Когда плачут драконы (СИ) - Эн Вера. Страница 18

— Отпустить, — посоветовала Кайя. — Ты же видишь: он выбрал ее, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Только себя изведешь.

Ана тут же насупилась: легко сказать, отпустить. Хотела бы она посмотреть, как Кайя Вилхе отпустит, если тот на другую глаз положит…

Хотя нет, не хотела бы. Кайя действительно отпустит. А потом зачахнет без него, как цветок без солнца. В отличие от Аны. Она побесится, конечно, но уж точно без Эдрика не умрет. Тем более узнав, что за нее есть кому заступиться…

— С драконом дрался? — ахнула Ана, когда Кайя, ревностно выгораживая Вилхе и стараясь каждому его действию придать героический оттенок, рассказала об их путешествии. Что так озаботило брата, Ане стало понятно почти сразу: Вилхе всегда отличался повышенной ответственностью и, разумеется, все неожиданности принял на свой счет. И в недосмотре за Хедином наверняка обвинил себя — как будто он мог что-то сделать против этого здоровяка!

Ану всегда удивляла их возникшая на ровном месте дружба. Даже благодарность Вилхе Хедину за спасение сестры не могла ее объяснить. Хотя бы потому, что более разных людей сложно было себе представить. Собранный, обязательный, взвешивающий все «за» и «против» Вилхе и беспечный весельчак Хедин, живущий лишь сегодняшним днем и ни секунды не думающий о последствиях. Ана поначалу посмеивалась, уверенная, что долго эта дружба не протянет; потом бесновалась, недоумевая, что этих двоих может связывать, а потом…

Потом был плен, и клетка, и ужас Хедина, и его попытка защитить ее собственным телом, и его признание, и…

И Ана сердцем поняла, что лучшего друга брату не найти. Что за Хедином он как за каменной стеной — а чего еще могла бы пожелать любящая сестра? Какими бы ни были ее отношения с Хедом, это не должно было стать причиной страданий брата. Хватит предыдущих лет.

— Один?!..

— Ну, Вилхе не хотел, чтобы все так получилось, — тут же оправдывающе забормотала Кайя. — Он совсем по-другому все планировал. Но ты же знаешь Хедина. Если бы он хотя бы на помощь позвал…

Ана знала. С тех самых пор, как он бросился на Кёна и бывших хозяев Дарре, пытаясь защитить ее и брата от уготовленной им участи. Его не смутили ни драконыши за их спинами, ни заведомое поражение. Именно так Хедин видел свой долг. И Ана не могла не признать, что она его понимает.

— Сильно пострадал? — осторожно спросила Ана, чувствуя, как сердечко в груди замерло в ожидании. Услужливая память тут же воскресила образ избитого Хедина, и по груди прошелся холодок. А ведь нынче вины Аны в его состоянии не было ни на шнокель. Почему же тогда она так сильно реагировала на Кайины известия? Словно о Вилхе спрашивала.

— Меньше, чем мог бы, — улыбнулась Кайя, и Ана с трудом удержала вздох облегчения. Не приведи Ивон подобные чувства выдать. Весь Армелон знает, что они с Хедином друг друга на дух не переносят. И Ана будет последней, кто захочет кого-либо в этом разубедить. — Вид у него, конечно, тот еще был: неудивительно, что Вилхе так перепугался. Но на лошадь сел сам. И до города верхом доехал. А тут уж Дарре его встречал: у него, наверное, есть подробности.

Подробности Ану не особенно интересовали. Зато волновала неожиданная озабоченность состоянием Хедина. Какое ей было до него дело? Они в последние годы и не общались особо, а если и случались такие оказии, то заканчивались они на привычный лад: издевками на грани оскорблений и словно бы захлопнутой дверью в воздвигнутой между ними стене. Чем взрослее Ана становилась, тем сильнее она ощущала эту стену. Если раньше Ане казалось, что Хедину просто нравилось ее дразнить, то теперь она словно видела, как он — камень за камнем — укреплял преграду, будто защиту в ней какую-то чувствовал. Да только что ему было от Аны защищаться? Какой вред она могла ему причинить? Пусть на язык остра — но и он никогда в долгу не оставался. И все же близко не подпускал. Ана, правда, лишь раз пыталась нормально с ним поговорить, сочувствие проявила, так он взбеленился, словно она ядовитую змею ему под одеяло сунула. Больше Ана не рисковала. Энда с ним: может, он жалел, что именно ее тогда кинулся спасать, а не брата родного. Или ненавидел за то, что она оказалась свидетельницей его слабости: совсем не по стати настоящему воину. Или еще какие глупости про нее сочинил…

Или ему просто не было до нее дела. Она девчонка совсем, еще и пятнадцати нет. А Хедину почти восемнадцать: девицы вокруг него коршунами кружат в надежде ухватить лакомый кусочек. Еще бы: статный, сноровистый, отец — градоначальник, да и сам в командиры дружинников метит — как такое сокровище упустить? А будет с недорослью общаться — и засмеять могут. Кому потом докажешь, что она просто сестра его лучшего друга?

