Босс на блюдечке (СИ) - Лина Луисаф. Страница 21

Наконец, на балконе второго этажа я вижу Демьяна. Он стоит с бокалом в руке и беседует о чем-то с пожилым седовласым мужчиной. Внутри меня все сжимается от нетерпения и какого-то предвкушения чуда: вот сейчас, прямо как в романе, он посмотрит вниз и увидит Эмилию, они обратят друг на друга взгляды — и увидят друг друга в новом свете!

Вот сейчас, сейчас, еще секундочку…

В этот момент меня бесцеремонно хватают за предплечье и вытаскивают из толпы. Чтобы не упасть, мне приходится быстро перебирать ногами и смотреть на пол, поэтому тот миг, когда меня заталкивают в угол и закрывают спиной от свидетелей, я упускаю.

— Какого черта ты здесь? — цедит сквозь зубы Адам. Он в сером выходном костюме, — сегодня он здесь родственник, а не начальник службы безопасности, — но оставить замашки цербера выше его сил. Сменил шкуру — но не свою суть.

— Меня пригласил Демьян, — отвечаю я. Мне не хочется это признавать, но внутри меня все идет мелкой дрожью: я еще не забыла тот вечер перед воротами конного завода. Тот день стал для меня переломным: если раньше я воспринимала Адама как назойливую муху, то в тот вечер он продемонстрировал мне, что может быть куда как опаснее. Вот и сейчас он стоит вполоборота ко мне, внешне дружелюбный брат именинника, общающийся с одним из многочисленных гостей, — вот только гость зажат в нише и не может уйти.

Он ругается, услышав мой ответ, затем велит:

— Сейчас разворачиваешься и уходишь отсюда.

— Нет, — проявляю я твердость, — я не уйду.

— Я смотрю, до тебя плохо доходит. Что мне сделать еще, чтобы ты поняла: я вижу твою лживую натуру насквозь, и сделаю все, чтобы тебя не было рядом с Демьяном. Поверь, одними синяками в этот раз не ограничится.

Он впивается в меня волчьим взглядом, подчеркивая серьезность своих намерений, и я уже представляю, как он мысленно сжимает руки на моей шее — но в этот момент поспевает помощь:

— Ого, что я слышу: угрожаешь девушке физической расправой! Хорошенькие методы вы применяете к сотрудникам в своей компании.

Я во все глаза смотрю на того, кого уж точно не ожидала здесь увидеть, тем более, в качестве своего заступника. Адам, судя по его виду, тоже не чаял встретить здесь Левкоя.

— Что, боишься, что лишишься своего шпиона?

— Шпиона? — поражается Левкой. Смотрит на меня, на Адама, ожидая, что тот шутит, но охранник серьезен. — Твой братец знает, что ты не дружишь с головой?

— А он знает, что ты тут разгуливаешь среди его гостей как ни в чем не бывало?

— Более того, он меня сам и пригласил. Не веришь — можешь сам и спросить, но на твоем месте я бы переживал больше о себе. Это каким моральным уродом надо быть, чтобы запугивать людей слабее себя? Чего зенки вылупил? Правда глаза режет? А слабо противостоять равному сопернику? Мне, например?

— Вы двое заодно, — говорит Адам, и я понимаю, что ни черта из речи Левкоя он не услышал, — и я это докажу.

— Вали отсюда, козел, — щерит зубы Левкой и Адам действительно уходит.

Только когда его фигура скрывается в толпе, я понимаю, как была напряжена все это время.

— Спасибо, — благодарю я своего неожиданного спасителя, — но я могла бы и сама справиться.

— Я в курсе, но ударить ногой по яйцам в данном случае бы не прокатило.

— С чего вы решили, что я бы прибегла к таким методам?

— А что, за последние пятнадцать лет они изменились?

Я непонимающе смотрю на Левкоя: какие пятнадцать лет? О чем он вообще говорит?..

— Ты меня так и не узнала?

— Простите?..

А потом Левкой открывает рот — и меня будто ударяет под дых:

— Чей бампер плоский, прям как спина?

Ах, это ты, Ксюха Бородина!..

И чужими, непослушными губами я тут же возвращаю казалось бы давно забытую, но мгновенно воскресшую сейчас в памяти шпильку:

— Что там за мальчик страшный такой?

Ах, это ты, Костик Левкой!..

Левкой ухмыляется знакомой мальчишеской ухмылкой, и на меня разом обрушиваются воспоминания: деревянный забор с одной отогнутой в сторону штакетиной, влажный душный воздух, в котором можно плавать, куст малины с яркими, сочными, одуряюще пахнущими ягодами — и мальчишка напротив, с которым мы наперегонки общипываем соседский сад.

