Расплата (СИ) - Константа Яна. Страница 9

Сжалось сердечко Кристины, хоть плачь теперь! Как отцу сознаться, что Филипп именно их ждет, и праздник этот лишь прикрытие, чтобы их с Эммой выманить? Отказаться… Последствия непредсказуемы — Филипп сильнее, он и сам может явиться сюда, бойню устроить...

— Пойду, отец, — тихо проговорила Кристина. — Но без Эммы.

— Я сказал, не пойдешь! — рявкнул мужчина, со всей силы стукнув кулаком по столу.

— Камиля с собой возьму — ничего плохого мне Филипп не сделает, не бойся.

— Кристина, ты слышишь меня? Ты никуда не пойдешь. Ты, видимо, забыла…

— Отец, я ничего не забыла! Но не идти туда нельзя. Он нас ждет — что будет, если не явимся? Силы неравны, захочет беды натворить — натворит, и тогда пощады не будет никому: ни нам, ни всем остальным. Не беспокойся за меня. Там он ничего мне не сделает — там слишком много людей будет, он не посмеет. Я за Эмму боюсь — она еще многого не понимает, и что такое Филипп, она не знает.

— А ты, значит, знаешь? И все понимаешь?

— Знаю. И никогда на сторону Филиппа не встану!

— Кристина, да плевать ему, на чьей ты стороне! Ты что, не понимаешь, зачем ему молоденькие девушки?

— Понимаю, — глухо ответила Кристина, едва заметно поежившись от одной только мысли, что ее и Эмму Филипп присмотрел для своего гарема. — А если и так, то тем более Эмму спасать надо — она ребенок совсем еще...

— А тебя? Тебя спасать как прикажешь? Нет, девочка моя, ты никуда не пойдешь! Все! Это даже не обсуждается! — замотал головой сникший духом отец. — К упырю этому… Нет… Нет, Кристина! Даже не думай! Пусть что хочет делает, но не отдам я ему ни тебя, ни Эмму! Хватит с меня того, что я уже потерял вашу мать!

— Отец, — едва не плача, Кристина крепко сжала руку родителя. — Не бойся за меня, я справлюсь. А вот если Филипп сюда явится... Сам. Что тогда делать будем, отец? А сам не сунется, так людей своих пришлет — мы-то что сделать сможем? Голыми руками с его армией воевать будем? А что потом с Эммой будет? Со мной? С другими девушками?

— Да плевать мне на других! Я не собираюсь отдавать ему на откуп тебя!

— Ну почему на откуп? Не станет же он на людях преследовать меня или силой удерживать! Я с Камилем буду — не тронет меня Филипп. Ну а если встречи искать станет — выясню, что ему нужно от нас, и дам понять, что ренардистки не по его зубам, что ренардистки никогда не прогнутся под его волю и уж тем более не станут игрушками для его утех. Не переживай за меня, отец, со мной все в порядке будет. Не надо злить зверя — если будет война, мы ее проиграем. Значит, нужно поддерживать пусть иллюзию, но мира.

— Кристина, — в бессильном отчаянии замотал головой бедный отец, — ну почему? Почему он именно вас выбрал?

— Я не знаю. Я не знаю, отец! Правда, не знаю! — уверяла она, а у самой аж коленки задрожали — влипли они с Эммой, по самые уши влипли.

Глава 7

Настал заветный день. За тридцать с лишним верст потянулись в сторону столицы повозки ряженых отшельников. С тоской провожали взглядом старики свою молодежь: словно сговорившись, твердили дети, что никак нельзя Филиппу отказать — война будет. А у самих глазки засияли, спинки гордо повыпрямлялись… Принаряжались долго, кропотливо… В предпраздничном азарте наставлений родительских уже никто не слушал, а старики злились, ругали бестолковых своих, безудержных детей, даже запрещать пытались, удержать, да только бессильны они оказались перед юношеским пылом и раскрытыми для неискушенных душ радушными объятиями Филиппа. Уехали дети, единицы остались дома. С тоской в глазах провожала Кристину обиженная до глубины души Эмма.

Когда услужливо распахнулись перед гостями двери белоснежного Дворца, остатки сомнений покинули даже самых робких — здесь свет, здесь радость, и совсем не страшно… Улыбчивые слуги как родных встретили отшельников и проводили в зал.

