Кольцо с шипами Карина Рейн (СИ) - Рейн Карина. Страница 13

Хорошо, что я не поднимала головы до того, как сказала Демиду «да».

Я была готова к недоумению, удивлению и снисхождению, но никак не к насмешке и презрению, которые жалили душу, словно пчёлы. Неосознанно делаю шаг, прижимаясь к мужу, и Пригожин прячет меня в надёжном коконе своих сильных рук.

— Не обращай внимания, — слышу шёпот у самого уха. — Они просто пытаются тебя запугать — не поддавайся. Ты ничем не хуже любого из них.

— Но они так не думают, — роняю в ответ.

— Это недостаток элиты — считать себя лучшими из лучших.

— Тогда почему ты не такой? — снова вырывается прежде, чем успеваю подумать.

Пригожин моментально оживляется.

— О, так ты не считаешь меня заевшимся снобом?

Прикидываю в голове варианты ответов; если скажу «да», это может сыграть против меня, потому что Демид будет знать, что я обращаю на него слишком много внимания; если скажу «нет», то снова могу задеть его самолюбие, и Пригожин снова будет плеваться кислотой.

— Мне кажется, что бы я сейчас ни ответила, у меня всё равно будут проблемы, — с кривоватой улыбкой отвечаю.

— У тебя проблемы будут в любом случае — даже если ты промолчишь.

Раздражённо закатываю глаза к потолку, но тут же улыбаюсь, запоздало вспомнив о своей роли.

— Знаешь, из тебя вышла бы хреновая актриса, — смеётся на ухо Демид.

Я непроизвольно улыбаюсь.

— Тоже мне новость.

Остаток дня и вечера я выдавливаю из себя радость, любовь и счастье, хотя мне просто хочется спрятаться в самый дальний угол дома и больше не видеть этих искажённых гримасой презрения лиц. К концу дня от эмоциональных качелей я устаю настолько, что мне уже всё равно, кто и как на меня смотрит; я сбрасываю под столом туфли, от которых ноги теперь будто закованы в цемент, и открепляю с головы вуалетку, а заодно и ту заветную шпильку, после чего волосы каскадом рассыпаются по плечам. Внутри печёт от всей этой ситуации, и я хватаю со стола бокал шампанского, к которому так и не притронулась, и осушаю залпом, хотя за всю жизнь ни разу не прикасалась к алкоголю.

— Так-так, притормози, — отбирает Пригожин бокал из моих рук и прячет на другом конце стола.

— Зачем ты позвал сюда всех этих людей? — интересуюсь, вытирая капельки шампанского с губ тыльной стороной ладони. — Им ведь плевать на тебя и твою свадьбу, они пришли сюда позубоскалить и собрать материал для будущих сплетен, которые уже наверняка распространяют по всем своим каналам! Обычно на такие мероприятия зовут только родных, близких и тесный круг друзей, которым доверяешь, а здесь собрались одни стервятники!

— Среди этих стервятников есть и мои конкуренты, которые должны были убедиться, что моя свадьба — не фикция, — хмурится Демид. — К тому же, если бы я их не позвал, в будущем это негативно сказалось бы на моей компании, потому что многие из присутствующих — мои инвесторы и компаньоны.

— И ты хочешь, чтобы я жила с тобой в этом осином гнезде?! — роняю истеричный смешок. — Очень по-джентльменски.

— Ну, ты ведь не допустишь, чтобы я в этом, как ты выразилась, «гнезде» выживал в одиночку? — с хитрой улыбкой спрашивает.

И я глупо улыбаюсь в ответ, потому что бокал шампанского успешно сделал своё дело, затуманив голову.

— А что мне за это будет?

О Боже, я что, заигрываю со своим мужем?!

— Ага, я понял, — кивает Демид. — Кому-то пора попрощаться с гостями.

Он поднимается на ноги и ловко подхватывает меня на руки, заставив взвизгнуть и вцепиться руками в его шею.

— Мои туфли, — указываю глазами под стол.

— С ними ничего не случится, — фыркает муж.

