Парадоксы гениев (СИ) - Казиник Михаил Семенович. Страница 24
Вот от какой судьбы избавил Ленского выстрел Онегина!
Почему так жестоко? Читаем стихи Ленского.
Ничего особо пародийного в этих строках нет, если не считать торжественного набора штампов. «Златые дни, весны, удалились, куда, глубокая мгла, ловит взор, судьбы закон». Это все общие места. А вот дальше уже серьезнее:
Почему серьезнее? А вот почему. Ленскому 18 лет. Он безумно любит Ольгу. Через две недели свадьба. А он пишет о том, что умрет ли он на завтрашней дуэли или нет — «все благо». Вот это для Пушкина ужасно. Совсем не все равно — умереть или жить. Помните? «Но не хочу, о други, умирать. Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать». А у Ленского «благословен и день забот… и тьмы приход». И еще одна деталь. Почему Ленский пишет про стрелу, которая пронзит или… пролетит мимо? Ведь они будут стреляться из пистолетов! Это еще один романтический штамп. Пистолет… непоэтично. А у Пушкина — «Лепажа стволы роковые». И поэтично!!!
Перечитайте теперь поочередно ранние стихи Пушкина, потом пушкинскую пародию на самого себя от имени Ленского.
И еще один удивительный момент. Смерть Ленского на дуэли.
И здесь у Пушкина есть гениальный ход. Три взгляда на смерть. Когда после выстрела Онегина Ленский падает, сраженный насмерть, Пушкин дает три описания, три взгляда на смерть Ленского.
Эти три эпизода — пушкинское исследование о поэзии и ее выразительных средствах «томов премногих тяжелей», колоссальная научная диссертация о поэзии, о ее смыслах и поэтических глубинах.
Первый взгляд — романтический, словно эпитафия Ленскому, которую Ленский мог бы написать себе сам. Второй взгляд — поэзия подлинного Пушкина. С колоссальным сравнением смерти человека с опустевшим домом. И третий — жестокое и жесткое описание смерти в бытовом (событийном) плане.
Три варианта смерти
Первый взгляд (в стиле Ленского):
Второй взгляд (Пушкин во весь рост!!!):
Третий взгляд — страшный реализм:
Но… нигде, ни здесь и ни в дальнейшем, нет осуждения Онегина за его страшный поступок!!!
Вот и настала пора попытаться объяснить причину. Подлинную причину того, что Пушкин не дает моральной оценки убийству. (При всем том, что предыдущие варианты-рассуждения совершенно реальны.) И вновь предупреждаю — это только версия. Моя версия! Но и, как в случае с гоголевским Хлестаковым, возможность глубже перечитать роман в стихах и убедиться в том, что я не прав. Тем более моя версия мистична. А мы привыкли разбирать образы «Онегина» с абсолютно реалистической точки зрения.
Теперь осмеливаюсь! Пушкин не осуждает Онегина потому, что он… никого не убивал. Убив Ленского рукой своего старого друга, Пушкин убивает не человека, а… фантомный образ носителя плохой поэзии.
В третий раз повторяю пушкинскую мысль:
Многое желал бы я уничтожить, как недостойное даже и моего дарования, каково бы оно ни было. Иное тяготеет, как упрек, на совести моей…
Вот, в лице Ленского выстрелом титульного героя романа в стихах Пушкин уничтожает недостойное своего дарования. Ликвидирует «упрек на совести» своей.
Но я хотел бы осмелиться высказать еще более смелое предположение.
Онегин НИКОГО НЕ УБИВАЛ ПОТОМУ, что живого, реального Ленского… вообще не существовало.
Здесь даже у самого терпеливого читателя лопнет терпение. Понимаю, но все-таки попробую доказать, что никакого реального героя по имени Владимир Ленский в романе не существует. То есть он вроде бы есть: дружит, а потом ссорится с Онегиным, любит до безумия Ольгу. Но… в его образе так много странностей, несоответствий, нелепостей, что давайте попробуем разобраться.
Так! Давайте разбираться. «Помещик новый». «Поклонник Канта», «С душою прямо геттингенской».
Итак, в свою деревню по окончании Геттингенского университета прибыл НОВЫЙ (то есть незнакомый всем соседям) помещик. Но сколько лет поэту и поклоннику Канта?