Коварный обольститель - Миллер Рене Энн. Страница 6

– Где ваша ночная рубашка, милорд?

– Мне стало жарко, и я ее снял. А поскольку я похож на малыша Эдварда, которого вы недавно купали, то решил, что вы не станете возражать.

София обернулась к лакею.

– Мистер Мэтьюз, будьте добры, принесите его светлости ночную рубашку.

– Я не стану ее надевать. Если вы хотите работать здесь, вам придется смириться с моей наготой – в любом случае, вы всегда можете уволиться.

Мэтьюз поспешно направился в гардеробную, а София отвернулась, чтобы поставить поднос с завтраком на большой стол красного дерева. Наконец ей удалось осмотреться. На стенах висело немалое количество картин, в основном это были пейзажи. Впечатляющая коллекция, руку одного мастера она определенно узнала: великолепный пейзаж Каналетто с видом Темзы. И тут ее взгляд наткнулся на нечто до боли знакомое. Это была одна из работ ее деда, одна из тех, которые София, к сожалению, продала. В груди все сжалось. Женщина поборола желание подойти к картине. Если бы она знала, что пейзаж оказался у Уэстфилда, она бы дополнила ставку в их пари. Спустя минуту вернулся Мэтьюз, неся ночное одеяние графа, Уэстфилд недовольно взглянул на слугу.

– Мэтьюз, у тебя так же плохо со слухом, как у мисс Камден? Я же сказал, что не желаю надевать это.

Он раздраженно взмахнул рукой, прогоняя слугу. От этого, казалось бы, легкого движения, под кожей очертились плечевые мускулы, а мышцы живота напряглись, и стали заметны ровные кубики пресса. От такого зрелища София просто не могла оторвать взгляд. Кто-то из слуг буквально вчера обмолвился при ней, что его светлость состоит членом лондонского гребного клуба. Неужели занятие этим элементарным видом спорта помогло ему так развить мускулатуру, или господь расщедрился в момент его сотворения? Тепло разлилось внизу живота, а по коже в странном контрасте пробежало холодящее покалывание. Это было уже слишком! София выхватила из рук направившегося к выходу Мэтьюза рубашку и повернулась к Уэстфилду. Стараясь скрыть смущение, которое вызывала его нагота, она, тем не менее, не смогла не взглянуть на неширокую полоску волос, которая спускалась до… Граф негромко хмыкнул. София моментально подняла глаза: глядя на сиделку, негодяй ухмылялся, словно карнавальный шут. Она бросила ему на грудь рубашку и тут заметила прислоненные к стене костыли. Ага, так вот, значит, каким образом он смог перебраться в эту комнату. Интересно, откуда они взялись? София бросила косой взгляд на Мэтьюза, который тут же покраснел и отвел глаза в сторону. Женщина решительно подхватила костыли. Уэстфилд недовольно нахмурил брови.

– Что вы делаете, мадам?

Игнорируя его вопрос, она подошла к столу, примостив деревянные ходунки к столешнице.

– Извините, сэр, но вам нельзя вставать.

Вспомнив наконец о завтраке, она приподняла серебряную крышку одного из блюд, где исходила паром яичница из трех яиц с тонкими, почти прозрачными ломтиками великолепного бекона. Сочный аромат моментально заполнил комнату.

– Кажется, ваш повар из простейшего создал настоящий шедевр. – Она обернулась к застывшему в дверях Мэтьюзу. – Как вы считаете, мистер Мэтьюз?

– Да, мисс, – ответил тот, снова вытирая лоб платком.

София разрезала бекон на маленькие кусочки и, поддев один из них на вилку, поднесла к губам.

– Вы не получите завтрака, сэр, пока не наденете рубашку. Еда настолько аппетитна, что я, пожалуй, сама ее попробую, так что чем дольше вы будете тянуть с одеванием, тем меньше вам останется.

Граф с нескрываемой злобой взглянул на сиделку и попытался встать. София отреагировала моментально и протестующе вскинула руку.

– Не стоит этого делать сэр, швы могут разойтись, и ваше выздоровление пойдет медленнее.

Хейден оставил попытки подняться.

– Мисс Камден, если вы не прекратите…

Она поднесла вилку к губам и со вкусом стянула ломтик с фамильного серебра.

– М-м-м, не знаю, сколько вы платите месье Лорану, но ваш повар стоит каждого фунта. Бекон приготовлен идеально. – Она повернулась к лакею. – Мистер Мэтьюз, не желаете попробовать?

