Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ) - Эристова Анна. Страница 12

Ладно, это всё лирика, а мне интересны цены. Неужели придётся в город выходить, чтобы узнать? О, а вот это очень любопытно! «Щепетильная лавка, товары для дамъ, всё для дома, мелкая розница». Я позвала Лесси, спросила:

– Что такое щепетильная лавка?

– А так там всяческие мелочи продаются, – охотно ответила девчонка. – Перчатки, например, или нитки моточками, иголки, ножницы. Думочку можно прикупить, полотенечко… Барыня желают прогуляться по лавкам?

– Да, – решительно ответила я, хотя до этого момента сомневалась. – И ещё мне нужно где-то купить ещё платья. Это вообще дорого?

– Ежели барыне платье необходимо, так надо к модистке ехать, – солидно сказала Лесси. – Мадам Корнелия так на дом заказывала сию особу, так та приезжала к мадам по первому зову!

– Хочешь сказать, что ко мне она так не поедет? – фыркнула я, и девочка смутилась, затеребила руками край передника. Пробормотала покаянно:

– Пущай барыня не серчает, кто ж их, этих модисток, разберёт…

– Да не серчаю я, – ответила, вставая. – Как его… Этот… Порфирий вернулся?

– А как же, барыня, а как же! Тотчас же велю отвезти вас к модистке, барыня! Ежели барыня желают…

– Да, Лесси, будь добра, скажи Порфирию, что я хочу проехаться по лавкам. Какие тут есть? Щепетильная, прости господи, какая ещё? Овощная?

– Зеленная, барыня. Ещё бисквитная есть, ежели сладостей хочется, а ещё есть мелочная… Все они на Язовенной улице, там и модистка есть, другая, не та, что к мадам приезжала, подешевле да поскромнее.

– Отлично! – ответила я с воодушевлением. Обожаю шоппинг! – Скажи Порфирию, я сейчас спущусь.

– Бегу, барыня, – Лесси присела в книксене и выскочила из кабинета.

Я же открыла сейф, взяла себе несколько бумажек по «пятьдесятъ рублей ходячею монетою», сложила их в ридикюльчик-сердце и с лёгкой душой пошла вниз. Оглянулась на обед, который не доела. Надо сказать кухарке, чтобы разогрела мне его на ужин – крылышки выглядят аппетитно, но в корсете у меня совершенно нет места, чтобы слопать всё. Наверное, на то и расчёт…

Из нижнего коридора свернула на кухню. Акулина пила чай – вкусно, с чувством, с прихлёбом – из блюдца. Боже мой, ведь я столько лет не видала никого, кто пил бы чай, налив его в блюдце! Покойная моя прабабушка, приехавшая в Москву из села Красного на Волге, только так и делала. Но она была купеческой дочкой, у них в семье так было принято.

И вот теперь я умилилась, увидев Акулину с блюдцем на четырёх пальцах левой руки, с надкушенным бубликом в правой, сказала ей с улыбкой:

– Приятного аппетита.

– Ох, – только и ответила кухарка, освобождаясь от еды, вскакивая, отряхивая передник и кланяясь. – Ох, барыня, не велите наказывать, уж думала – отдохну маленько перед ужином.129e67

– Мне не за что вас наказывать, Акулина! – фыркнула я. – Просто хотела сказать, что я не доела обед, так что вы как-нибудь его разогрейте на ужин, хорошо?

– Богиня с вами, барыня! Как это так-то?

Кухарка даже перекрестилась, а потом оглянулась на печь:

– Я вам уже замочила селёдочку в молоке, поджарю да с картошечкой, да с огурчиком малосольным, да с капусточкой мочёной…

Я ощутила, как рот наполняется слюной, и проглотила её, сказала с невольным осуждением:

– Акулина, вы хотите, чтобы я растолстела, да?

– Что вы, барыня, у вас такая тоненькая талия…

Отмахнувшись, я снова представила жареную селёдку на картошке и развернулась на выход, бросив на прощание:

– А крылышки всё же приберегите на завтра хотя бы.

У входной двери я была поймана Лесси и жестоко одета в соломенную шляпку и перчатки. Девочка напутствовала меня:

– Нежелательно барыне шляпку снимать, а то веснушки одолеют кожу, а она у барыни такая белая, что завидки берут!

– Я не буду снимать, – послушно сказала я. А потом спросила: – Лесси, тебе купить что-нибудь в лавке?

