Рождённая Небом. Три сестры (СИ) - Лайт Элеонора. Страница 46

Как помнит наш читатель, ещё с тех пор, когда Аула приехала в Лиерамский пансион, с нею временами стало твориться что-то неладное. Ощущалось и осознавалось это так, будто бы кто-то, неизвестный ей, какой-то тайною силой пытался проникнуть в глубины её души и связать или заковать в цепи то, что жило в душе и давало ей силы для жизни, любви и творчества. Этот кто-то, похожий на женщину в тёмном плаще, каждый раз лез своими грязными руками в самое тонкое, нежное и сакральное, что было в её сердце, и пыталось это поработить, связать и посеять там хаос. Но каждый раз Ауле удавалось справиться с этой тёмной силой, попутно получая некие наставления и и применяя их. Она не знала, кто мог посягать на её душу и кто давал ей советы, как одолеть этого врага, но эти советы были ей полезны, так как она раз ра разом училась всё более ловко направлять свою скрытую мощь Духа на то, чтобы одолеть назойливого демона.

После переезда обратно в Оттари эти ночные атаки стал реже и слабее, хотя всё ещё имели место быть, а неведомый учитель всё так же учил её, как, призвав Богиню Эас, собрать воедино и направить её Силу на обезвреживание Тьмы. Однако в двадцатую ночь своего пребывания в Оттари Аула пережила нечто особенное.

Крепко заснув после организованной вечерней прогулки девушек их и ещё двух конкоров второкурсниц в весеннем лесу за городом, она увидела во сне, что прогуливается по лесным тропинкам вместе с Эттом. Стояла тихая, тёплая весенняя ночь, лес и почва под ногами дышали весенними испарениями соков и испускали в воздух маленькие белые, голубые и фиолетовые огоньки, за чем вскоре последует цветение крупных ярко-алых и тёмно-фиолетовых весенних цветов и распускание первых листьев на деревьях и кустах. Полный диск Энталии, Ночное Око и мириады звёзд освещали мир, делая ночь удивительно светлой и полной небесных огней. Эти огни отражались в журчащих ручьях, лужах и зрачках глаз Этта, который даже в этой тихой ночной прогулке был её надеждой, защитником и опорой. Она не переставала любоваться им в свете звёзд и огромной серебристо-белой луны, а он — ею, и между ними царили полная гармония и взаимопонимание даже без слов.

Внезапно позади них раздался противный треск и скрежет, как будто кто-то с неимоверной силой ломал старое дерево. Резко обернувшись, Аула увидела женщину в чёрном. Она стояла посреди небольшой поляны, взгромоздившись на большой старый пень, и протягивала к ней руки. Она находилась выше Аулы и поэтому та не могла так просто заставить её исчезнуть, направив невидимый поток вниз перед собой. Поэтому, засмеявшись и издав победный клич, женщина выпустила из рук нечто вроде искр, которые стали, как змеи, обвиваться вокруг неё и сливаться между собой концами, образуя прочные сети. Она наслаждалась своей победой, всё более опутывая девушку, лишая её возможности свободно дышать, двигаться и глядеть на мир, а заодно, вместе с ней, и её спутника. Однако Этт, недолго думая, сделал что-то, что заставило стянувшие его путы мгновенно разлететься в клочки. К сожалению, это пока не удавалось Ауле, но он почему-то не спешил ей помогать, а вместо этого наклонился над ней, лежавшей беспомощным мешком на мокрой талой земле, и стал шёпотом что-то советовать.

— Ну что же ты, Этт Мор? — с ехидцей спросила его ведьма. — Где твой рыцарский дух? Выручай свою богиню, только сначала попробуй меня поймать!

Она запустила в Этта ещё чем-то магическим, что заставило его, к её дальнейшему торжеству, поскользнуться и растянуться на прелых листьях. После чего не спеша, смакуя каждое своё движение (хотя в последних, как можно было заметить, читался некоторый страх и неуверенность), стала подходить ближе к своей жертве, чтобы взять её живьём, сперва отбросив незадачливого жреца. В это время Этт, усевшись рядом, продолжал что-то быстро шептать в самое ухо своей подруге.

В свою очередь, Аула, находясь в тисках опутавших её и застывших в гибкую паутину искр неведомой силы, слушая долетавшие до неё слова Этта, всё больше воодушевлялась, будто его наставления придавали ей сил или, скорее, открывали доступ к чему-то потаённому, что было скрыто в ней самой.

И вот, наконец, двери распахнулись. Что-то гигантское, огненное, похожее на вихрь, словно вырвалось из тайников души Аулы, исторгнув из её уст пронзительный крик. Стягивавшие её прочные путы из странной материи вдруг ослабли и растаяли, превратившись в дым. Поднявшись на ноги, Аула, не чувствуя ног, движимая одной лишь странной решимостью, пошла прямо на своего врага, а Этт тем временем, следуя за ней, делал что-то за её спиной своими руками и произносил что-то на странном, но смутно понятном ей наречии.

— "Ассалем"! — подсказывал он ей заклинание. — Собери воедино всю силу, что есть в тебе, и скажи — "Ассалем"!..

