Коварный обольститель - Миллер Рене Энн. Страница 5

Он сдернул с головы одеяло и перевернулся на спину, придерживая раненую ногу. Несмотря на ночное одеяние и взъерошенные волосы, он выглядел привлекательно. «Интересно, каково это проснуться рядом с таким сильным мужчиной?» Она отбросила свои фривольные мысли. Хейден сонно прищурился:

– Я никуда не собираюсь, мадам. Вы можете осмотреть меня по возвращении.

Очевидно, ей предстоял еще один день капризов – так тому и быть. Оставив его слова без ответа, София прошла в ванную, вымыла руки и взяла чистые бинты. Вернувшись, она обнаружила, что Уэстфилд снова перевернулся на живот и, похоже, опять заснул. Неужели он думает, что она так легко отступится? Что ж, она его удивит. Она сдернула одеяло, обнажив крепкую фигуру Хейдена, тонкая ночная рубашка с предельной откровенностью обрисовала его крепкие ягодицы.

– Мне перевернуться, мисс Камден, чтобы вы смогли увидеть еще кое-что? – спросил Уэстфилд приглушенным подушкой голосом.

София нервно сглотнула. Как долго она стояла, уставившись на его зад? Метнувшись к изножью кровати, женщина накинула на лежавшего простыню. Граф перекатился на спину и, криво усмехнувшись, взглянул на свою сиделку.

– Вот это сюрприз, мисс Камден! Кто бы мог подумать, что вы настолько стеснительны.

Подбоченившись, она сердито посмотрела на него.

– А вы, сэр, не джентльмен. Пожалуйста, сейчас же приведите в порядок вашу рубашку и обнажите ногу.

Оправив ночную рубашку, Хейден снова ухмыльнулся.

– Ладно, будь по-вашему. Думаю, вы успели рассмотреть меня достаточно хорошо.

Ее щеки покрыл легкий румянец.

– Не льстите себе. У меня есть работа, которую я должна выполнять, и для меня вы ничем не отличаетесь от детей, за которыми я ухаживаю. На самом деле, тем, что мне удалось увидеть… вы напомнили мне маленького Эдварда Шора.

Самодовольная улыбка Уэстфилда исчезла.

– Кто, черт побери, этот маленький Эдвард Шор?

– Один из пациентов доктора Тримбла. Бедный малыш заболел на прошлой неделе, и я помогала матери купать мальчика в холодной воде, чтобы сбить температуру.

Его светлость слегка побледнел и стал походить на человека, страдающего расстройством желудка. Видимо, графу еще не доводилось слышать в свой адрес столь нелицеприятного замечания. Нет, она готова поспорить, что его любовницы теряли чувства при виде такого шикарного мужского тела.

– О, милорд, похоже, вы расстроились. Не стоит беспокоиться, малыш Эдвард уже поправился.

– Сколько лет?

– Что?

Хейден нетерпеливо прищелкнул пальцами.

– Сколько лет этому мальчишке?

Она на секунду задумалась.

– Думаю, около девяти, но он такой субтильный, что выглядит лет на семь.

Чтобы скрыть улыбку, София склонилась над раненой ногой и начала разматывать бинты. Она ждала какого-нибудь резкого или остроумного замечания, но Уэстфилд молчал, что не предвещало ничего хорошего. Проклятье, о чем он думает?

– Я сменю повязку и перед уходом принесу вам завтрак.

– Куда вы собрались, если не секрет?

– Я помогаю в уайтчепельской миссии и ист-эндской амбулатории. Мы с доктором Тримблом работаем там раз в неделю.

Уэстфилд изумился.

– Уайтчепел? Это же самые недра ада. Надеюсь, Тримбл не оставляет вас там одну?

– Сэр, вы беспокоитесь о моей безопасности?

– Он остается с вами? – с нажимом повторил свой вопрос граф.

– Да, он заедет за мной в одиннадцать часов.

София закончила осматривать рану и прошла в ванную. Выбросив использованные бинты в эмалированное ведро и тщательно вымыв руки, она вернулась в спальню.

– Сейчас принесу вам завтрак.

– Мисс Камден, кто еще настолько чокнутый, кроме доктора Томаса, чтобы считать размазню, которой меня кормят, завтраком?

– Милорд, многие люди начинают свой день с миски горячей каши.

– А что вы ели на завтрак?

