Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 142

Продолжающийся «саботаж» нацистской политики уничтожения стал постоянным источником трений между итальянскими и немецкими учреждениями. Генрих Мюллер, руководитель печально знаменитой тайной полиции (гестапо), осуществлявшей контроль над выполнением распоряжений фюрера, с немецкой методичностью пытался надавить на итальянцев при помощи своего министерства иностранных дел. В феврале 1943 года он отправил в ведомство Риббентропа очередное секретное письмо со ставшими уже привычными жалобами на итальянцев:

«Продолжаются эти постоянные случаи исключения из правил при обращении с евреями в итальянских учреждениях, а также защита евреев итальянскими организациями в различных европейских странах. Позиция итальянцев по отношению к евреям значительно затруднила подготовленные нами мероприятия, а осуществление части из них сделала просто невозможным, поскольку правительства различных европейских стран оправдываются поведением страны – союзницы гитлеровской Германии. Такое поведение итальянцев в данном вопросе полностью перечеркивает требования, выдвигаемые фюрером в каждой его речи и публикуемые в прессе».

В том же месяце нацистский министр иностранных дел лично отправился в Рим, подняв на встрече с Муссолини вопрос, ставший таким болезненным для итало-германских отношений. Риббентроп пожаловался на итальянских военных на Балканах и во Франции, обвинив их в непонимании сути происходившего – идеологической борьбы с мировым еврейством, поставившим своей целью уничтожить оба дружественных режима. Как и прежде, Муссолини заверил гостя в неизменности своих антисемитских взглядов и пообещал, что итальянским военным будут даны соответствующие распоряжения. Но и после этого изменилось немногое – военные и чиновники дуче все так же продолжали чинить препятствия нацистам или французской полиции, с немалым усердием пытавшейся вылавливать укрывавшихся на территории итальянской оккупационной зоны евреев.

Все это вызвало новый всплеск протестов со стороны Берлина, и немецкое посольство в Италии вновь обратило внимание Муссолини на фактическое неисполнение его приказов. В то же время, побывавший в марте 1943 года в Риме Мюллер сообщал рейхсфюреру, что «по четкому и категоричному распоряжению дуче» во Францию будет командирована группа сотрудников итальянской полиции – «чтобы в совместной работе с немецкой полицией и, если понадобится, с французской, обсудить решение назревшей «еврейской проблемы», как этого требует немецкая сторона». Однако, несмотря на полученные в Риме обещания, начальник гестапо продолжал скептически относиться к перспективам содействия со стороны итальянских властей – и был прав.

Не прошло и нескольких дней после визита Мюллера в Рим, как Муссолини вновь изменил свое отношение к этой проблеме. Вместо того чтобы передать французских евреев нацистам, дуче приказал создать для них еще один концентрационный лагерь, условия жизни в котором, конечно, были нелегкими, но все же не подразумевали неизбежной и мучительной гибели. Диктатор поддался на уговоры своего заместителя в министерстве иностранных дел Джузеппе Бастианини, легко убедившего дуче передать ему ведение утомительных переговоров с немцами. Благодаря настойчивости дипломата нацистам пришлось на время смириться с тем, что евреи продолжали укрываться на оккупированных итальянцами территориях.

Все изменилось в сентябре 1943 года, после того как итальянские вооруженные силы прекратили свое существование, а Италия попала под контроль немецкой армии. Новоиспеченная Итальянская Социальная Республика полностью поддержала своих союзников в «еврейском вопросе», и вскоре после опубликования «Веронского манифеста» министр внутренних дел Буффарини-Гвиди отдал приказ арестовать и передать немцам всех итальянских евреев. Действуя вместе с войсками СС, чернорубашечники и фашистские полицейские начали настоящую охоту на людей, приведшую к гибели значительной части местной еврейской диаспоры и беженцев, укрывавшихся в Италии и на оккупированных ранее ее армией территориях. Установить точные цифры уже вряд ли представится возможным, но, по разным данным, до конца войны из Италии в нацистские лагеря смерти было отправлено около 12 тысяч евреев, подавляющее большинство из которых погибло на территории Польши. Несколько сотен человек расстреляли и в самой Социальной республике.

