Скандальное красное платье - Бойл Элизабет. Страница 20

- Не завидуй мне, дорогая. Я, скорее всего, закончу свои дни в петле палача. В сравнении с этим твой занудный граф покажется сказочным принцем. - Дэш протянул ей кусок хлеба, но Пиппин молча указала на оставшийся лукум.

У нее дыхание перехватило от его слов.

- Они ведь не повесят тебя, Дэш?

- Конечно, повесят.

- Но после всего, что ты сделал… для Темпла и Безумного Джека…

- Мне платили за мои услуги, - напомнил он.

- Они поручатся за тебя, - стояла на своем Пиппин. Дэш улыбнулся:

- Раньше могли бы… - Его голос затих. Дэш глядел в окно. - Но теперь? - Он пожал плечами. - Два года войны многое изменили. Мы враги.

- Никогда так не говори, - с чувством сказала она, поднявшись с табуретки, и села рядом с ним на кровать. - Я не допущу, чтобы тебя поймали. Ты должен остаться на свободе, должен!

Потянувшись, Дэш взял ее за подбородок. Он смотрел ей в глаза, словно это давало ему больше хлеба насущного, чем лежавшая у него на коленях краюха.

- У свободы всегда есть цена, Цирцея, - прошептал он. - Всегда.

Слово пронзило ее странной окончательностью, как будто клеймом отпечатало у нее на лбу ее будущее. Этот мужчина, ее чувства к нему и, если она посмеет сказать, ее желание его - это ее билет на свободу, но цена… цена может уничтожить их обоих.

Пиппин не могла дышать, она боялась, что малейшее движение разрушит чары и бросит их в мир, где она должна соблюдать светские правила. Он… он капитан Дэшуэлл, которого разыскивает закон.

- О, Цирцея, - прошептал Дэш, - не надо было меня впускать.

Пиппин подозревала, что он имел в виду не дом, но ее жизнь, ее сердце, поскольку его глаза были полны страсти.

«Я никогда не отпущу тебя», - хотела сказать она, готовая предложить все, что угодно, лишь бы он остался с ней.

Его рука внезапно упала, и лицо Пиппин быстро замерзло без тепла его пальцев.

Дэш снова взглянул на нее, потом повернулся и рылся в корзинке в поисках последнего кусочка сыра. Найдя его, он продолжал есть, не глядя на нее, не прикасаясь и не предлагая поделиться, как делал в другие ночи.

Закусив губы, Пиппин задавалась вопросом, о чем он думает. Судя по отсутствующему взгляду, он сейчас далеко от Брук-стрит и даже от Лондона.

Когда она взглянула на него, то заметила, что он смотрит на ее ноги.

- Красные шерстяные носки, - сказал Дэш с кривой улыбкой. - Я слышал, что в нынешнем году это повальное увлечение модниц.

Пиппин, хихикнув, поджала ноги под халат, немного смущенная своим совсем неэлегантным нарядом. Кроме того, предполагалось, что джентльмены не знают, что леди носят под платьем.

- Врядли они модные. Это простая шерсть, а не шелк, который носят другие леди.

- Ты не похожа на других леди. - И от его тона ей стало тепло. - Я предпочитаю такие носки.

- И я тоже, - призналась она, высунув ногу. - Их вяжет тетя Минти. Она и меня вязать учит. Ее возмущает, что благородные леди вышивают и плетут кружева, а не занимаются полезным делом вроде вязания.

- Тогда можешь связать мне пару, думаю, они будут прекрасным дополнением к моему пиратскому костюму. - Дэш откусил хлеб. - Враги от одного моего вида затрепещут от страха.

Оба рассмеялись, и слишком громко. Пиппин, прикрыв рот ладошкой, ждала звука приближающихся шагов, но в доме было тихо.

- Ты действительно хочешь носки? - спросила она. Дэш с улыбкой встал и, приподняв брюки, продемонстрировал рваные носки.

- Конечно. Такой подарок лучше, чем рахат-лукум. Что от него осталось? Ничего, только сладкий ободок вокруг твоих сладких губ. - Дэш провел пальцем по ее рту. Это был завораживающий момент. - Напрасная трата сахара, - с трудом выговорил он, словно забыл, как говорить.