Девочка опешила так, что я даже испугалась, что она в обморок упадёт. Она прижала руки к груди, на глазах выступили слёзы, и Лесси прошептала:

– Барыня так добра, так добра… Что вы, барыня, разве ж мне нешто нужно, когда я на вашей службе!

– Ладно, брось. Куплю тебе что-нибудь на свой вкус, раз ты не говоришь.

И я вышла на крыльцо, оставив девочку переживать своё нежданное счастье.

Порфирий ждал меня у ворот на передке коляски с вожжами в руках. Увидев, соскочил, согнулся в поклоне и подал руку. Я уже с некоторой привычкой забралась в ненадёжное средство передвижения и сказала кучеру:

– Будь добр и любезен отвезти меня на улицу Язвенную… Ой! Как её там… Где лавки!

– На Язовенную, барыня хотели сказать, – почтительно кашлянул в кулак Порфирий, карабкаясь на передок. – А как же, всенепременно отвезу! Как раз самая торговля чичас.

– А тебе что-нибудь купить, Порфирий? – спросила уже почти машинально и получила ответ:

– Что вы, барыня, рази мне нешто нужно? Вы уж себя побалуйте, барыня, вам-то важнее!

Кучер разобрал вожжи и чмокнул на лошадь. И мы поехали на улицу Язовенную, где располагался старинный торговый центр, а попросту лавки со всем на свете, что было необходимо для женщины и для дома.

Глава 6. Знакомлюсь

Торговая улица – самая посещаемая улица в городе. Из коляски я наблюдала за людьми, которые спешили по лавкам. Большие окна их были уставлены товаром. А под окнами стояли кое-где скамеечки, на которых отдыхали хозяйки, поставив корзину рядом. Деловитая суета, царившая в этом квартале, заворожила меня, и я чуть было не пропустила магазинчик с перчатками на вывеске.

– Порфирий! Остановись! – крикнула кучеру, и он натянул вожжи:

– Пр-ру, бешеная! Вы, барыня, в лавочку зайдите, а я тут неподалёку буду, ежели что. Только ручкой махните – и я тотчас прибегу.

– Договорились, – весело ответила я и сошла с коляски, опершись на его руку. Всё внутри возбуждённо вздрагивало от нетерпения. Покупки, покупочки мои!

На витрине были выставлены мотки ниток, спицы, вышитые или просто тканевые игольницы, отдельно сумочки-кошельки и перчатки. Я даже присмотрела себе пару, которые мне захотелось купить, но даже войти в лавку не успела.

Меня привлёк женский возглас, раздавшийся неподалёку.

– Городовой! За вором! Украл! Ох, Богиня, украл сумку! Городовые, сюда!

Я с любопытством повернулась и даже шею вытянула, чтобы разглядеть подробности преступления. Молоденькая женщина, одетая в очень красивое платье с оборками, драпировкой и мелкими цветочками из ткани, с невообразимой шляпкой на голове и даже с вуалькой картинно всплеснула руками, а на хорошеньком кукольном личике её были написаны ужас и возмущение.

Вор же, мальчишка лет десяти, нёсся прямиком ко мне, пряча под лохмотьями, бывшими когда-то рубашкой, что-то маленькое и блестящее, всё в бисере.

Реакция у меня всегда была отменной. Несколько лет в бизнесе, где в любой момент может прилететь с любой стороны, оттачивают рефлексы. Вот и теперь я, предусмотрительно подобрав подол горчичного кошмара, служившего мне платьем, дёрнулась наперерез парнишке, подставила ему подножку и прицельно толкнула в подворотню, где воришка покатился кубарем к стене.

Никто даже не глянул в нашу сторону, а я подскочила к нему, схватила ещё не очухавшегося мальчика за ворот лохмотьев и тряхнула:

– А ну, отдавай сумку! Сейчас же!

– Барышня, ой не бейте, барышня! – захныкал он, размазывая по лицу кулаком грязь вместе с несуществующими слезами. – Не со зла, барышня, с голодухи! Пустите, пустите!

Я наклонилась к нему, стараясь не вдыхать кислый запах трущоб, исходивший от немытого тела, прошипела:

– Сумку верни и можешь валить на все четыре стороны!

– Голодом, барышня, мучаюся…

Его чёрная от грязи рука сунула мне сумочку, а мне стало его жалко. И правда что, беспризорник, что с него взять… Сказала строго:

– Пойдёшь в «Пакотилью», скажешь, что от меня. От Татьяны Ивановны Кленовской. Там тебя накормят. Но воровать больше не смей, понял?