Эта любовь причиняет боль (ЛП) - "Nikita". Страница 42

Я смотрю на него со всей ненавистью, на которую способна, но это его ничуть не беспокоит.

— Ой, ты выглядишь так мило каждый раз, когда смотришь на меня так, будто можешь причинить мне боль.

— Еще не время, но когда оно придет, ты узнаешь первым, — говорю я ему, одаривая его самой милой, самой сумасшедшей улыбкой, какую только могу вызвать в воображении. Сейчас я могу вести себя храбро, но глубоко внутри я всего лишь напуганная маленькая девочка, желающая другой жизни.

Он подносит руки к моей щеке и гладит ее, при этом одаривая меня настоящей искренней улыбкой. Я даже не помню, когда в последний раз видел его улыбку, тем более искреннюю. Это не сулит ничего хорошего для меня.

— Папа точно знает, что тебе понравится его подарок, — говорит он, ухмыляясь мне так, будто знает самый большой секрет в мире. И я предположил, что да, потому что я не в курсе того, что происходит.

Он снимает наручники, удерживавшие меня на месте, и я упираюсь в стену, пытаясь встать. Мои ноги как желе, так как я сидела в одном и том же положении весь день, и они меня подводят.

Он видит, как я падаю, и хватает меня, и хотя я ненавижу его прикосновения к моему телу, я приветствую это, потому что сейчас я ничего не могу сделать, чтобы удержаться на ногах. Он поднимает меня на руки в свадебном стиле и несет вверх по лестнице. Мое тело настолько слабое, что у меня нет сил даже сопротивляться прямо сейчас.

Мы проходим через кухню, и я вижу свою мать, которая просто бросает на меня взгляд с презрением и ненавистью. Я думаю, где-то было что-то, где Бог сказал, что ты не должна ненавидеть людей… Но, чувак, я ненавижу эту суку. Господи, прости, не прости. Даже если ты бросишь меня в ад, я не думаю, что он будет хуже того, в котором я живу.

Он усаживает меня на табуретку перед островом и просит Джулию накормить меня. Мой желудок урчит при мысли о еде, я не могу вспомнить, когда в последний раз ела.

Он говорит мне, что вернется через минуту, так что я должна поторопиться и поесть. Моя мать смотрит на меня и ухмыляется, прежде чем открыть свой дурацкий рот. Она должна получить награду за то, что она такая стерва.

— Похоже, сегодня тот самый день! — радостно говорит она. — Наконец-то ты станешь настоящей шлюхой.

— Ты имеешь в виду, как ты? Я всхлипнула. Несмотря на то, что мой желудок урчит, я потеряла аппетит, а на лице Джулии выражение ужаса. Ее слова вызывают у меня повышенный уровень беспокойства, но я не позволяю ей увидеть, как сильно ее слова влияют на меня, потому что она увидит в этом победу за то, что расстроила меня.

Моя мать рычит, прежде чем броситься на меня. У нее нет возможности трахнуть меня, как я уверен, она хочет, потому что мой отец хватает ее сзади за шею, чтобы остановить ее движения, прежде чем затащить ее обратно в кресло. Он пихает ей немного кокаина и говорит ей убираться.

Она бросает на меня еще один испепеляющий взгляд, прежде чем уйти, но не раньше, чем пробормочет себе под нос, что эта чертова шлюха-сучка никогда не должна была родиться.

У нас с тобой одни и те же мысли, леди! Жаль, что я не родилась среди чертовых монстров, но мы не всегда можем получить то, что хотим.

— Вставай, пошли. Папа перевернет твой мир. Фу! Мне не нужно, чтобы мой мир раскачивался сильнее, чем за последние три года.

Я просто сижу там, не двигаясь ни на дюйм, потому что теперь эта лужа страха превратилась во что-то ужасающее, потому что я знаю, что все вот-вот снова будет по-королевски трахнуто.

Он теряет терпение и снова поднимает меня на руки, прежде чем отнести в мою комнату. Как только мы заходим в мою комнату, он оборачивается и запирает дверь; Я не понимаю, почему, потому что он единственный, кто сюда заходит, кроме Джулии.

Он толкает меня в ванную и на этот раз включает душ. Похоже, сегодня он меня не купает. Испуганный вздох срывается с моих губ, когда он снимает с себя одежду, он никогда раньше не принимал со мной ванну или душ, потому что обычно он просто купает меня и немного прикасается ко мне, прежде чем уйти.

