Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 150

Тревога нарастала, многие начали обвинять дуче в том, что тот лишь ищет возможность, чтобы бросить всех и спасаться самостоятельно. Испуганных людей можно было понять – они хорошо знали, что партизаны не станут церемониться с деятелями фашистского режима, а Муссолини, как это часто с ним бывало, никак не мог прийти к однозначному решению и продолжал колебаться. Не сообщая никому о своих планах, он решил перебраться в городок Менаджо, расположенный рядом со швейцарской границей. Утром 26 апреля машина с дуче двинулась в путь.

Отъезд из Комо чуть было не закончился перестрелкой между немцами и людьми Муссолини. Штурмфюрер Фридрих Бирцер остановил машину с дуче и согласился пропустить ее только в сопровождении своих солдат. Охранявшие диктатора немцы опасались остаться в одиночестве посреди бурлившей Италии и все еще рассчитывали добраться вместе с ним до Мерано. После того как эсэсовцы продемонстрировали готовность открыть огонь, Муссолини сдался, разрешив им и дальше следовать за ним. Случившееся только укрепило подозрения Бирцера, считавшего, что дуче с самого начала собирался бросить всех и бежать, думая лишь о том, как отделаться от немцев и спастись, не потеряв лица, в Щвейцарии.

Вслед за Муссолини Комо покинули и все остальные – мало кто хотел оставаться там в ожидании Паволини и его бойцов. Вместе со всеми уехала и девушка по имени Елена Курти – дочь Анжелы Куччати, в начале 20-х годов любовницы дуче. Впоследствии Елена будет утверждать, что Муссолини был ее настоящим отцом, но тогда их общение ничем не напоминало о близких родственных связях, и присутствие молодой и довольно красивой Курти вызвало у Петаччи настоящую истерику. В Менаджо к колонне присоединилось подразделение сохранивших дисциплину республиканских солдат, после чего отряд двинулся дальше, остановившись в небольшой деревушке Грандола, от которой до Швейцарии оставалось всего 14 километров.

И без того не слишком большое «войско» Муссолини начало быстро таять. Уехал сын – Витторио, маршал Грациани покинул дуче даже не попрощавшись, а Буффарини-Гвиди и несколько других иерархов рухнувшего режима попытались самостоятельно перебраться через границу. Вскоре после этого в Грандолу пришло известие, что перешедшие на сторону партизан итальянские пограничники арестовали неудачливых беглецов. Все это вызвало у сопровождавших дуче новый приступ паники. Тогда Муссолини решил вернуться в Менаджо, но из-за категорического нежелания эсэсовцев выступать немедленно был вынужден отложить отъезд до утра. Теперь, когда от отряда Муссолини почти ничего не осталось, дуче нуждался в Бирцере и его солдатах.

На следующей день, 27 апреля, наконец-то объявился Паволини. Но за ним не стояли тысячи бойцов – партийный секретарь прибыл в Грандоло в сопровождении всего двух десятков человек. Остальные разбежались или перешли на сторону партизан, удачно влившись в их ряды накануне победы.

В отчаянии Муссолини обратился к эсэсовцам – быть может, удастся включить их колонну в состав какого-нибудь достаточно крупного немецкого отряда? Тогда бы они смогли попасть в Тироль и спастись. И такой отряд действительно нашелся – двести немецких солдат из зенитных частей, пытавшихся добраться до Австрии. В последний раз в жизни дуче обрел уверенность в будущем – с двумя сотнями немцев, оптимистично заявил он, они сумеют добраться куда угодно. Забравшись в бронемашину, которой управлял Паволини, Муссолини двинулся в путь. Теперь рядом с ним оставалось не более пятидесяти итальянцев, включая верную Клару Петаччи, сопровождавшую дуче на «альфа ромео» ее брата.

Однако присутствие среди солдат люфтваффе высокопоставленных фашистов не осталось тайной для партизан. Нападать на немцев они решались крайне редко, но в данном случае «приз» перевешивал опасения, а потому неподалеку от деревни Муссо машины поджидала засада. Несколько пулеметов внезапно открыли огонь, и казалось, что растянувшуюся на горной дороге колонну ожидает полной разгром, но на самом деле у «гарибальдийцев» не было тяжелого вооружения и достаточного количества людей, чтобы разбить немцев в прямом бою. Поэтому после недолгой перестрелки командир партизанского отряда выбросил белый флаг, предлагая начать переговоры.

