Кристина - Кинг Стивен. Страница 60

36. ДАРНЕЛЛ РАЗМЫШЛЯЕТ

В ту ночь, когда в Скуантик-Хиллз Бадди Реппертон и его друзья повстречались с Кристиной, Уилл Дарнелл был в своем гараже. Он вернулся на Хемптон-стрит в половине десятого — приблизительно тогда же Бадди заметил две желтые искорки, появившиеся в зеркале его автомобиля.

Уилл не понимал, почему он разрешил Эрни Каннингейму пользоваться его стоянкой, хотя инстинкт Уилла подсказывал ему, что надо было избавиться от парня и его машины. Что-то происходило с Каннингеймом и отремонтированным «плимутом». Что-то необычное.

Сегодня этого парня не было в гараже: вместе с шахматным клубом средней школы Либертивилла он был в Филадельфии, где проходил трехдневный турнир Северных Штатов. Каннингейм посмеивался над предстоящей поездкой: он уже не был тем прыщавым большеглазым мальчиком, которого Уилл когда-то называл амебой и маменькиным сынком.

Во-первых, он стал циничным.

Вчера в офисе, затягиваясь сигарой (у этого мальчика обнаружился вкус к крепким сигарам:

Дарнелл сомневался, что родителям были известны все пристрастия их сына), он сказал Уиллу, что пропустил много шахматных игр и по существующему порядку мог быть исключен из шахматного клуба. Слоусон, руководитель секции, терпел его поведение только потому, что впереди был осенний турнир Северных Штатов.

— Значит, ты собираешься поехать в Филли? — спросил тогда Уилл. Он был разочарован: заменить Каннингейма в гараже мог только Джимми Сайке, а тот не разбирался даже в самых простых делах, связанных с гаражом.

— Конечно. Три дня отдыха мне не помешают, — сказал Эрни. Он увидел унылое выражение на лице Дарнелла и усмехнулся. — Не волнуйтесь. Наступает канун Рождества, и все ваши клиенты покупают игрушки для детей, а не карбюраторы для машин. Это место будет пустовать до следующего года, вы же знаете.

В его словах была правда, но он не нуждался в поучениях сопливого мальчишки.

— После возвращения тебе придется кое-что сделать для меня, — недовольно проговорил Уилл. Эрни внимательно посмотрел на него.

— Что именно?

— Ты возьмешь мой «крайслер» и съездишь к Генри Бакку. У него есть четырнадцать почти не изношенных деталей к машинам, и он хочет избавиться от них. Взгляни на них. Я дам тебе незаполненный чек. Если они будут в порядке, то заплати, сколько нужно. Если нет, то пусть он засунет их себе в задницу.

— Л что я повезу с собой? Уилл долго смотрел на него.

— Испугался, Каннингейм?

— Нет. — Эрни затушил наполовину выкуренную сигару. — Может, я просто чувствую, что с каждым разом оказываюсь все в более невыгодном положении. Это кокаин?

— Ладно. Я попрошу Джимми, — резко сказал Уилл.

— Только скажите мне, и все.

— Двести блоков «Винстона».

— О'кей.

— Ты уверен, что справишься? Эрни засмеялся:

— Это будет отдыхом после шахмат.

Уилл припарковал «крайслер» на ближайшей к офису стоянке. Затем, тяжело дыша, вылез и захлопнул дверцу.

Джимми Сайке с апатичным видом водил по полу большой щеткой. Джимми был двадцать один год, но из-за позднего умственного развития он выглядел лет на восемь моложе. Кроме него, в гараже никого не было.

— Сегодня у нас полно народу, да, Джимми? — с присвистом проговорил Уилл. Джимми огляделся.

— Нет, мистер Дарнелл, здесь никого не было с тех пор, как пришел мистер Хэтч и забрал новые камеры.

— Я просто пошутил, — сказал Уилл, еще раз пожалев об отсутствии Каннингейма. С Джимми можно было говорить только на правильном литературном языке — сообщать что-нибудь или получать интересующую информацию. Если только не пригласить на чашку кофе и глоток «Курвуазье». — Послушай, Джимми, что ты скажешь…

Он внезапно осекся, заметив, что двадцатая стоянка была пуста. Кристина исчезла.

— Приходил Эрни?

— Эрни? — заморгав глазами, тупо переспросил Джимми.

— Эрни, Эрни Каннингейм, — нетерпеливо повторил Дарнелл. — Какие еще Эрни тебе известны? Его машина исчезла.

Джимми оглянулся на двадцатую стоянку и нахмурился:

— Ох, да.

