Подъем (СИ) - Стасина Евгения. Страница 42

— По-моему, счастье вовсе не в мехах, — намеренно отворачиваюсь, не желая продолжать беседу.

— Конечно, поэтому все женщины стремятся найти покровителя побогаче, — раздается смехом, отчего его и без того небольшие глаза сужаются, а лицо багровеет. Он пытается побороть смех, взяв чужой бокал с водой, большая часть которого выплескивается, орошая каплями подол вечернего платья его дамы, мирно разглядывающей салат по правую руку от него. — Нин, разве я неправ?

Он с силой притягивает к себе молодое тело, впиваясь поцелуем в плотно сжатые губы, и я невольно морщусь, видя, как искажается гримасой отвращения лицо моей новой знакомой, как она настойчиво пытается выбраться из удушающих объятий, упираясь маленькими кулачками в обрюзгшую грудь мучителя. Пока гости старательно делают вид, что ничего выдающегося не происходит, а трое мужчин, во главе с Титовым и думать забыли об окружающих, я, делаю то, чего делать не стоило.

— Отпустите ее, — и сама не знаю, почему, мой голос звенит от напряжения, а пальцы крепко сжимают тонкую ножку бокала. Прервав свою “ласку”, Михайловский отпихивает хватающую ртом воздух Нину, на нижней губе которой теперь красуется капелька крови от его страстных покусываний, и в изумлении переключает внимание на меня.

— Немного ли ты на себя берешь? Или решила заступиться за коллегу? Да, Серег? Дорого тебе обходятся услуги такого фигуристого инженера?

Тишина повисает внезапно, когда стул, с грохотом ударяясь о пол, громким эхом проносится по залу, а задетая Сергеем тарелка разлетается на десятки мельчайших осколков, сопровождаемая звоном слетевших мне под ноги приборов и недопитого бокала вина. Зажатый в его кулак ворот рубашки докучливого политика мешает грузному гостю набрать в легкие воздуха, и его и без того красные щеки становятся багровыми, словно готовыми взорваться в тот же миг, если коснешься их своим пальцем…

— Я буду печь вишневый пирог каждое утро, что встречу в твоей квартире, — нарушаю молчание, подхватывая полы своего платья, припорошенные снежной крупой.

— Я бы не отказался есть его каждый день, — говорит так серьезно, что я сбиваюсь с шага и едва не растягиваюсь на тротуаре, вовремя подхваченная под руку своим защитником…

Маша

В мире есть уйма вещей, неподвластных моему пониманию, сотни вопросов, ответы на которые мне вряд ли удастся найти… Есть ли жизнь после смерти? Существуют ли инопланетные цивилизации? Что есть истинная добродетель? И для чего мы приходим в этот мир, такие разные в своих взглядах и выбранных способах достижения цели? И если свое предназначение я пока еще не разгадала, одно знаю точно — Сергей Титов родился на свет для того, чтобы скрасить мою жизнь одним лишь своим присутствием. А все его постройки, контракты, тендеры — попытка скоротать время, в ожидании, когда же я, наконец, отыщу его средь толпы и сделаю счастливым. А я обязательно сделаю… Приложу все усилия, чтобы ему не пришлось сожалеть о своем выборе…

Решение съехаться я приняла спокойно, не сомневаясь ни доли секунды в правильности и неотвратимости такого исхода. Рано или поздно приходит момент осознания, что ты застрял, так и не добравшись до конечного пункта. Моей точкой “Б” стала вовсе не квартира Сергея Титова, а его душа и мысли, и ради покорения этой высоты, я готова хоть сейчас побросать в чемоданы свои пожитки…

— Чем ты тут занимаешься? — заглядываю в комнату сына и улыбаюсь, когда он помахивает в воздухе увесистой книгой Джоан Роулинг.

— Как думаешь, вдруг в мире и вправду есть Хогвартс? — откусив принесенное мной печенье, Сема делает глоток молока.

— Ну… кто его знает… Как уроки? — я устраиваюсь рядом, нагло отобрав одну из подушек, и устремляю свой взгляд в потолок.

— Сделал.

— Что, даже математику? — недоверчиво щурюсь, пытаясь убедиться, что парень не вздумал меня провести.

