Навеки твоя (СИ) - Устинова Мария. Страница 41

Глава 38

— Кто это? — выкрикнула я. — Мама! Мама, ты слышишь?

Эмиль включил громкую связь. В салоне раздались детские всхлипы, сопение и испуганное дыхание. Рядом с малышом был взрослый. Ребенок снова заплакал, но тихо, словно его побеспокоили, а не опасность ему угрожала.

— Мама, ты там? — вне себя заорала я, но Эмиль поднял руку, повернувшись ко мне. Под жестким взглядом я заткнулась от страха.

— Что вы хотите? — спросил он.

Звонок сбросили, и тут же упала смс-ка. Эмиль силой забрал телефон.

— Сообщение с требованиями, — сказал он.

Я смотрела, как хмуро он читает смс строчка за строчкой. Эмиль прищурился на текст, словно не понял о чем речь.

— Они просят денег…

— Денег? — поразилась я.

— Хотят, чтобы я собрал миллион долларов и завтра пришел к Ворошиловскому мосту. Бред. Это ловушка, — Эмиль покопался во входящих, набрал номер, но тут же сбросил. — Отключили…

Не отрывая взгляда от экрана, он вернул телефон.

— Кто они? — требовательно спросила я, но у него было не больше ответов, чем у меня. — Позвони Антону! Он должен был нас прикрывать, может, видел их?

Или тоже убит.

— Только до черты города, дальше мы сами по себе, — Эмиль смотрел перед собой в пустоту. — Я не знаю, куда поехал Антон, он не знает, куда поехал я. Решили, так безопаснее. Деньги… Я не могу поверить!

Он ударил по рулю ладонями. И бил несколько раз, пока с рычанием не уткнулся лбом в рулевое колесо. Эмиль тяжело дышал, крепко зажмурившись. Сквозь оскаленные зубы вырывалось сдавленное рычание.

Он не знал, кто это. Точно не Андрей — тот бы просил меня, а не деньги. Не люди Бессонова — выкуп им не нужен… Когда я вспомнила беззащитный плач, внутри все скрутило от ярости и боли.

— Если бы ты не заставил меня, — заплакала я. — Если бы не просил их вернуться…

Дальше я не смогла выдавить ни слова — давилась ими напополам со слезами. Даже обвинять не хотелось: какой в этом смысл? Обессиленная, я была способна только на тихий, укоризненный плач.

— Дина, прости, — Эмиль прикусил губу. Даже после пыток, когда меня изнасиловали, а его чуть не убили, он не кусал губ. — Я был уверен, что все хорошо. Бессонов убит, угрожать некому… Нужно выяснить, кто это. Не плачь!

Он завел машину и мы направились к городу. С отчаянием и ненавистью я смотрела на приближающиеся огни.

— Следи за телефоном, если опять позвонят, — велел Эмиль. — Надо пробовать на них выйти. Заставить их действовать, пока есть время.

Рассуждения обретали стройность, словно к нему возвращалась уверенность.

— Нужно попытаться собрать деньги, — решил он. — Чем черт не шутит, вдруг согласятся. Немного есть, нужно еще, хоть сколько…

Миллион долларов. Сумма слишком большая, чтобы носить в кармане. Тем более, мы не можем снять их со счетов. Вернее, Эмиль не может. Я могу попробовать. У меня есть деньги, я не должна быть в розыске — даже если меня засекли на приеме, поводов преследовать меня нет. Бессонов не собирался сдавать меня властям, наоборот, решил в свой подвал бросить. Но все равно риск… Огромный риск. Эмиль в розыске — если я приду снимать деньги, это не останется без внимания. Надо успокоиться и обдумать все еще раз… Я сделаю все, чтобы вытащить сына. Понадобится, и в полицию пойду. Или разыщу Андрея. Пойду завтра к мосту, если придется. Я была полна злой уверенностью, готовностью действовать, только не знала, как. Материнское сердце болит сильнее всего.

По извилистой дороге мы ехали через окраины города. Эмиль двигался целеустремленно, проверяя, не увязался ли кто за нами, и припарковался в частном секторе рядом со сторожкой с белеными стенами. За забором было так мало место, что машину не удалось загнать и пришлось бросить на соседней улице.

— Где мы? — прошептала я, озираясь за его плечом, пока Эмиль открывал дверь, воспользовавшись ключом со связки.

Он не ответил, а когда вошли в прихожую, в которой пахло сырым погребом и старым домом, предупредил:

— Не включай свет. В частных домах за соседями смотрят. Прятаться лучше в квартирах… Там никому не интересно, кто живет по соседству.