По его тону было понятно, что он ожидает чего-то как минимум вкусного.

– Последние два дня я, как и остальная ваша прислуга, завтракала кашей.

Хейден нахмурился.

– И они это едят каждый день?

Вопрос прозвучал так, словно его замутило от одной только мысли об этом.

– Не знаю, но вполне вероятно.

– Я хочу, чтобы мне подали нечто более существенное.

София заметила упрямую складку, появившуюся возле губ. Будучи не в настроении спорить с графом, она решила, что возвращение к обычному рациону может улучшить его настроение. Хоть и маловероятно.

– Хорошо, я скажу вашему повару, что вы можете перейти на более привычное питание.

– И заодно передайте миссис Бичем, что я хочу поговорить с ней. Немыслимо каждый день пичкать прислугу кашей.

Его раздражение скудностью рациона слуг удивило Софию. Кивнув, она вышла из спальни. Проходя мимо зеркала в холле, она не преминула взглянуть на себя, и увиденное не порадовало: на ее лице читалась усталость. Святая Мария! О чем она только думала, глазея на задницу Уэстфилда, словно это ценный экспонат, выставленный в Британском музее. Неудивительно, что этот негодник так самодовольно ухмылялся. Она приложила прохладные ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. Пропади оно все пропадом! Этот мужчина никак не походил на малыша Эдварда. Он великолепен, и прекрасно это знает!

Полчаса спустя София поднималась по лестнице, держа в руках поднос с завтраком графа. На площадке она увидела лакея, закрывавшего дверь в спальню. Мэтьюз, лысеющий мужчина далеко за сорок, вздрогнул, увидев ее, и, сменив затем несколько оттенков красного, покраснел так, что стал цвета спелого помидора. Софии показалось, что сейчас он упадет в обморок, и она бросилась вперед. Крышки тарелок звякнули, а сливочник севрского фарфора опасно накренился.

– Мистер Мэтьюз, вам плохо?

Лакей покачал головой, достал из кармана большой белый платок и вытер блестящий лоб. Руки у него дрожали, как у разбитого параличом человека.

– Мисс, – произнес он, засовывая влажный платок обратно в карман, – позвольте мне подать завтрак его светлости. Я настаиваю на этом.

София внимательно посмотрела на него.

– Мистер Мэтьюз, уверяю вас, я смогу справиться с любым вздором, который может устроить или сказать его светлость. Будьте добры, откройте, дверь.

Он глубоко вздохнул:

– Я войду вместе с вами, мисс Камден.

София коротко кивнула, и Мэтьюз медленно распахнул дверь. Она шагнула внутрь и от удивления едва не уронила поднос. Кровать была пуста, что за чертовщина! Вот глупец! Как опрометчиво разгуливать с такой раной. Открытая дверь приватного кабинета подсказала, где скрылся пациент. Личная гостиная? С того места, где она остановилась, можно было разглядеть кушетку и несколько стульев, обитых таким же роскошным голубым дамасским шелком, из которого были сшиты занавески и покрывало. Как и в спальне, белые стены были богато украшены лепниной и панелями из мореного дуба.

– Мэтьюз, когда появится мисс Камден, проводите ее сюда.

Что-то в тоне графа и явном смущении Мэтьюза заставило ее ощутить странное предчувствие. Святые угодники, что он придумал? Осторожно ступая, София с опаской вошла в комнату и тут же замерла, испытав сильный шок. Обнаженный граф возлежал в шезлонге, его чресла прикрывала узкая полоска ткани, а на губах играла самодовольная ухмылка.

Глава 4

У Софии пересохло в горле. До этого момента она и не знала, что грудная клетка мужчины может быть лучше, чем у «Давида». Она видела статую в музее Южного Кенсингтона и сейчас, глядя на Уэстфилда, поняла, что великолепно сложенное тело юного Давида блекнет при сравнении с фигурой графа. Широкие плечи, как и отменно развитые мышцы груди и живота, производили неизгладимое впечатление. Кроме того, перед ней была не холодная мраморная скульптура, а живой человек с теплой кожей и тонкой полоской коротких волос, уходившей вниз под символическое прикрытие из ткани. Хейден широко и вполне доброжелательно улыбнулся.

– Ох, мисс Камден, я голоден как волк.

Она постаралась скрыть вожделение, безусловно сквозившее в ее взгляде.