Новая Инквизиция 2 (СИ) - Злобин Михаил. Страница 56

— Естественно, я так считаю, — уверенно сказала девушка. — Посмотрите, у Юры даже татуировка распятия на руке есть. Вряд ли, конечно, он о чем-то подобном размышлял. Но мне кажется, что ему хотелось бы попрощаться с домом, прежде… прежде чем…

Моя подружка замолкла, видимо, не справившись с наплывом эмоций. И мне стало одновременно и тепло и горько. Тепло, оттого что она обо мне горевала и плакала, невзирая на наш скоропалительный и бесповоротный разрыв. А горько, потому что мне никогда больше не суждено ее обнять и рассказать о своих чувствах.

— Ты права, Мариночка, — всхлипнула матушка, вгоняя меня в еще более черную тоску. — Юрасик погиб, как герой, и нужно его проводить без суеты и спешки. Так может и папашка наш соизволит прийти…

Вот уж кого-кого, а эту синюю морду я ни видеть, ни слышать не хотел! Но как же отказать любящей матери в такой малости? Ладно уж, потерплю немного…

— Эм-м, ладно, как скажете, — вмешался местный хороняка. — Тогда надо ждать гроб. Размер-то совсем нестандартный, придется делать заказной. Но мы обо всем позаботимся, вы не переживайте. Какие-нибудь пожелания есть? Материал, цвет, ткани? Или по стандарту?

— Ой, господи, я не верю, что все это обсуждаю… — судорожно выдохнула матушка. — Давайте, вы как-нибудь сами определитесь?

— Да-да, конечно, — охотно согласился неизвестный ритуальщик. — Я передам распорядителю, он все устроит.

На том они и порешили. Мои девчонки попросили разрешения ненадолго остаться со мной наедине, и похоронщик тактично удалился. Однако описывать дальнейший разговор у меня нет ни сил, ни желания. Матушка и Марина заранее прощались со мной и говорили много всяких печальных слов, от которых у меня перехватывало отсутствующее дыхание.

Невольно я начал задаваться вопросом: «А поступил бы я иначе в тот день, зная, к чему это меня приведет? Вышел бы в одиночку против орды упырей, стоял бы до талого?» Теперь уж и не знаю. Даже когда я выдернул запал у «Зноя» и бросился в последнюю самоубийственную атаку, мне не верилось, что костлявая уже подступилась вплотную. Но пора бы вернуться к реальности. Вот бы у меня получилось как-нибудь показать маме или Маришке, что я не совсем труп. Ну хоть одним глазком моргнуть или мизинцем пошевелить. Это могло бы многое изменить для меня сейчас.

Но сколько бы я не пытался, собственное охладевшее тело не желало мне повиноваться. Мне отводилась роль даже не зрителя, а немого слушателя. Ведь сквозь преграду век я мог понять только о наличии или отсутствии света вокруг. Ну и, конечно же, до того момента, когда мои родные и любимые девочки выговорились, я не сумел послать им никакого сигнала. Они так и ушли, считая меня покойником.

Потом каталку с моими бренными останками покатили обратно. Видимо, в холодильник. Я это предположил по улавливаемым слухом звукам, ведь другие органы чувств пребывали в глубокой спячке. Хотя нет, кое-что я все же ощутил. Вроде бы прохладу. Блин, ну точно! Недра холодильной камеры — вот что это за ледяное дыхание тьмы! Значит, не все так для меня безнадежно? Может быть, я медленно, но восстанавливаюсь?

Прислушавшись к себе, я попробовал уловить хоть какие-нибудь отголоски живущего в моей душе зверя. Однако злой и порочный дар, который неоднократно вытаскивал меня с того света, ныне беспробудно спал. Вот же, сука, хорёк вонючий! А ну-ка, просыпайся! Восстанови мне хоть что-нибудь! Сделай так, чтоб я мог дышать!

Однако все мои призывы остались без ответа. Медленно тикали секунды, накапливались минуты и совсем уж неспешно нарастали часы, но ничего не происходило. К тому моменту, когда мой труп снова извлекли из морозилки и переложили на каталку, разум все еще оставался безмолвным пленником мертвой плоти.

А потом началась обычная похоронная суета. Вокруг постоянно говорили какие-то люди, кто-то спорил, кто-то соглашался. Изредка сквозь сонм незнакомых голосов прорывался и мамин. Домой меня все-таки не повезли, хотя, насколько я понял, изначально планировали. Но не могу никого осудить за отказ от этой идеи. Мотаться до Подольска с трупом, а потом снова везти его в Москву на погребение слишком долго и хлопотно. Вместо этого меня оттранспортировали в храм, где провели обряд отпевания.