В домике была всего одна комната, довольно просторная, кухня и крошечная прихожая. Я застыла на скрипучем пороге, пока Эмиль лазил в подпол. Оттуда пахло холодом и плесенью. Вернулся он со спортивной сумкой, расстегнул, показывая нутро. Деньги, оружие, скромная смена одежды.

— Здесь бабки, — сказал Эмиль. — Не миллион, но есть еще.

Пролежала внизу она долго: ткань холодная, от нее пахло землей.

— И что дальше? — я встревоженно смотрела на мужа.

— Объедем несколько мест. Небезопасно, но рискнем.

Эмиль сделал несколько закладок на окраинах города. Деньги, оружие — самое необходимое. Повезло, что не углублялись в центр. Нас могли остановить в любую минуту, но пока везло. Мы побывали в двух квартирах, последней была трехкомнатная хрущевка. Побросали сумки в зале и, опустившись на колени, я торопливо начала выкладывать пачки долларов на пол. Стены в обоях двадцатилетней давности впервые видели такие деньжищи. Оружие и патроны я пока откладывала в сторону.

Эмиль быстро пересчитывал купюры, но я видела, что не хватает.

— Зачем просить миллион, если знают, что не соберем до завтра, — застонала я.

— Дина, я отмывал деньги… Они отдаленно представляют, сколько у меня может быть нала. Или деньги — просто предлог.

Опустив руки, я сидела среди разбросанных долларов. Жалкое зрелище, когда они устилают пол. Словно мусор, бумага. Эмиль не договорил: предлог, чтобы выманить его.

— Я прикинул, кто это может быть. Как нас выследили? Либо прослушивали телефон, либо кто-то оперативно проверил списки пассажиров, и следил от аэропорта.

— Ты имеешь в виду власти?

— У Бессонова были связи. Жена или племянник из СК. Если реально нужны бабки, ставлю на племянника. Если жена, скорее предлог выманить. Больше идей нет.

Звучало разумно, но…

— Ты уверен, что Бессонов мертв? — глухо спросила я.

И до крови закусила губу, мысленно прокручивая ситуацию: он подходит, мы говорим. Он не давал отойти, прикрывшись мной, как щитом. Андрей стрелял быстро, без раздумий. В ту же секунду, как я ушла с траектории. Он хороший стрелок, но сам был ранен. Попал в Бессонова — это я видела и ранение было серьезным, тот упал, как подкошенный. Только умер ли?

Словно повторяя мои мысли, Эмиль сказал:

— У Ремисова была хорошая репутация.

— Его перед этим подстрелили, — я взглянула на мужа, хотела добавить, что поэтому тот и победил в драке, но это все равно, что слабаком его назвать.

— Я не знаю, Дина… Придется рискнуть, раз другого способа нет! Пойдем на их условия. Встреча в центре, место людное. Подожди…

Эмиль подобрал со столика пульт и включил телевизор. Шла реклама, а он явно ждал новостей и убрал звук. Я взглянула на телефон: ни похитители, ни Андрей не звонили. От отчаяния я сжала телефон в руке.

— Тебя выманивают, — горячо сказала я. — Им не деньги нужны, требуют выкуп, чтобы ты пришел, и… — я осеклась. — Они выбрали людное место, чтобы усыпить твою бдительность! Эмиль! — меня снова разбирала истерика. — Они не вернут сына! Ты же знаешь!

Он обернулся, а я все еще сидела на полу. Смерил меня взглядом и включил звук, словно не хотел меня слушать.

— Новости, — сказал Эмиль.

— Продолжаются поиски убийцы Николая Бессонова, погибшего от пули наемника несколько дней назад, — ведущий начал с главных новостей. — Установлено, что Андрей Ремисов…

На экране появилось фото и я закрыла глаза. Господи… Они все о нем знают. Снимок старый: у него еще не пропал задор в глазах, на чувственных губах приятная полуулыбка. Андрей был в военной форме. «Разыскивается за заказные убийства, наемничество… Мог покинуть Ростовскую область».

Фото сменили кадры арестов. Из клуба, где он любил зависать, выводили мужчин в наручниках. Прав был тот парень: его группировке конец — или сдохнут за меня, или сядут. Я вспомнила Дашу. На нее наверняка укажут, как на девушку киллера. Надеюсь, она понимала последствия. Если ты встречаешься с наемным убийцей, ничего хорошего от людей не увидишь, когда его начнут травить.