Черный день. Книги 1-8 (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич. Страница 127

Она попыталась пошевелить рукой, но наткнулась на преграду. Та была мягкой и эластичной, но поддаваться не желала. Еще не придя в себя, она забилась, как муха в «коконе» паука, и сильный толчок в бок окончательно привел ее в чувство. С трудом она нащупала застежку и расстегнула молнию.

Снаружи было ничуть не светлее. Но это была жизнь, мир людей… Вернее, миром людей он был раньше, а теперь мог быть чем угодно. Даже миром смерти. Кто знает, что творится там, наверху?

Ее зовут Анастасия Заречина. Ей двадцать один. Она ничего в жизни не имела и поэтому не так уж много потеряла. И теперь она находится на станции «Золотая Нива» в метро родного Новосибирска. В спальном мешке, на деревянной скамейке в запертом изнутри подсобном помещении, где у стены стоит в ряд шанцевый инструмент работников метрополитена. В углу чадит импровизированная печка.

С ней дневник человека, который спас ей жизнь дважды, только для того чтоб превратить эту жизнь в ад. Она читала его записки урывками, перескакивая от фрагмента к фрагменту. Их содержание она и так знала.

День 1-й, он же последний

Меня зовут [закрашено маркером].

Нет уж, пусть никто не узнает, как меня звали. Кого теперь колышет? Я уже сдох, раз к тебе попали эти каракули. Но не радуйся, сука этакая. И ты, мой дорогой читатель, скоро за мной последуешь. Так что останусь анонимом до самого близкого конца (твоего). На моем месте мог быть любой. Даже ты, придурок, который тратит драгоценное время на чтение этого злобного высера, вместо того чтоб добывать жратву.

Я не «пейсатель» и не журналист, поэтому слог у меня не ахти, уж прости. Но, думаю, слог и не требуется. Я ж не роман писать собираюсь. Просто у меня появился пресс свободного времени, и надо его занять. Убить время, пока оно не прикончило меня в этой долбанной норе.

Жил я в славном городе Бийске. Было мне 33 года. Как тому, распятому, да. Наверно, с этого нужно начать.

В последний раз я открывал дневник шесть лет назад, но это был другой «я». Слезливый кретин, который страдал от бессонницы, маялся от несчастной любви и пописывал стишки по ночам. «Ах, в огороде выросла морковь, у меня несчастная любовь».

Жалкое зрелище, да? Говорят, многие творческие люди через это проходят. Ну, не знаю, можно ли себя к ним относить. Все мое творчество не шло дальше стихов и рассказиков в Интернете. Один из них, казавшийся мне лучшим, черт меня дернул отправить в тематический журнал.

Это был психологический триллер. Гремучая смесь Эдгара По и Лавкрафта с Сартром и Камю. Экзистенциальный кошмар, где вместо мертвецов, восстающих из гроба, — древние архетипы, которые таит в себе подсознание. История про обычного положительного человека, которого темная сторона психики толкала стать маньяком. Он долго и упорно сопротивлялся, но потом уступил темным страстям. «И Тьма Восторжествовала…» Смешно. Теперь я назвал бы так то, что произошло с нами.

Естественно, меня отфутболили. Рецензию написали вежливую, но между строк легко читалось: «Больше не пиши, ибо не фиг».

Мне было худо. Мне-то рассказ казался квинтэссенцией моих размышлений о природе бытия и небытия. А они… В тот же день я убил свой раздел на портале сетевых графоманов. Поскидывал стихи и прозу в топку с помощью клавиши «DEL».

Дальше больше, процесс перерождения пошел по нарастающей. Первым делом перестал читать философствующих мудозвонов. Их потуги на знание высшей истины теперь вызывали рвоту. Выбросил из головы всю романтическую херню, начал общаться с простыми парнями, которые думали, что Шопенгауэр — это чисто композитор. Фамилию датского философа Кьеркегора они не выговорили бы даже на трезвую голову. Стал бухать с ними за компанию, хотя раньше считал алкоголь уделом дегенератов. Но ничего, втянулся. И с запозданием научился общаться с людьми. К тому времени я был на четвертом курсе. И, в общем, стал как все.

