Дьявольский вальс - Келлерман Джонатан. Страница 85

– А, конечно. – Ее улыбка была теплой, что сделало ложь необидной. У нее всегда была такая улыбка, всегда, даже когда она разносила в пух и прах ошибочный диагноз, поставленный врачом, живущим при больнице. Очарование, заложенное с детства в высших кругах Праги, оборванное Гитлером, затем удобренное замужеством за знаменитым дирижером. Я помню, как она предложила использовать свои связи, чтобы добыть фонды для больницы. Как правление отказалось от ее предложений, посчитав такой метод добывания фондов «грубым».

– Ищете Стефани? – спросила Рита.

– Нужно переговорить с ней о пациенте.

Улыбка осталась, но взгляд заледенел.

– Как раз сама ее ищу. По расписанию она должна быть здесь. Но, думаю, будущая глава нашего отделения, скорее всего, чем-то занята.

Я притворился удивленным.

– О да, – подтвердила она. – Знающие люди говорят, что ее повышение по службе неизбежно. – Улыбка стала широкой и какой-то холодной. – Что ж, мои наилучшие пожелания ей... Хотя я надеюсь, что она научится предупреждать события. Один из ее пациентов, подросток, только что появился здесь без предварительной записи и закатывает скандал в приемной. И Стефани вышла, не отметившись.

– Это на нее не похоже, – сказал я.

– Правда? В последнее время подобное стало ее стилем. Может быть, она уже смотрит на себя как на поднявшуюся на ступеньку выше.

Мимо прошла медсестра. Рита окликнула ее:

– Хуанита?

– Да, доктор Колер.

– Вы видели Стефани?

– Мне кажется, она вышла.

– Из больницы?

– Мне так кажется, доктор. Она держала сумочку.

– Спасибо, Хуанита.

Когда медсестра ушла. Колер вынула из кармана связку ключей.

– Вот, – произнесла она, вставляя один из них в замок двери Стефани и отрывая ее. Я взялся за ручку, Рита вынула ключ и направилась прочь.

Кофеварка-эспрессо была выключена, а на столе, рядом со стетоскопом Стефани, стояла недопитая чашка. Запах свежежареного кофе забивал запах спирта, проникающий из приемных комнат. На столе также лежала стопка историй болезни и блокнот, набитый бумагой аптечной компании. Подкладывая под него свою записку, я обратил внимание на заметки на верхнем листе.

Дозировки, ссылки на журналы, внутренние номера телефонов больницы. Под всем этим – запись, быстро нацарапанная, едва различимая: «Б, „Браузерс“, 4».

«Браузерс» – лавка, где она приобрела переплетенный в кожу томик Байрона. Я видел эту книгу на верхней полке.

"Б" обозначает Байрон? Покупает еще одну?

Или встречается с кем-то в книжной лавке? Если встреча назначена на сегодня, то Стефани сейчас должна быть там.

Странное свидание в середине лихорадочного дня.

Непохоже на нее.

Непохоже до последнего времени, если верить Колер.

Что-то романтическое, что она хотела оградить от больничного перемывания косточек? Или просто искала некоторого уединения – тихие мгновения среди плесени и стихов?

Господу Богу известно, что она заслужила немного уединения.

Это очень плохо, но я собирался нарушить его.

Книжная лавка располагалась всего в полумиле от больницы в сторону Лос-Фелис и Голливуда, но на дороге было так много машин, что мне потребовалось десять минут, чтобы добраться до нее.

Лавка находилась на восточной стороне улицы, ее фасад за последние десять лет ничуть не изменился: пыльные витрины, а над ними – вывеска кремового цвета с черными готическими буквами: «ТОРГОВЕЦ АНТИКВАРНЫМИ КНИГАМИ». Я проехал мимо, отыскивая место для стоянки. Делая второй круг, я заметил, что старый «понтиак» включил габаритные огни. Я подождал, пока очень маленькая и очень старая женщина медленно отъехала от бровки. Как раз когда я наконец припарковался, из лавки вышел...

Пресли Хененгард.

Даже на таком расстоянии его усы были почти невидимы.