Ана тряхнула волосами. Что за глупости лезли в голову? Какое ей вообще дело до придури Хедина и его к ней отношения? Она-то его в потенциальных кавалерах точно не видела. Ее от подобного зазнайства тошнило. Добро бы сам к своей славе руку приложил, но нет же, всем Создатели одарили. Ни на внешние данные не поскупились, ни на родительское благоволение. А этот знай себе пользуется!

— Зачем только он вообще к ребятам сунулся? — рассердив сама себя, недружелюбно поинтересовалась Ана. — Без него и проблем бы никаких не было! А с таким эгоистом…

Кайя качнула головой, прерывая ее.

— Ты правда не понимаешь, Ана? — негромко спросила она, но как-то так, что продолжать Ане расхотелось. Что бы она ни говорила о характере Хедина, а точно знала, сколь трудно ему было смириться с невозможностью помогать товарищу. Довелось как-то увидеть бесплодные Хедина попытки преодолеть страх высоты.

Сжатые зубы, отчаянное упрямство в глазах — и снова, и снова неудача. Ничего в жизни Ана не желала так, как чтобы очередная его попытка увенчалась успехом. Даже когда Вилхе учил Эдрика стрелять, а тот стирал до крови пальцы тетивой и все равно не мог попасть в «яблочко», Ана не переживала за него так болезненно, как за Хедина. Видела, чего ему стоил его страх. И не могла не испытывать уважения к подобной силе воли.

— От тебя ничего не скроешь, — пробормотала Ана. Кайя повела плечами.

— Просто я знаю, как ты любишь брата, — словно в объяснение ответила она, и Ане понадобилось немало сообразительности, чтобы увязать поступок Хедина и желания Вилхе. Но и она решила не оставаться в долгу.

— Я тоже знаю, как ты его любишь, — улыбнулась она и, довольная своей шуткой, оставила подругу. Она выяснила все, что хотела, вот только одно беспокойство теперь сменилось другим. В том, что Вилхе справится с самоедством и продолжит столь нужное дело по спасению драконышей, она не сомневалась. Но переживаний за него это отнюдь не умаляло. Ана понимала, как не хватает брату в таких вылазках лучшего друга: сама недавно была на его месте, потеряв Эдрика. Так, может быть, пришла пора перестать отыгрывать равнодушие? Они столько лет жили, как кошка с собакой, что это уже вошло в привычку. Вилхе изо всех сил старался быть идеальным старшим братом, но тем самым только выводил из себя Ану, которой гордость не позволяла принимать его превосходство. И лишь недавно она начала понимать, сколь была не права. Не имел Вилхе желания обидеть ее своей опекой, просто именно так он понимал любовь. Как отец. А Ана, как мать, злилась…

Интересно, что бы он сказал, если бы Ана сейчас полезла к нему с нежностями? Мол, сестрица я тебе родная и помочь хочу в твоих трудностях? Или к дяде Эйнарду отослал бы на осмотр, или решил, что Ана его разыгрывает. И она, пожалуй, не смогла бы убедить брата в своей искренности, потому что знать не знала, как это — быть милой и ласковой. Росла среди мальчишек и всю жизнь пыталась доказать, что не слабее их духом. Старательно забывая мамины просьбы о чуть большей нежности в отношении с людьми и уговоры не прятать истинные чувства, в которых окружающие могли нуждаться. Ана только фыркала в ответ, не веря, что мягкотелость и сюсюканье могут стать хорошими спутниками в жизни. А сейчас, пожалуй, впервые пожалела, что не может просто подойти к брату, обнять его, погладить по голове и сказать, что она верит в него и знает, какой он молодец. Вилхе ведь не пожалуется на свои проблемы, да еще и скроет их от родителей, чтобы те не волновались за него. Привык тянуть лямку в одиночку. А Ана привыкла ему это позволять.