Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 42

– Вы звали, мой князь? – ничуть не смутившись, уточнила я, надеясь на отрицательный ответ. Страдание на лице Лоркана сменилось надеждой. Он аккуратно отцепил от себя загребущие руки леди и мягко, но твердо сказал:

– Ваше предложение весьма лестно и соблазнительно, леди Унджаль. Но я бы не хотел обижать виконта.

Унджаль? Я едва не охнула от неожиданности: имя было очень знакомое. Неужели ее супруг – герой войны с племенами халгов, живущих на восточных рубежах, который отразил несколько нападений на пограничные форты? Я видела его пару раз в городе: статный мужчина со смоляными косами. Даже шрамы, украшавшие его суровое лицо, не могли испортить его суровой красоты. Лиди некоторое время назад томно вздыхала, описывая подвиги виконта Унджаля, и сетовала, что тот давно и крепко женат.

– Пойдемте, леди Ималия, есть разговор, – Лоркан подхватил меня под руку, стремясь ускользнуть из-под зоркого ока поклонницы. Посчитав за благо согласиться с ним, я позволила Лоркану увести меня ближе к пустующему помосту.

Леди Унджаль на вежливый, но твердый отказ обиженно хмыкнула, но ее печаль быстро забылась. Из кружка мирно беседующих мужчин появился высокий красавец, в котором я сразу же признала ее супруга. Шрамы на его лице налились темной кровью, придавая и без того угрожающему выражению лица что-то неестественно-жуткое. Намечалась семейная ссора.

– Что-то срочное?

Если уж быть профессионалом, то до конца. Не важно, что через несколько часов городские ворота захлопнутся за мной. Единственное, о чем приходилось сожалеть – не попрощаюсь с Лиди. На приеме ее не было, и она узнает новости о своей подруге из третьих, или даже четвертых рук. Будет ли она грустить о моем уходе? Или же разозлиться и возненавидит? Этого я никогда не узнаю.

– Не то, что бы срочное, – Лоркан покачал головой, наблюдая за развернувшейся баталией между супругами Унджаль без особого интереса. – Хотел узнать…

– Мой князь! – один из гвардейцев, стоящих на карауле у дверей, ведущих во дворец, продирался сквозь толпу, не забывая махать руками, чтобы привлечь внимание Лоркана. – Мой князь!

Снорре насупился, до глубины души возмущенный поведением мальчишки, но судя по тому, как дрожали его губы, а лицо было белее полотна, случилось что-то из ряда вон выходящее. Встретившись глазами с князем, гвардеец застыл, беззвучно шевеля губами.

– Прошу меня простить, леди Ималия, – медленно произнес Лоркан, не поворачивая головы, – вынужден вас покинуть.

Глаза князя запылали алым, зрачок вытянулся и потемнел. Драконий взгляд прожигал мальчишку насквозь. Но сложив два и два – глаза мальчишки, налившиеся малахитовой зеленью, следы чешуи, обрисовавшиеся контуром на щеке и шее, я поняла, что происходит.

Эти двое общались, не используя ни слов, ни жестов. Я понятия не имела, что драконы так могут: телепатически, беззвучно разговаривать. Одну ладонь Лоркан положил на плечо Снорре, и тот, закрыв глаза, присоединился к молчаливой беседе. Кое-кто из гостей кидал любопытствующие взоры на троицу, застывшую как соляные столбы, но веселье било ключом, а зрелище оказалось для драконьей элиты не слишком впечатляющим. Как многого я не знаю о драконах, подумала я не без сожаления. И уже не узнаю.

– Я пойду, – тихо обронила я, чувствуя себя лишней. Мне никто не ответил, да я и не ждала ответа.

Книгу, которую мне вручила библиотека, я спрятала глубоко в недрах походного сундука, рядом с фигуркой Селофиссар. Полагала, что будет время прочесть ее и выяснить все, до единой, тайны, которые скрывает Лоркан со своими ближайшими советниками, но ситуация обернулась другой стороной. Мне надо было срываться с места, оставляя за спиной все, что нажито непосильным трудом.

Жалела ли? Безмерно. Большей частью о том, что вела себя крайне беспечно и позволила Августу найти меня. В то, что он был гостем Вейлин я верила с трудом. Быть может, он запудрил ей мозги, втерся в доверие и напросился на прием, но в то, что он и правда ее гость… Такого быть решительно не могло.