Я поспешил сползти пониже на сиденье. Хененгард потеребил свой галстук, вынул из кармана солнечные очки, надел их и бросил быстрый взгляд вверх и вниз по улице. Я нырнул еще ниже, можно сказать, вполне уверенный, что он не заметил меня.

Хененгард вновь коснулся своего галстука и пошел в южном направлении. Дойдя до угла, он свернул направо и скрылся из вида.

Я выпрямился.

Совпадение? У него в руках не было книги.

Но трудно было поверить, что именно с ним встречалась здесь Стефани. С какой стати она обозначила его в записке как "Б"?

Он ей не нравился, она сама говорила, что он похож на привидение.

И мне внушила это представление о нем.

Однако его хозяева повышали ее в должности.

Вела крамольные разговоры, а тем временем поддерживала дружеские отношения с врагами?

И все ради служебного положения?

«Можешь представить себе меня во главе отделения, Алекс?»

Все другие врачи, с которыми я разговаривал, были настроены на то, чтобы уйти из больницы, но она стремится к повышению по службе.

Враждебность Риты Колер давала понять, что такое перемещение не будет безболезненным. Что это, награда за хорошее поведение Стефани – за не вызывающее толков лечение внучки председателя правления?

Я вспомнил ее отсутствие на собрании в память Эшмора. И ее позднее появление там под предлогом занятости.

Может быть, это и правда, но раньше она нашла бы время для того, чтобы присутствовать на подобном собрании. И сама стояла бы на сцене.

Я продолжал обдумывать ситуацию, искренне желая, чтобы все оказалось не так. Но вот из лавки появилась Стефани, и я понял, что думать по-другому не смогу.

Улыбка удовлетворения на лице.

В руках никаких книг.

Так же, как и Хененгард, она оглядела улицу.

Большие планы у доктора Ивз.

Крыса, прыгающая на тонущий корабль.

Я приехал, чтобы показать ей патрон инсуджекта. Был готов, увидев ее реакцию, объявить о ее непричастности к делу и включить в завтрашнюю очную ставку с Синди Джонс.

Теперь я не знал, на чьей она стороне. Первоначальные подозрения Майло начали подкрепляться фактами.

Что-то не в порядке, что-то не так.

Я опять спрятался.

Она направилась прочь от магазинчика. В том же направлении, что и он.

Дошла до угла, посмотрела направо. Туда, куда пошел он.

Немного задержалась на углу. Все еще улыбается. Затем перешла улицу.

Я подождал, пока она не скроется из виду, затем отъехал от бровки. Как только я освободил место, кто-то мгновенно занял его.

В первый раз за весь день я почувствовал, что принес пользу.

Приехав домой около пяти, я обнаружил записку Робин, в которой она сообщала, что будет работать допоздна, если у меня нет каких-либо других планов. У меня их было множество, но ни один из них не касался развлечений. Я позвонил ей, услышав автоответчик, записал на него, что люблю ее и тоже буду работать. Хотя в тот момент, когда я говорил это, я еще не знал, над чем именно.

Я позвонил в Центр Паркера. Мне ответил гнусавый высокий мужской голос:

– Архив.

– Пожалуйста, детектива Стерджиса.

– Его зде-есь нет.

– Когда он вернется?

– А кто говорит?

– Алекс Делавэр, его друг.

Он повторил мое имя так, как будто оно было заразным, затем сказал:

– Я не имею ни ма-алейшего представления, мистер Делавэр.

– Как вы думаете, он сегодня ушел насовсем?

– Не могу и этого знать.

– Это Чарли?

Пауза. Покашливание.

– Это Чарльз Флэннери. Разве мы знакомы?

– Нет, но Майло рассказывал, что вы очень многому его научили.

Более длительная пауза, еще одно покашливание.

– Как благородное его стороны. Если вас интересует расписание работы вашего друга, то я предложил бы вам позвонить в канцелярию заместителя начальника.

– Почему они могут знать?

– Потому что он там, мистер Делавэр. Уже полчаса. И пожалуйста, не спрашивайте меня, почему он там, я не зна-аю. Никто мне ничего не говорит.