На прощание со мной прибыло на удивление много народу. Большую часть голосов тех, кто подходил к гробу, я даже не узнавал. Видимо, из моей кончины решили сделать пышную и показательную церемонию, а потому согнали всех, кто хотя бы отдаленно был со мной знаком. Да что уж говорить, командование мне звание героя присвоило! Вот уж свезло, так свезло! В кавычках.

Среди прочих со мной разговаривали и мама, и Марина, и Умар. И если первые две больше рыдали, чем говорили, то парень сквозь слезы просил прощения за то, что оставил противостоять орде нежити в одиночку. А у меня и ответить-то не получалось. Так Сынок и не узнает, что я на него обиды и не держал. Не такой уж он опытный инквизитор, чтобы сыграть хоть сколь-нибудь значимую роль в той заварушке. Только бы зазря сгинул вместе со мной.

После Салманова к гробу подошел, черт подери, сам руководитель ФСБН, генерал-майор Крюков! Даже удивительно, что он вперед себя моего молодого напарника пустил.

— Вот так бывает… — тихо пробубнил он. — День назад еще награду вручал бойцу, а сегодня он уже на белом атласе покоится. Земля тебе пухом, товарищ майор. Прощай…

Затем последовали звуки удаляющихся шагов, а ко мне подошел кто-то еще.

— Что же ты так, Жарский, — едва разобрал я скрипучий шепот своего комбата над ухом. — Совсем ведь немного не дождался подмоги… эх! Будь у меня в подразделении все такими героями, как ты, мы бы уже давно всю нежить из столицы вымели! Царствие тебе небесное, Юра. Ты уж прости меня, что не уберег.

Потом на место Гиштапа прибыл кто-то либо очень толстый, либо не совсем здоровый. Я так предположил по раздавшемуся над моим ухом шумному дыханию и отчетливо различимой одышке.

— Не скажу, что был сильно удивлен, когда мне объявили о твоей гибели. Я так и знал, что ты рано или поздно этим закончишь…

Ба-а! Да это же Калистратов! Пузатый майор, который меня по всей Нижегородской области за собой таскал! Ну ладно, тут ничего удивительного нет. Я от него добрых слов и не ожидал услышать…

— Безрассудство и самонадеянность рано или поздно сводит в могилу всякого, — продолжал назидательно ворчать офицер, будто читал мне нотации. — А уж при твоей службе так и подавно. Но я уважаю тебя за проявленную твердость и несгибаемый характер. Ты стоял до последнего и ценой своей жизни спас очень многих. Далеко не каждый способен на такое, и мне по-настоящему жаль, что для тебя все так паршиво обернулось. Пусть твоя душа там упокоится, капитан Факел.

Ох, спасибо, конечно, но я вообще-то уже майор! Хотя ладно, негоже таким мелочным быть в столь торжественный момент. Чего уж, так и быть, прощаю тебя, морда кабинетная. Ступай с миром…

Следующий десяток человек или даже полтора я узнать по голосам не смог. Да и они, судя по всему, не очень хорошо со мной были знакомы. Некоторые из них коротко желали мне покоиться с миром, другие бормотали какие-то молитвы, третьи просто стояли молча. Короче, тоска зеленая… однако кое-кто, подошедший одним из последних, сумел немного всколыхнуть царившую в моей душе скуку. Вот уж не думал, что этому алкашу хватит топлива, чтобы так далеко от «наливайки» отойти…

— Ну вот, Юрочка, и свиделись, — с плохо скрытым злорадством прошепелявил над моим ухом отец.

Судя по тому, как заплетался у него язык, он успел уже принять на грудь. А появившиеся в речи дефекты и посвистывания яснее ясного дали мне понять, что зубы после нашей последней встречи он так и не вставил. Хотя я матушке на его лечение деньги переводил… Выходит, он и их пропил, падла.

— Ты всегда был мелким и заносчивым говнюком, — продолжал шипеть рядом с гробом папаша, — им же и помер. Сколько я тебя не воспитывал, ты все равно оставался неисправимым. Надо было почаще тебя в детстве пороть, да ведь жалел, змееныша. И чем ты мне отплатил за все, что я для вас с твоей маманей сделал?! Нахлобучил, да? Так ты с папкой родным обошелся? Ну вот тебя справедливость и настигла! Я-то вот он, живехонек! А вот ты, поганец, считающий себя лучше остальных и не уважающий отца, на поклон к боженьке отправился…