– Что мне делать? – прошептала я, обращаясь к статуэтке Селофиссар, но та осталась молчалива к моим воззваниям. Как и всегда, впрочем. Надо было собираться – время стремительно истекало, караул вот-вот распахнет ворота, выпуская развеселых гостей по домам.

Я бродила по спальне в одной нижней рубашке, платье неаккуратно брошено на туалетной столик за ненадобностью. План побега зиял дырами, самые неприметные платья были уже упакованы в холщовую сумку, но главная проблема была в том, что мне некуда было бежать. Не в Кулунтар же ехать?

Как бы я не сопротивлялась, “Классификация драконьего племени” приковывала взгляд. Меня так и подмывало взять ее в руки, пролистнуть желтоватые, шуршащие страницы. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к обложке из старой кожи.

Не знаю, была ли виновата библиотечная магия, но удержаться не получалось. Застыв посреди спальни, я мысленно дала себе обещание:

“Читаю несколько минут, а затем собираюсь и ухожу. Вот, план такой”.

Книга едва ли не сама прыгнула мне в руки, когда я уселась на пол. С замиранием сердца я раскрыла ее на первой странице, вслушиваясь в хруст старой кожи и шуршание бумаги.

“Классификация драконьего племени” писалась драконом для тех, читателей, в ком не было драконьей крови. Снисходительность сквозила в каждом слове, и при чтении я ловила себя на мысли, что автор меня страшно раздражает. Легко корчить из себя всезнайку, если ты знаешь больше, чем остальные, но одним из достоинств безымянного автора я бы назвала дотошность. Он методично, страница за страницей, описывал даже самые незначительные детали, которые отличали драконов друг от друга; давал красочные описания расцветки и вариаций чешуи, а также – полную характеристику каждому из шести классов.

Шести?!

Я еще раз пробежалась взглядом по строчкам, не веря своим глазам. Я знала о существовании пяти видов: рубинового, малахитового, янтарного, агатового и аметистового. О том, что есть и шестой вид – даже не подозревала.

В “Классификации драконьего племени” была приведена сравнительная таблица по каждому из разновидностей, и кое-что мне уже было известно. К примеру, я давно знала, что у малахитовых драконов самый большой размах крыльев, а их истинная стихия – вода. Или же то, что янтарные драконы самые слабые и обращаться могут только при наличии яркого солнечного света. Чешуя у них почти прозрачная, искристая, и под ней при хорошем освещении можно разглядеть мышцы и тонкие косточки кожистых крыльев. Предки агатовых драконов могли обращаться только ночью, но спустя несколько сотен лет, скрещиваясь с другими видами, они смогли побороть этот недостаток.

Рубиновым драконам была посвящена отдельная глава, и от нее осталось противное, кислое послевкусие. Складывалось впечатление, что один из рубиновых драконов, а то и все разом, насолили автору, отчего тот откровенно смаковал самые страшные подробности их существования. О том, что жизнь рубиновых – не сахар, становилось понятно с самых первых строк.

“Во время появления на свет рубиновый дракон причиняет своей матери невыносимые страдания. Виной тому можно считать температуру рубинового пламени, которое загорается еще в утробе. Большое счастье, если мать выживает, гораздо чаще они умирают в родах, давая жизнь своему ребенку.

Рубиновый дракон – сильнейший среди сородичей, но это сила не приносит обладателю счастья. Рубиновое пламя – самое капризное и опасное, не желающее подчиняться хозяину. Взросление рубинового дракона сопровождается мучениями и страданиями, а с подросткового возраста пламя начинает испытывать хозяина на прочность. И если в случае с малахитовым, сапфировым или янтарным, бушующие гормоны влияют только на изменение человеческого тела, пламя рубинового дракона медленно, клетка за клеткой, уничтожает хозяина изнутри. Превращение в свою истинную форму для них – пытка, зачастую каждая попытка обернуться оканчивается множественными ранами. Совершить полный цикл обращения удается лишь единицам; причина – в особенностях рубинового пламени. Оно сопротивляется процессу обращения, ускоряя процесс разрушения организма. Если рубиновому дракону, через кровь, пот и слезы, удается приручить истинную форму, пламя подчиняется ему и необратимый процесс самоуничтожения останавливается.”