Отчаянно блефуя, он угрожал расстрелять колонну из орудий, которых у него не было. Если бы командовавший зенитчиками лейтенант знал действительное положение дел, то без труда смог бы рассеять партизанский отряд, но после некоторого размышления немец решил не рисковать – войска союзников могли появиться на горизонте в любой момент, а пробиваться с боями через неизвестное количество враждебно настроенных итальянцев представлялось ему слишком опасным. Переговоры продолжались несколько часов, но в конце концов лейтенант согласился выдать всех присоединившихся к его колонне фашистов, получив взамен возможность беспрепятственно добраться до Австрии. После недолгих колебаний эсэсовский командир поддержал решение офицера люфтваффе, оставив Муссолини и его людей без своей защиты. Во время переговоров о дуче не было сказано ни слова, хотя партизаны и подозревали, что он может находиться в одной из немецких машин. По договоренности с Барбьери немцы должны были оставить фашистов в Муссо и дать возможность обыскать свои автомобили в Донго – следующей деревушке по дороге к границе Третьего рейха.

Вернувшись, лейтенант сообщил итальянцам неутешительные новости, а штурмфюрер Бирцер предложил дуче переодеться в немецкую форму и под видом солдата отправиться дальше. Муссолини растерянно молчал, не находя в себе силы, чтобы принять единственно достойное в этой ситуации решение – остаться вместе со своими людьми, разделив их судьбу до конца. В то время как Петаччи истерически уговаривала своего возлюбленного спасаться, один из немцев буквально набросил на плечи дуче ефрейторскую шинель и, вручив Муссолини автомат, усадил его в грузовик. Клара попыталась забраться следом, но была деликатно остановлена Бирцером, хотя Муссолини и попытался уговорить немцев взять ее с собой. Колонна тронулась дальше, оставляя позади рыдающую Петаччи и растерянных фашистов.

Едва только скрылись немецкие грузовики, как партизаны накинулись на оставшихся без защиты солдат Республиканской армии, министров и партийных чиновников. Сопротивление «гарибальдийцам» оказал только Паволини, вместе с несколькими фашистами попытавшийся вырваться из западни на бронемашине. Отстреливаясь, они сумели отсрочить свой плен только на один час. Остальные же безропотно покорились судьбе, проклиная предательство немцев и трусость дуче – особенно негодовал Бомбаччи, сообщивший местному священнику, что с ними был Муссолини. Помимо бывшего коммуниста о присутствии в Муссо лидера фашистов священнику рассказал немецкий солдат-католик, да и другие итальянцы не слишком старались держать язык за зубами. Вскоре партизаны уже были уверены, что дуче находится в одной из направлявшихся в Донго машин.

Когда немцы прибыли в деревню, их грузовики разместились на центральной площади, где партизаны, подбадриваемые приветственными криками жителей, тщательно проверяли каждый автомобиль. Прошло совсем немного времени, прежде чем Муссолини был опознан одним из «гарибальдийцев». Впоследствии эту роль будут приписывать себе десятки людей, но, согласно наиболее распространенной версии, переодевшийся дуче был разоблачен матросом Джузеппе Негри, летом 1943 года принимавшим участие в перевозке дуче из Понцы на Маддалену. Теперь он был партизаном и участвовал в обыске немецких машин.

По словам Негри, он сразу заподозрил неладное при виде неподвижно лежавшего человека, укрывшегося одеялом и опустившего на глаза шлем. Немецкие солдаты попытались убедить бдительного «гарибальдийца», что в машине спит их пьяный товарищ, но Негри им не поверил и, подойдя поближе к «немцу», сразу же узнал профиль диктатора. Увы, к несчастью для Муссолини, в предыдущие годы он сделал все, чтобы каждый житель Италии навсегда запомнил внешность своего вождя. Не подав виду, Негри бросился к партизанскому комиссару Урбани Ладзаро, которому и выпала честь пленить дуче фашизма.