Уилл улыбнулся:

— Он вернулся с шахматного турнира, да?

— Разве? — Джимми удивился. — Я не знал. Уилл с трудом удержался от того, чтобы не схватить Джимми и не встряхнуть его хорошенько. Дарнеллу нельзя было волноваться; ему становилось тяжело дышать от излишних эмоций и приходилось пользоваться ингалятором.

— Ну, что он сказал, Джимми? Что он сказал, когда ты увидел его?

Однако у Уилла вдруг возникло убеждение в том, что Джимми не виделся с Эрни.

Наконец Джимми понял, куда клонил Дарнелл.

— Ох, я не видел его. Я только видел, как Кристина выезжала отсюда. Вот уж чудесная машина, да? И он починил ее, как по мановению волшебной палочки.

— Да, — сказал Уилл. — Как по мановению волшебной палочки. — Внезапно ему расхотелось приглашать Джимми на чашку кофе с бренди. Все еще глядя на двадцатую стоянку, он произнес:

— Ты можешь идти домой, Джимми.

— Но, мистер Дарнелл, вы же говорили, что сегодня я смогу наработать шесть часов.

— Я запишу, что ты ушел в десять.

Мутные таза Джимми раскрылись от удивления:

— Правда?

— Да, правда, правда. Считай это моим подарком и ступай домой, ладно, Джимми?

— Конечно, — сказал Джимми и подумал о том, что шесть лет работал у этого старого брюзги, но ни разу не замечал в нем рождественского настроения.

Он пошел переодеваться, а Дарнелл поднялся в офис.

Через несколько минут снизу послышался крик Джимми:

— Спокойной ночи, мистер Дарнелл! — Он постоял у выхода, а потом нерешительно добавил:

— Веселого Рождества!

Уилл помахал ему рукой. Джимми ушел. Уилл устроился в кресле и достал из стола бутылку «Курвуазье». Дарнелл мысленно составлял примерную хронологию событий.

Август: Каннингейм привозит ржавые остатки от «плимута» 58-го года и помещает их на стоянке номер двадцать. Машина кажется знакомой; так оно и есть. Это «плимут» Ролли Лебэя. Эрни не знает — ему не нужно знать, — но изредка Ролли Лебэй тоже ездил в Портсмут, Берлингтон и другие места, выполняя поручения Уилла Дарнелла.., только в те смутные времена у Уилла был «кадиллак» 54-го года. В двойном дне лежали всевозможные фейерверки, ракеты, сигареты, выпивка. В те дни Уилл даже не помышлял о кокаине. Он думал, что о нем тогда помышляли только джазовые музыканты в Нью-Йорке.

Конец августа: Реппертон и Каннингейм схватываются друг с другом, и Дарнелл вышибает Реппертона на улицу. Он устал от Реппертона, от его пьянства, мелкого воровства и идиотских выходок, привлекавших нездоровое внимание к гаражу. Кроме того, во времена поездок в Нью-Йорк и Новую Англию он был слишком беззаботен.., и слишком опасен.

Уилл встал, налил кофе из термоса и добавил чайную ложку бренди. Подумав, он долил в чашку еще одну ложку «Курвуазье». Затем снова сел в кресло, вытащил из нагрудного кармана сигару и закурил. К черту одышку. Наплевать на легкие.

Дарнелл выпускал изо рта клубы дыма и пристально смотрел в темноту безлюдного гаража.

Сентябрь: парень просит одолжить ему наклейку об инспекции и значок торгового агента, чтобы он мог отвезти свою девочку на футбольный матч. Дарнелл одалживает, — дьявол, в прежние времена он продавал эти наклейки по семь долларов за штуку и даже не смотрел, как выглядит машина. Кроме того, у парня машина выглядит хорошо. Может быть, немного неряшливо, но в целом — чертовски хорошо. Он по-настоящему поработал над ней.

И что чертовски странно, никто не видел его по-настоящему работающим над ней.

Только небольшие исправления. Замена габаритных огней, антенны радиоприемника. Замена резины на колесах. Мальчишка не дурак в том, что касается машин: однажды Уилл сидел вот в этом самом кресле и видел, с какой ловкостью тот поднял обивку на заднем сиденье. Но никто не видел, чтобы он возился с выхлопной системой, которая была полностью разрушена, когда летом машина впервые появилась в гараже. И никто не замечал того, чтобы он работал над кузовом, хотя кузов «фурии», сначала напоминавший огромную ржавую консервную банку, улучшался прямо-таки день ото дня.