И вот чудеса — бытие в натуре определяет сознание! Исчезли бессонница, мысли о самоубийстве, навязчивые страхи… Дядя Зигмунд отдыхает. А скоро и судьба повернулась передом. Нашел нормальную работу в шараге по установке пластиковых окон. Через год влез в долги и купил у другана не очень старый «фокус».

Да и проблемы с противоположным полом решились сами собой. И дело тут даже не в баблосе, не в том, что вместо поездки на скотовозе я мог распахнуть перед телкой дверцу собственного авто (хотя и в этом тоже). Просто никто не любит умников. Женщины сами охеренно просты. И еще надо быть психологом, и тогда пикапинг так же легок, как гоп-стопинг. Уломать можно хоть английскую королеву, была бы необходимость.

Вскоре я женился на одной бабенке — задолбало самому стирать носки и приходить в квартиру, где нет ужина на столе. Естественно, ее телом я себя ограничивать не собирался, с этим ей пришлось смириться.

Жизнь вошла в колею и больше из нее не выходила. Работа, жена, две любовницы, друзья, гараж. Все как у среднестатистического россиянина. Дачи только не было, но на хрен нужно ковыряться в земле? — думал я тогда. Теперь-то понял, что в ситуациях, когда мир летит в жопу, хорошо иметь домик в деревне. Все сильны задним умом.

Так бы оно и шло до самого конца, если б я взял отпуск и отправился на юга, как собирался сначала, а в командировку в этот долбанный Новосиб вместо меня поехал бы другой. Но у меня были хорошие отношения с шефом, и я согласился. Нужно было привезти очень нужную хрень (тебе ее название все равно ничего не скажет), которую по нынешним кризисным временам в нашем городе было не достать.

Но, как говорят, «судьба распорядилась по-иному». Решила, что, достигнув возраста Христа, я должен буду круто изменить свою жизнь. Ну, очень круто.

Я планировал к позднему вечеру быть дома, пить пиво и смотреть мой любимый «Комеди-клаб». Но как там в анекдоте: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи Ему о своих планах». Вышло так, что уже в черте города моей тачиле настал капут. Подвел карбюратор. Как в анекдоте, блин: «А где машина?!» — «В реке!» Еле дотянул до автосервиса. И пока я исчерпывал запас матерных выражений, прикидывая, во сколько станет ремонт, в моей башке крутилась одна мысля: как быть мне, грешному? Съездить за товаром нужно было край в первой половине дня.

Так я оказался в метро, ст. «Маршала Покрышкина». Спасибо карбюратору — иначе обжарился бы до хрустящей корочки.

Метро в Новосибирске, ежу понятно, не чета московскому. Интерьер попроще, никаких тебе статуй и люстр, как в Большом и Малом театрах. Зато я еще не видел, чтоб там было не протолкнуться. С запасом построили, в расчете на увеличение населения, похоже.

Я никогда не верил в судьбу, но не могу отделаться от мысли, что наша встреча не была случайностью. На первый взгляд в ней не было ничего инфернального. Обычная девчонка, косящая под гота. Сейчас таких уже почти не осталось, как и эмо.

Но видели бы вы ее глаза. Как это назвать, кроме печати обреченности, не знаю. Искренней, не выдуманной! В первый раз я заметил ее еще на лестнице. Она спускалась передо мной, так что я мог ее хорошенько рассмотреть с самого удобного ракурса. Не буду тягаться со всякими Блоками, Тютчевыми и прочими. Она была симпатичной, на этом и остановимся. Все на месте. Я решил, что этого достаточно, чтоб попытать счастья. В конце концов, вечер у меня был свободен — позвонив мастеру, я узнал, что машины на ходу мне не видать до утра. У меня был кореш в городе, в случае чего нашлось бы, где переночевать. Но, глядя на нее, я подумал, что возможен более приятный расклад.

С некоторых пор моим кредо стало: «Попытка не пытка». Я не ждал у моря погоды и за проявленную инициативу часто получал награду в виде свежего тела. Само собой, бывали проколы. Некоторые отшивали мягко, некоторые не очень. Ну и ладно, я не гордый.

Но она, как выяснилось, относилась к третьему, особому типу.

— Почему грустит такая красивая девушка? — начал я стандартно.

Она посмотрела на меня так, будто с ней заговорил светофор. Или собака. Или труп. Ничего не ответила.