— Да. Папа звонил… и помог мне решить…

— Не говори так, словно это зазорно. Прощать людей — вовсе небесполезная способность. Тем более родного отца, — Семка укладывает голову на мое плечо, позволяя крепко обнять свою спину, и я довольно усиливаю захват, подхватывая смех своего ребенка. Все же, становясь старше, мальчишки не так часто готовы нежиться в материнских объятиях.

— К бабушке я не иду? — спрашивает, хоть по интонации и понятно, что ответ ему давно известен.

— Нет.

— И что мы будем делать?

— Не знаю… Может, пересмотрим все части «Человека-паука»?

— Я за! — он все же выбирается из моих рук, и сложив ноги так, словно надумал медитировать, усаживается рядом, подперев щеку кулачком. — Только давай попозже? Мне осталось двадцать страниц.

— Ладно. Но прежде, чем ты вернешься к Поттеру, я хотела открыть тебе один большой секрет, — заговорчески шепчу, словно кто-то нас может услышать.

— И я никому не должен рассказывать?

— А ты болтун? — улыбаюсь, хоть внутри и испытываю жуткое волнение. — Хотя, он не такой уж и секретный…

— Я проговорюсь Женьке, знаю, что не стерплю…

— А ему можно доверять?

— Конечно! Я всегда ему все рассказываю, даже про Алису.

— Тогда, ладно. В общем… Тебе ведь нравится эта девочка?

— Алиса? Конечно! Ты видела, какие у нее волосы? — мой сын, закатывает глаза, словно я спросила несусветную глупость.

— Так вот. Кое-кто мне нравится так же, как тебе эта девочка, — я решаю не ходить вокруг да около, пока трусливо не сбежала, отложив разговор в долгий ящик. — Даже больше.

— Папа?

— Нет, Сема, — отрицательно качаю головой, отламывая кусочек печенья и посылая его в рот. — Ты же знаешь, что папа любит Риту.

— Ну, мало ли… И ты ему нравишься? — забыв о книге, сын опускает плечи, хотя по лицу довольно трудно понять, что он думает по этому поводу.

— Да.

— Так, вы созваниваетесь по скайпу?

— Нет. Мы говорим по телефону, иногда ходим гулять… Вот, например, завтра он зовет нас с тобой в зоопарк.

— И меня? — удивлению парнишки нет предела.

— Да. Он очень хочет с тобой познакомиться.

— Зачем?

— Как это зачем? Ты же мой сын и должен знать, с кем я провожу свое время.

Не будь тема нашего разговора такой серьезной, я, пожалуй, беззастенчиво расхохоталась над задумчивым видом своего сына, сейчас усердно жующего свою нижнюю губу.

— Но прежде чем вы узнаете друг друга, я хочу, чтобы ты понял — моя любовь к тебе не измениться. Ты и дальше будешь для меня самым важным и дорогим человеком в жизни.

— Папа тоже так думал, а теперь даже не приезжает…

— Я не папа. У нас с тобой все иначе.

— А если он мне не понравится?

— Тогда я внимательно выслушаю твои аргументы, — присаживаюсь и беру его ладошки в свои пальцы. — Мы же команда? Вдруг я чего-то недосмотрела. Только пообещай, что отнесешься к этому серьезно и не станешь отталкивать его без видимых на то причин.

— И что я, как Лева дядю Диму, должен называть его папой?

— Что ты! Папа у тебя уже есть. У Льва все по-другому…

— А как его зовут?

— Ну, имя у него не такое красивое, как у твоей Алисы, но для мужчины вполне сносное, — я нежно глажу его по волосам, поселяя на лице улыбку. — Сергей.

Мне трудно судить, о чем думают дети, идя знакомиться с маминым ухажером. Я росла в полной семье, где всегда царило понимание, уважение и безграничная преданность, где папа всегда любил лишь одну женщину, даже не помышляя о возможности переступить через свои клятвы. В том что Андрей, с пеной у рта кричащий, что осознает всю серьезность положения, долго раздумывал бессонными ночами, прежде, чем пустить Марго в жизнь нашего сына, я очень сомневаюсь. А моя гипертрофированная серьезность и неспособность взглянуть на вещи проще, заставили меня мучатся переживаниями, что после сегодняшней прогулки, Семен сделает пару шагов назад, выстроив между нами кирпичную стену. Всю дорогу, сидя за рулем и подпевая льющейся из приемника музыке, в попытке разрядить обстановку, я то и дело поглядываю на притихшего Сему, сегодня непривычно молчаливого и не проявляющего интереса к планшету.