И все же, несмотря на усердие, проявленное фашистами в 1943– 45 гг., большая часть из почти пятидесяти тысяч итальянских евреев уцелела. Одним удалось спастись в Швейцарии или на территории, занятой союзниками, других укрывали итальянские родственники или друзья. В стране существовала подпольная организация, оказывавшая помощь евреям, – в ее работе принимали участие не только итальянцы самых разных профессий и взглядов, но даже военнослужащие немецкой армии. Несколько тысяч евреев воевали в партизанских отрядах. Судьба итальянского еврейства стала еще одной трагической страницей в истории европейского Холокоста, но все же – не самой ужасной.

Увы, заслуги Муссолини в этом не было. Проявленная им постыдная моральная слабость или равнодушие стали одним из наиболее темных пятен в его биографии. Он ведь никогда не был хладнокровным организатором массовых убийств, как Гиммлер и его эсэсовские паладины, не испытывал он и той фанатичной ненависти к «мировому еврейству», которой был так одержим Гитлер, но все же именно с молчаливого согласия дуче нацисты получили полную свободу действий в проведении политики геноцида на территории фашистской Италии.

Защитники Муссолини указывают на то, что с осени 1943 года он обладал лишь тенью прежней власти и практически не имел возможности оспаривать решения Гитлера, а первые облавы на итальянских евреев начались еще в те дни, когда дуче находился в Мюнхене. Правда же заключается в том, что Муссолини не предпринял ни единой попытки воспрепятствовать облавам и депортациям итальянских евреев. Протестуя против приказов фюрера о расстреле заложников из числа итальянского населения, он оставался безучастен к развернувшейся в Италии кампании по уничтожению евреев. Подчас резко критикуя нацистов и фюрера, Муссолини никогда не осуждал варварские убийства тысяч своих бывших сограждан, многие из которых когда-то искренне поддерживали молодого премьера, защитившего Италию от «красной угрозы».

…

В ноябре 1943 года Муссолини приветствовал решение Гитлера поручить руководство всеми немецкими войсками в Италии фельдмаршалу Кессельрингу – Роммель, разочаровавший фюрера своим предложением отвести линию фронта поближе к Альпам, был переведен во Францию. Дуче считал Роммеля ограниченным солдатом, к тому же италофобом, тогда как Кессельринг слыл человеком учтивым и дружественно настроенным к Муссолини и Италии.

Новому командующему досталась трудная задача. Превосходство сил союзников на суше, море и в воздухе было неоспоримым, а фашистская армия только начинала формироваться. Все это делало положение немецких войск в Италии крайне незавидным, но, вопреки пессимистичным прогнозам Роммеля, осенью-зимой 1943 года наступательные операции союзников не привели к большим успехам. Высадившиеся в начале сентября на юге Италии англо-американские дивизии медленно продвигались вперед, не сумев в полной мере воспользоваться затруднительным положением немцев, вынужденных одновременно отражать атаки врага и разоружать итальянскую армию.

В октябре немцы оставили Неаполь, но столица Южной Италии была потеряна не из-за прорыва союзных войск – в который уже раз в своей истории город освободился самостоятельно. Традиционно считавшиеся не очень хорошими солдатами, неаполитанцы не раз доказывали свою любовь к родным стенам. Едва только готовящиеся к отступлению немцы начали уничтожать в Неаполе портовые сооружения и попытались принудительно эвакуировать трудоспособных жителей, как горожане подняли восстание.

После нескольких суток упорных уличных боев немцы были вынуждены вступить с «мятежниками» в переговоры, закончившиеся поспешным выводом частей вермахта из города. Когда несколько дней спустя союзники подошли к Неаполю, им оставалось лишь войти в уже оставленный противником город. Все это напоминало легенду о Балилле, и Муссолини аплодировал горожанам, фактически выступившим на стороне его врагов. Для дуче намного важнее было то, что итальянцы проявили храбрость. Любопытно, что в то ж время Виктор Эммануил позволил себе несколько бестактных замечаний о храбрости собственных королевских войск, сражавшихся на стороне западных союзников.