Поддавшись порыву, я быстро озираюсь по сторонам, будто прямо сейчас мы с ним на пару воруем малину, и в любой момент нас может застигнуть за преступлением прячущийся от жары в доме противный Семен Вячеславович. Левкой догадывается, чем вызвана моя истинно детская защитная реакция и понимающе хохочет. Я толкаю его в плечо:

— Очень смешно!

Он продолжает смеяться, и мало-помалу я присоединяюсь к его веселью.

— Как это вообще возможно? — успокоившись, спрашиваю я. — Ты, здесь?.. — я обвожу рукой зал, не в силах выразить словами все, что сейчас чувствую: слишком невероятной кажется мне сейчас наша встреча.

Левкой хмыкает:

— Меня больше удивляет то, что ты меня не узнала.

— Ты, знаешь ли, не Паттинсон, чтобы узнавать тебя в толпе с первого взгляда. И потом, ты сам не сразу меня признал в Брюсселе.

— Почти сразу, но было глупо в тот момент предаваться воспоминаниям. Я бы и сейчас не подошел, но…

Я морщусь. Нет нужды напоминать мне, в какой ситуации он застал нас с Адамом.

— Он действительно поднял на тебя руку? — спрашивает Левкой. — Какого черта ты вообще ему это позволила? В детстве ты была куда решительнее.

— В детстве мои обидчики не выглядели так, будто были готовы скормить меня по частям свиньям, — ворчу я. Мне неприятно признавать, что я банально струсила, поэтому я меняю тему, — как так получилось, что из вороватого пацаненка без будущего ты вдруг превратился в крупного бизнесмена?

— Так же, как и вороватая пацанка влезла в высшие предпринимательские круги: Геннадий Евгеньевич.

Я пораженно выдыхаю: скольких еще людей Геннадий Евгеньевич вытащил из нищеты и дал билет в жизнь?

— Ты здесь одна? — интересуется Левкой и я вдруг понимаю, что за всеми этими неожиданными столкновениями и встречами я совершенно забыла про сестру.

— Ох, точно… Мне нужно найти Эмилию. Слушай, давай как-нибудь встретимся и поговорим, столько всего произошло, что у меня до сих пор голова кругом. Как насчет субботы, в час, скажем, в «Империале»?

— Без проблем, — легко соглашается Левкой. — Только давай лучше у меня дома. Если нас увидят вместе в ресторане, этот психованный точно решит, что ты сливаешь мне инфу. Дай мне свой номер, я скину тебе адрес.

Я быстро диктую свой номер и ухожу искать Эмилию.

К моему удивлению я нигде не могу ее найти. Когда я уже совсем отчаиваюсь, я вдруг натыкаюсь на Ирину:

— Привет, — она радуется встрече, и я мгновенно включаюсь в роль подчиненного ее брата.

— Здравствуйте, рада вас видеть. Хотела извиниться…

— В чем это ты? — он морщит свой носик и недоумевающе осматривает мой наряд.

На всякий случай осматриваю себя сверху вниз, но не вижу ничего смущающего.

— Ты гостья на званом вечере, — поясняет Ирина, — а не ассистент руководителя на скучной бизнес-встрече, — мне становится обидно за свой костюм, но возразить я не успеваю, — знаешь что, а пошли-ка со мной!

Она хватает меня под руку — к счастью, здоровую, — и тащит куда-то в глубину особняка. Я мягко пытаюсь притормозить и вырваться, но уже понимаю, что хватка у Незваных — это фамильная черта, против которой не поспоришь. Мне остается лишь позволить себя вести — и спустя несколько поворотов и лестничных проемов мы оказываемся в потрясающе обставленной спальне. Тут Ирина выпускает мою руку и, пока я осматриваюсь по сторонам, распахивает настежь неприметные с первого взгляда дверцы. Я с любопытством заглядываю внутрь — и восхищенно ахаю, попав в настоящий рай любой девушки.

В гардеробную площадью в нашу с Эмилией квартиру.

Чего тут только нет! Верхние полки забиты многочисленными аккуратными коробками со шляпками, вуалетками, диадемами и черт знает чем еще. На вешалках висят костюмы, жакеты, блузки, блейзеры, юбки, сарафаны, брючные костюмы, комбинезоны. Под стеклянными выдвижными полками ровными рядами хранятся аксессуары: часы, пояса, брошки, цепочки, кольца, очки. Марширующими на плацу солдатами, занимая целый стеллаж, царят различные сумки и клатчи. И один огромный шкаф битком забит разнообразной обувью: туфлями, танкетками, босоножками, сапожками. Мои глаза разбегаются, не в силах сфокусироваться на чем-то одном, и я чувствую себя как Алиса, попавшая в Страну Чудес.