Кристину всеобщий радостный азарт не коснулся — все не покидало девушку дурное предчувствие, и здесь, среди шума и лживого блеска, она чувствовала себя неуютно. Хотелось поскорее покинуть полный ряженых гостей просторный зал, пропитавшийся табаком, вином и духами. Здесь лживо все и чуждо, а вид вчерашних чопорных сопоселенцев, вырвавшихся из-под опеки грозных своих стариков, откровенно пугал — самозабвенно отдавались они мгновеньям новой, чужой жизни, боясь упустить, растерять чувство пьяной свободы от родительского гнета. Казалось, приди сюда сейчас Филипп, они с радостью присягнут ему на верность, купившись на заманчивый блеск щедрого на роскошь короля. Кристина обернулась на спутника, а внутри все защемило от задорного огонька в глазах Камиля — видать, если б не она, он тоже был бы не прочь порезвиться вместе с остальными, позабыв обо всех опасностях и наставлениях.

— Камиль, я прошу тебя, не оставляй меня одну, — с мольбой в голосе прижалась Кристина к своему жениху, боясь, что еще немного, и он сорвется, не выдержит искушения, а она останется наедине со своим страхом. Пока молодые ренардисты разевали рты от предложенных им яств и развлечений, девушка вглядывалась в мелькающие лица, опасаясь среди них увидеть Филиппа.

— Ну? Что скажешь?

Филипп с Адрианом стояли на балконе и разглядывали пеструю толпу. Отсюда вид как на ладони — по центру зала кружили в веселом быстром танце уставшие от пристального ока и изгнания ренардисты и смирившиеся с неприятным соседством преданные королю горожане; по укромным закуткам расползлись любители схлестнуться с фортуной в карточном бою, а длинные столы, уставленные деликатесами, уже облепились изголодавшимися отшельниками.

— Ты был прав — большинству плевать на Ренарда, — ответил Адриан. — Их достаточно поманить блеском, и они уже совсем ручные.

Филипп лишь усмехнулся — ничего другого он и не ждал.

— Прекрасно. Проработай их. Что с девушками? Они здесь?

— Только старшая. Вон она, — Адриан кивнул в сторону отдельно стоящей в полумраке парочки.

Первое, что бросилось в глаза, — простенькое, совсем не под стать остальным, бежевое платье с не таким уж и глубоким, как у других, вырезом на груди. Осанка гордая, стать дворянская. Даже в нехитром своем наряде девушка умудрилась выглядеть куда приятней своих ярких подружек, с неподдельным восторгом вкушающих предложенную Филиппом жизнь.

— Почему младшей нет? Я же просил привести обеих.

— Сказалась больной — не тащить же ее силой. Не сердись, Филипп, тебе же Кристина нужна была — она здесь. С младшей чуть позже разберемся.

— Что за мальчишка с ней?

— Жених ее. Мои люди им уже занимаются. Не смотри на него, он не помеха — глаза вон как горят. Думаю, если б не девушка, он бы давно уже проигрывал свою ренардистскую гордость за тем карточным столом, — кивнул Адриан в сторону кучки игроков, давно потерявших счет времени.

— Плевать на них. Что с девушкой? Выглядит испуганной. Не вижу радости на ее лице.

— И не увидишь. Она здесь не из любопытства — скорее, из-за страха. Если бы мои люди не пригласили ее лично, она бы вряд ли пришла.

— Откуда такая уверенность? Остальные же пришли, и страха в их глазах я не вижу.

— Кристина — редкий представитель истинной ренардистки. К тебе у нее личный счет — ее мать погибла три года назад от рук пьяного солдата, так что не рассчитывай на радость при встрече.

— Почему ты сразу мне не сказал?

— А ты бы пожалел и отступился? — усмехнулся Адриан.

— Нет. Но когда я прошу у тебя сведения, я хочу получать их все сразу.

— Не сердись, я сам только сегодня утром узнал.

Истинная, значит… Забавно. Переданный кровным отцом инстинкт охотника продрал глазки и заставил Филиппа с еще большим интересом, по-новому взглянуть на приглянувшуюся девчонку. «Посмотрим, как стонать подо мной будешь, «истинная» ты моя», — проговорил про себя Филипп, глядя, как поднесли паре по бокалу белого вина. Кристина отказаться попыталась, да спутник ее настоял — видать, настороженность ее и страх уже порядком осточертели пришедшему развлечься юноше.