Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 98

Вечером, на следующий день после приезда в Рим, немцы отправились в Неаполь, где дуче устроил для не очень сведущего в таких делах Гитлера настоящий военно-морской спектакль. Итальянские линкоры и крейсеры были красочно расцвечены флагами, сотня подлодок одновременно ушла под воду и тут же синхронно всплыла обратно. Неопытному взгляду действительно могло показаться, что Италия обладает самым сильным флотом на Средиземном море – и одним из сильнейших в мире. Муссолини, разумеется, был в этом убежден. С гордостью приветствовал он фюрера на борту новейшего линкора «Конте ди Кавур» – через два с половиной года грозный боевой корабль будет торпедирован английской авиацией, но в мае 1938 года итальянский флот действительно впечатлял. Гитлер был восхищен, настроение ему не испортило даже присутствие на морском параде Виктора Эммануила. Муссолини все-таки удалось произвести на фюрера сильное впечатление – вплоть до начала 1941 года Гитлер пребывал в уверенности, что ключи от господства на Средиземном море лежат в Риме.

Несколько испортили впечатление от парада события вечера, когда германскому гостю пришлось слушать «Аиду» из королевской ложи, в окружении враждебно настроенных по отношению к фюреру итальянских аристократов. В довершение всего в разгар исполнения прекрасной оперы Джузеппе Верди на сцену обрушилась балка. Никто, к счастью, не пострадал, но настроение Гитлера это не улучшило. Муссолини, с трудом выдержавший полтора часа оперы, был и вовсе взбешен таким конфузом: в фашистской Италии все обязано быть идеальным! Когда же на следующий день из-за плохой погоды пришлось отменять воздушный парад, дуче был уже вне себя от переживаний.

Все эти шероховатости сгладил последний день визита, наиболее удачный с точки зрения перспектив Оси. Гитлеру показали Флоренцию, в которую он сразу буквально влюбился; даже на исходе 1943 года фюрер, беспокоясь о состоянии ПВО этого города, прикажет окружить его кольцом зенитных батарей. В то время как немецкий вождь наслаждался шедеврами итальянской живописи, дуче со скучающим видом стоял поодаль – в знаменитой флорентийской галерее Уффици он был впервые в жизни. Муссолини совершенно не разделял любви своего союзника к живописному искусству, но был рад узнать, что Гитлер все-таки не монах – в те же дни Италию посетила Ева Браун, ставшая с начала 30-х годов «подругой жизни» германского диктатора. Не имея возможности принять ее на должном уровне из-за неофициального статуса любовницы, Муссолини постарался сделать пребывание Евы в Италии максимально приятным. Это оказалось не так уж и сложно: в отличие от диктаторов молодую баварку гораздо больше интересовали не военные парады, а роскошные магазины. Она вернулась домой с охапкой новых вещей, а дуче, довольный обнаружившимися у Гитлера вполне понятными каждому мужчине «слабостями», позднее отправил ей несколько шуб из ценного меха.

Между тем на прощальном банкете растроганный пышным приемом фюрер расточал комплименты фашизму и Муссолини лично, перемежая уверения в незыблемости личной дружбы и итало-германского союза с туманными планами насчет Чехословакии. Помимо этого, во время этого визита Гитлера серьезные политические вопросы не поднимались, равно как и тема «мирового еврейства». Муссолини, легко согласившийся с оценкой Чехословакии как нежизнеспособного государства, тоже придерживался аполитичного тона встречи.

В конечном итоге визит Гитлера благоприятно повлиял на общественное мнение Италии: немцы всем (кроме короля и его придворных) понравились, равно как и торжественные мероприятия в их честь. Союз с Германией стал пользоваться определенной популярностью в массах. Даже скептики признавали, что Гитлер добился неожиданно большого успеха в завоевании симпатий итальянской толпы.