Сегодня все иначе. Он жестом приглашает меня войти в душ, и как только я вхожу, он входит прямо за мной, прежде чем закрыть за нами дверь душа.

Он говорит мне повернуться, чтобы я не смотрела на него, а затем намыливает мою спину моим гелем для душа с ароматом цветков вишни. Его пальцы пробегают по шрамам на моей спине. Некоторые зажили, а другие свежие. Это напоминание о каждом разе, когда он вымещал на мне свой гнев.

Некоторые из этих шрамов глубоки, но ни один из них не настолько глубок, как те, что запечатлены в моей душе воспоминаниями, которые останутся на всю жизнь.

Его руки по всему моему телу, пока он моет меня, и когда я пытаюсь сопротивляться его прикосновениям, он замечает, как я напрягаюсь, и именно тогда его руки из нежного становятся грубыми на моей коже. Я чувствую облегчение, когда мы, наконец, выбираемся из душа и возвращаемся в мою комнату. Он все еще голый, и я стараюсь не смотреть в его сторону.

Это облегчение недолговечно, потому что после того, как он вытер меня, он переносит меня на мою кровать и кладет меня, прежде чем забраться на меня сверху. Он целует меня и сосет мои соски, прежде чем перейти к моей шее и покусывать мою кожу там.

Я не хочу, чтобы это произошло, и изо всех сил пытаюсь уйти от него, но он с силой хватает меня за бедра и целует прямо в губы. Я все еще изо всех сил пытаюсь уйти от него, и это заставляет мое тело тереться о него, и он стонет.

Я бью его по яйцам коленями, и на этот раз он стонет не от удовольствия, а от боли. Удар по моему лицу был настолько неожиданным, что я даже не была к нему готова. Кровь мгновенно капает изо рта и стекает по подбородку. Наверное, я ударила его по яйцам сильнее, чем думал.

— О, мой ребенок — дикая кошка в постели, да? — говорит он, вставая с меня и двигаясь, чтобы взять что-нибудь с моего стола в углу моей комнаты. Я карабкаюсь по кровати, пока не упираюсь спиной в изголовье.

Он возвращается ко мне, и я вижу, что у него в руке какая-то веревка и что-то похожее на вилку. Я пытаюсь вскарабкаться с другой стороны кровати, чтобы уйти от него.

— Ммм, мне нравится небольшая погоня прямо перед тем, как я трахнусь, принцесса. Все, что ты делаешь, это усложняешь мне жизнь. Я смотрю на него, и он, на самом деле, тверже, чем был раньше. Он роняет вещи, которые держит, на мою кровать, и я использую эти несколько секунд отвлечения, чтобы карабкаться к двери.

Он ожидает моего движения и движется быстрее, потому что хватает меня за талию еще до того, как я успеваю пройти полпути к двери. Он подводит нас к моей кровати и бросает меня вниз. Я чувствую вилку рядом с рукой и хватаю ее. Когда он пытается снова забраться на меня, я сопротивляюсь и наношу ему удар в ногу, а затем вытаскиваю вилку, когда он отпускает меня.

Я быстро встаю в сидячее положение и снова бросаюсь к нему, но он отходит в сторону, и я с глухим стуком падаю с кровати. Вилка выпадает из моей руки. Я не встаю достаточно быстро, и он хватает меня за шею и наносит два удара в живот. Ебать! Это больно.

Затем он тянет меня обратно к кровати и садится верхом на мой живот, прежде чем еще один удар попадает прямо в лицо.

— Ты чертовски тупая пизда! Ты заплатишь за то, что только что сделала. Я выплевываю кровь изо рта на него, и получаю еще одну пощечину. Он сейчас в бешенстве. Он смотрит на меня и садистски ухмыляется, прежде чем привязать оба моих запястья к каждому концу спинки кровати.

Когда он встает с кровати, я замечаю, что его нога все еще кровоточит. Я одариваю его самой широкой кровавой улыбкой, какую только могу изобразить, радуясь, что на этот раз заставила его истекать кровью, пусть даже совсем немного.

— Улыбайся сейчас, сколько хочешь, но не через минуту. Его ухмылка даже шире моей. Я кричу изо всех сил, чтобы кто-нибудь помог мне. — Ты, блять, думаешь, что тебя здесь кто-нибудь слышит, тупая сука? А даже если бы и могли, неужели ты думаешь, что они ослушались бы меня из-за какой-то дряни?