Лицо Мэтьюза моментально стало бледным как полотно. Судорожно сглотнув, он посмотрел на хозяина, у которого рот раскрылся в возмущенном удивлении.

– Мэтьюз, попробуй съесть хоть крошку, хоть понюхать, и твой тощий зад сегодня же окажется на улице. А сейчас забери у этой ненормальной мой завтрак и подай мне!

Бедный лакей снова был на грани обморока. София догадывалась, что бедолага не может понять, почему граф до сих пор не уволил ее, как увольнял тех, кто отказывался пресмыкаться перед титулованным хамом. Не желая втягивать слугу в их принципиальный спор, София с предельной твердостью произнесла:

– Милорд, я не выпущу из рук этот поднос, пока вы не наденете ночную рубашку.

– Мэтьюз, подай мне мои костыли, – рявкнул Уэстфилд.

София бросила на Мэтьюза извиняющийся взгляд.

– Милорд, чего вы ожидаете от Мэтьюза? Что он силой вырвет их у меня?

– Да, черт побери, если потребуется.

Мэтьюз промокал вспотевший лоб спасительным платком и переводил взгляд с хозяина на сиделку, словно следил за теннисистами на хэмптонском корте.

– К-кажется, меня зовут. Иду! – крикнул слуга и пулей вылетел из комнаты.

– Будь ты проклят, Мэтьюз! Бесхребетный слизняк! Ты бы не победил в стычке с этой мегерой, но мог хотя бы попробовать!

Граф гневно взглянул на Софию, но она лишь улыбнулась и подняла крышку второй тарелки, специально звякнув ею о ребро подноса.

– О, колбаски, восхитительно.

– Не смей этого делать, чертовка.

– А вам известно, что месье Лоран ушел на рынок? – Она покачала головой. – Конечно же нет, в вашем-то заточении. Но ведь вы же должны понимать, что это значит? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Это означает, что на кухне нет никого, кто мог бы приготовить такие вкусные блюда. – Лицо Уэстфилда приняло еще более грозное выражение, если такое вообще было возможно. – Впрочем, не стоит волноваться, безусловно на кухне осталось немного каши. – Она поморщила носик. – Хотя, наверное, она уже сильно подсохла и стала похожа на загустевший клейстер.

Еле сдерживаясь, Уэстфилд схватил ночную рубашку и натянул ее на себя.

– Вам, дорогая моя, повезло, что я не могу ходить, потому что иначе я бы свернул вашу изящную тонкую шейку.

На короткое мгновение по спине Софии пробежал холодок испуга. У Уэстфилда были действительно сильные руки, такими граблями можно не только переломить ей шею, но и свернуть соверен в трубочку. Она отбросила пугающие мысли и промокнула уголки рта лежавшей на подносе салфеткой.

– Я скажу, чтобы принесли чистую вилку и салфетку.

– Не стоит, просто отдайте мне мой завтрак, – сказал он, застегивая ночную рубашку до самого горла. Софию такое скрупулезное следование ее требованию несколько разочаровало.

– Предупреждаю, мадам, я сниму рубашку, как только закончу завтракать.

– Хейден! – раздался от двери женский голос. – Ты ведь это не всерьез!

Уэстфилд откинулся на подушки шезлонга, и расслабленно вытянул вдоль тела свои мощные длани, глаза его неожиданно потеплели при виде женщины, которая входила в кабинет.

– Скажи мне, Эдит, неужели я был таким плохим братом, что заслужил быть закованным в узы этой несносной женщины?

Леди Прескотт вздохнула:

– Хейден, вопрос должен стоять иначе: какое затмение на меня нашло, когда я предложила такой милой и безупречно воспитанной девушке ухаживать за тобой? Мне следовало нанять санитарку одного из лазаретов Ист-Энда с ручищами молотобойца и лексиконом моряка.

Леди Прескотт стянула с рук лайковые перчатки темно-зеленого цвета, в тон выходному платью с турнюром и многочисленными складками на подоле. Она пригладила каштановые волосы, свитые в сложный элегантный пучок.

– Мне очень не нравятся твои манеры, твое поведение выходит за рамки приличий, даже для такого субъекта, как ты. – Она повернулась к Софии. – Простите бесстыдство моего брата, мисс Камден, я вознесу молитву Господу, чтобы такого больше не случилось, но вы помните, я честно предупреждала, что ваша работа не будет легкой. Но я и представить не могла… нечто подобное.