Муссолини и Чиано также остались довольны завершившимися мероприятиями, хотя как всегда бестактный Риббентроп сумел немало подпортить им настроение. В то же время они были рады, что Виктор Эммануил все же удержался от громкого скандала, ограничившись ворчанием. Не могло не порадовать дуче и демонстративное игнорирование немцами Ватикана, посетить который Гитлер не счел нужным. Муссолини, враждебно настроенный в то время по отношению к Пию ХI, не стал предпринимать в этом направлении каких-либо шагов. Дуче испытывал злорадное удовольствие от того, что Римского Папу «щелкнули по носу» и что это не могли не отметить все иностранные наблюдатели.

Успешно завершившийся визит заставил Муссолини испытать очередной прилив самоуверенности – по мнению дуче, его союз с Гитлером выглядел мощным волнорезом среди бушующего моря мировой политики. В то время как внимание Великобритании и США было занято начавшейся в 1937 году японо-китайской войной, попытка нового прокоммунистического правительства республиканской Испании организовать широкомасштабное наступление против войск генерала Франко провалилась, а в Тунисе вспыхнули беспорядки, подрывающие власть французской метрополии. Муссолини, имевший свои виды на французские колонии в Северной Африке, приказал еще больше активизировать пропагандистскую антифранцузскую кампанию.

В то же время итальянский диктатор без всякой приязни наблюдал за неуклюжими попытками нового премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена вернуть отношениям Лондона и Рима прежнюю теплоту. Итальянские адмиралы получили указание рассматривать британский Королевский флот как главного противника в неизбежной морской войне на Средиземном море, а маршал Бальбо – готовиться к походу на Египет.

Летом 1938 года генерал-губернатор Ливии отправился с торжественным государственным визитом в Германию, продолжая демонстрировать миру единство стран Оси. Он уже успел познакомиться с Генрихом Гиммлером, прилетавшим в конце прошлого года в Ливию, теперь же его встречали на самом высоком уровне. Самолет Бальбо приземлился неподалеку от Бергхофа, любимой резиденции Гитлера. Фюрер, пустив в ход свое знаменитое обаяние, вскоре сумел растопить лед – Бальбо был очарован и Третьим рейхом, и его руководителями. Ему удалось найти общий язык даже с фельдмаршалом Герингом, и только прощальная вечеринка, организованная женой шефа германской тайной полиции, несколько подпортила общее впечатление итальянского маршала авиации от визита в рейх. Муссолини, обычно встречавший в Бальбо язвительного критика, был немало доволен тем, что его давний соратник вернулся почти что германофилом. Чиано, который очень ревниво относился к своему положению всесильного зятя диктатора, записал в дневнике: «Ему (Бальбо. – Авт.) понравилось само путешествие, немцы, люфтваффе – словом, все… он рассуждает как самый преданный сторонник Оси… основная мысль его отчета: исключительно мощные немецкие военно-воздушные силы, гораздо более совершенные в техническом отношении, чем наши». Бальбо потребовал увеличить группировку итальянских войск в Ливии до двадцати дивизий, включая танковые и мотопехотные.

Несмотря на настойчивость своего соратника, Муссолини не слишком внимательно отнесся к его просьбам, беспечно полагая темпы усиления ливийской группировки итальянцев вполне достаточными. Дуче считал, что время начала будущей войны придется определять только ему, и никому более. Между тем, после относительно спокойного лета, политическая ситуация в Европе вновь обострилась – Гитлер открыто выступил против Чехословакии.

…

Осенью 1938 года Чехословацкая Республика, опиравшаяся на союз с Францией, находилась в крайне трудном положении: у одного из наиболее стабильных постверсальских государств Европы не оказалось ни одного дружественного соседа. Помимо Германии, поднимавшей проблему трех миллионов немцев Судетской области, территориальные претензии к Чехословакии предъявляли и Венгрия, и Польша, в то время как в Словакии набирали силу сторонники обретения независимости.

Все эти трудности, вкупе со все более явственным нежеланием Франции защищать своих европейских союзников, заставляли Прагу делать шаги навстречу Москве. Со второй половины 30-х годов Чехословакия приобрела репутацию наиболее дружественной к СССР европейской страны, что позволяло немцам и полякам говорить о появлении «аэродрома красных» – очага советского влияния в Европе. И без того тяжелое внешнеполитическое положение чехословаков стало совсем невыносимым после присоединения Австрии к Третьему рейху.