Пиппин посмотрела на него, без размышлений подвинулась ближе, чтобы он мог очерчивать эту пьянящую линию вокруг ее губ, чтобы он мог…

- Какие сладкие, - шептал Дэш. Наклонившись, он поцеловал ее, сначала мягко, нежно, слизывая сахар вокруг ее рта, а потом голодно, искушенный не сахаром, а ее вкусом.

Пиппин снова вздрогнула. Пока его губы искали ее рот, Дэш, схватив ее за бедра, притянул к себе. Жар его тела, проникавший сквозь тонкий муслин, окутывал ее.

Она вцепилась в него, его язык, дразня, побуждал открыться ему.

Именно это она сделала, и весьма охотно, поскольку слишком хорошо знала, что должно произойти дальше. По крайней мере, думала, что знает.

Его язык ласкал ее, пробуждая грезы и воспоминания об их первой встрече, которые она лелеяла: о его сильных руках, крепком торсе, трепещущем рядом сердце.

Дэш целовал ее, запустив руку в ее распущенные волосы.

- О Боже, - простонал он, снова прочесывая пальцами ее локоны, - никогда не касался такого шелка.

Она выгибалась, как кошка, ей было мало его прикосновений. Потом его горячая рука чашей обняла ее грудь, и Пиппин застонала. Застонала в голос, как самая настоящая куртизанка. Ее охватил восторг от собственного бесстыдства, у него был вкус свободы, которой она и представить не могла. Пальцы Дэша кружились по ее груди, лаская болезненно напрягшийся сосок, и Пиппин знала, что счастливо падает в пропасть погибели.

Дэш нежно поцеловал ее, потом отстранился и осторожно начал развязывать аккуратные бантики ее наряда, делая паузу на каждом, словно ожидая, что она запротестует.

Как будто она могла! Пиппин едва держалась на ногах, едва дышала. Ее губы припухли от его поцелуев, кожа горела, колени дрожали, а сердце… трепетавшее от желания, сердце билось короткими и отрывистыми толчками, от которых перехватывало дыхание.

Внутри она вся вибрировала. Ее женское естество ждало большего. Да… она хотела гораздо большего.

Медленно он спустил с ее плеч халат и ночную сорочку, и они лужицей легли у ее ног в шерстяных носках. Ей следовало возмутиться, остановить его, да просто замерзнуть.

Но ничего подобного. Пиппин попалась в ловушку, наблюдая, как в его глазах разгорается желание, как он с тоской смотрит на нее.

Не имеет значения, что она голая, дело в мужчине, в мужчине, которого она полюбила с первого взгляда, в мужчине, который смотрел на нее с вожделением, желал только ее.

А она хотела только одного - отдаться ему.

Его рука мучительно медленно прошлась от ее ключицы до соска. Пиппин хватала ртом воздух. Дэш наклонился и взял в рот сосок. От легкого прикосновения его зубов Пиппин буквально затрясло, он посасывал ее грудь, дразня языком сосок, пока тот не отвердел. Пробужденная им страсть заставляла ее дрожать от желания.

Она покачивалась на носочках, ухватившись за него. О небо! Неужели это возможно?

Да, возможно.

- О, Дэш! - задыхалась она.

Ее пальцы зарылись в его темные волосы. Он обхватил огрубевшими руками ее ягодицы и притянул ближе, прижимая к налившемуся мужскому естеству. Дэш шевельнул бедрами, и она задохнулась, почувствовав прикосновение его копья.

Отстранившись, Дэш смотрел на нее. «О, наконец!» - хотелось выдохнуть ей. Он собирается подхватить ее, бросить на кровать и взять ее. Как в пьесах, которые они сочиняли с Талли… И теперь, когда Пиппин понимала, что это значит, она была счастлива стать его жертвой, охотно ждущей погибели.

Но он медлил, окаменев, потом закрыл глаза, на лице появилось болезненное выражение.

- Пиппин, я не могу сделать этого.

А потом сделал то, чего она меньше всего на свете хотела.

Он отстранил ее.

Глава 8

Пытаясь отдышаться, Дэш не осмеливался открыть глаза. Вида его Цирцеи, нагой и полной желания, достаточно, чтобы соблазнить его… погубить ее.

Он поднял халат и протянул ей, не смея поднять на нее глаза.

Что, черт побери, он здесь делает? Она леди и к тому же невинная. Ну… почти невинная, и недолго ею останется, если он будет продолжать в том же духе.

Разве она не понимает, что слишком хороша для таких, как он? Явно нет. Эти доверчивые глаза глядят на него с желанием и, хуже того, с любовью.