Аула так и поступила. Продолжая наступать на демоническую женщину, которая испуганно попятилась от неё назад, она собрала в кулак всю свою силу, мужество и решимость, приготовившись к последнему шагу. От напряжения у неё из носа брызнула кровь.

— Ассалем!!! — не своим голосом крикнула Аула, когда её противница, как ей показалась, собралась дать дёру.

В этот самый миг из того места, где было её сердце, и из её рук вырвался огненный вихрь. Он захватил и окружил странную незнакомку, которая столько времени чинила ей вред, лишил ей сил и возможности сопротивляться, повалил на прелую прошлогоднюю траву…

— Ассалем! — произнесла Аула ещё раз, и тогда в её руках неожиданно появился призрачный меч, ярко светящийся в темноте и сделанный, как ей показалось, из чистого света.

Недолго думая, она наклонилась с этим мечом над извивавшейся перед ней нечистой силой и поразила её этим мечом в самое нутро. Огромный сноп искр вырвался из того места, куда угодило оружие Богов, продолжая сжигать демоницу или то, что от неё осталось. Та оглушительно вопила и визжала, извиваясь змеёй, пока, наконец, не исчезла совсем, растворившись в воздухе. Меч из света также исчез, и снова наступила тишина.

Когда закончился этот поединок, Аула и Этт в изнеможении упали на траву. В этот момент сон прекратился и Аула обнаружила себя лежащей на полу рядом со стенной нишей, где находилась её постель. Из носа у неё текла кровь, а ночная сорочка насквозь промокла от пота.

В ту же ночь, о чём Аула узнала позже, умерла Серрель Обриа — одна из директрис Лирамского девичьего пансиона.

Глава четырнадцатая

— О нет! Тьма забери всех этих жалких, хилых сопляков, ничего нельзя им доверить!

Иера Тан в бешенстве стукнула кулаком по призрачному зеркалу, сотканному с помощью магии из прозрачной талой воды прямо в воздухе. Видение исчезло, и тучи брызг разлетелись в разные стороны, обдав её саму и всё вокруг неё холодной водой — лишь часть их попала обратно в большой люмироновый чан. Со вздохом и негодованием владычица Ардаманта покинула свои покои и направилась по выложенной драгоценными плитками лестнице в большой тронный зал.

Нужно сказать, что за все времена со дня основания Цитадели Императоров здесь многое поменялось. Когда-то одинокая неприступная крепость, выстроенная на склоне горы с подветренной стороны, со временем «обросла» городом. Его населял самый разносортный люд, но больше всего здесь было беглых преступников, бандитов и торговых спекулянтов из самых разных королевств и республик Элайи. Были и местные жители — крылатые существа с длинными загнутыми носами, сухой бледной кожей и круглыми блестящими глазами чёрного цвета, которые они иногда прищуривали, особенно при ярком дневном свете. Они называли себя «геспиронскими вОронами» и были издревле привычны к привольной жизни, строя небольшие дома прямо на деревьях в лесу или на скалах. Однако со времени пришествия сюда завоевателей неизвестного «воронам» происхождения их образ жизни и быт значительно изменился, многие стали жить в выстроенных городах, в которых правили Императоры — Ардаманте, Эспирионе, Арден-Моргуле и Геллоуде. После сравнительно недавнего, произошедшего всего девятнадцать лет назад поражения четырёх армий Императоров и гибели одного из них, Паллиэна, многие жители Ардаманта, как люди (включая рабов), так и Вороны, подались в соседние геспиронские города. И дело было не в том, что они не хотели оставаться в Ардаманте из-за того, что не стало больше Императора Паллиэна, а из-за скверного характера его супруги, а теперь уже вдовы — Иеры Тан. Получив после смерти мужа полную власть над городом и окрестными землями, а себя объявив королевой (на титул Императрицы, в силу известных причин, она претендовать не могла), Иера вместе со своим незаконнорожденным сыном Мораном занялись, в первую очередь, законотворчеством, и установили в Ардаманте и на прилегающих землях такие крутые порядки, что остальные Императоры могли бы им позавидовать. К несчастью для обоих, эти порядки многим подданным, их семьям и даже рабам оказались не по нутру, и они стали тайком уезжать из Ардаманта, перебираясь в соседние города или вовсе укрываясь в лесах и ведя разбойничий образ жизни. Конечно, некоторых Королеве, принцу и их воинам удавалось вернуть, а самых непокорных казнить, и в конце концов город был объявлен закрытым — никто не мог въехать или выехать из него без особого на то разрешения Главного Градоуправителя или самой Королевы либо Принца. Таким Ардамант оставался и сейчас, но теперь его правителей беспокоило то, где набирать новых горожан, поскольку, после введения новых законов и порядков, жизнь прежних, в особенности рабов, стала ещё меньше и теперь долгожителями здесь считались люди в возрасте до семидесяти-восьмидесяти лет, а Вороны — до ста. Это не касалось, правда, близких подданных Королевы, воинов и стражников обеих рас, которые пользовались особыми привилегиями и жили на несколько десятков лет дольше.