Он прощается с гостями, пока я смотрю на его лицо и пытаюсь бороться с навалившейся усталостью, а после несёт меня куда-то наверх, но я совершенно не способна соображать из-за алкогольной дымки. Укладываю голову на его плечо и блаженно прикрываю глаза, пытаясь отгородиться от шума, а после меня окутывает спасительная тишина.

— Тебя надо раздеть, — глухо бормочет Демид, осторожно опуская меня на ноги. — То есть, тебе нужно раздеться.

Вместо ответа я по привычке поднимаю руки вверх, а Пригожин приподнимает бровь, но всё же подхватывает бретельки моего платья и тянет его вверх; его горячие пальцы касаются моей голой кожи, обжигая её, и я непроизвольно вздрагиваю. Шампанское заставляет под другим углом смотреть на происходящее, и я уже не вижу ничего плохого в том, чтобы разделить со своим мужем постель. С ясной головой я бы наверняка нашла с десяток аргументов против этого, но сейчас в голову лезли, прямо скажем, противоположные мысли.

— И чего же ты ждёшь? — лукаво улыбаюсь и отступаю в сторону постели, маня Демида за собой пальцем.

Завтра мне наверняка будет стыдно, но мне всё равно — вот завтра об этом и подумаю.

Пригожин фыркает, подходит ближе и укладывает меня на кровать, укрыв одеялом.

— Ну уж нет, любовь моя, — качает головой, присев на краешек постели. — Я не дам тебе повода завтра утром наброситься на меня с обвинениями в том, что я воспользовался твоим состоянием. Перенесём нашу брачную ночь на тот вечер, когда ты будешь в здравом уме и твёрдой памяти, а сейчас спи.

Пользуюсь тем, что он отвлёкся на свои нравоучения, и притягиваю мужа к себе за галстук.

— Может, ты всё же замолчишь? — спрашиваю и впиваюсь в его губы одним из тех поцелуев, которыми он терзал меня весь день.

Ещё секунду Пригожин раздумывает, как быть: поддаться искушению или послушать голос разума — но его бастионы рушатся перед моим напором.

Ох, как же я буду жалеть об этом завтра…

Глава 4

Это без сомнений было самое тяжёлое утро в моей жизни.

В желудке была такая тяжесть, будто его нашпиговали свинцовыми шариками, которые отравляли весь организм. В голове шумело, как на море во время прибоя, и я даже собственные мысли слышала с трудом. Не думала, что будет так плохо всего от одного бокала шампанского, но, во-первых, я выпила его залпом, а во-вторых — на голодный желудок, потому что от волнения за день так и не смогла в себя впихнуть ни кусочка.

Не нужно было вообще его трогать, алкоголь явно не моё.

Разлепляю веки, и в глаза ударяет яркий солнечный свет, проникающий сквозь огромное окно; на шее по-прежнему серебряное колье, подаренное Демидом на свадьбу, и я всё ещё в своём свадебном белье, которое муж…

Сознание ошпаривает как кипятком, и я поворачиваю голову влево, чтобы увидеть Пригожина, мирно спящего на соседней подушке. Прошедшая ночь почему-то словно окутана туманной дымкой, и я вспоминаю лишь обрывки: как Демид несёт меня в спальню, как я бросаюсь ему на шею — Господи, какой стыд… — а что было после, не помню, но догадаться не трудно.

Хотя почему я тогда всё ещё… хм… одета?

Выползаю из-под одеяла осторожно, чтобы не разбудить Демида — не хочется сейчас встречаться с ним — и юркаю в ставшую едва заметной дверь ванной комнаты. Первым делом бросаю взгляд в зеркало и испуганно шарахаюсь в сторону: водостойкая тушь и помада не подвели, а вот тени размазались, и теперь я была больше похожа на панду.

Будь я на месте Демида, то даже смотреть бы на себя не стала прошлой ночью, не то что прикасаться, но на вкус и цвет…

На инстинктах отвинчиваю кран и щедро умываю лицо тёплой водой до тех пор, пока не становлюсь похожей на человека, хотя воронье гнездо на голове вместо причёски портит весь вид. Кое-как расчёсываю колтуны и с тяжёлым вздохом лезу в душевую, чтобы смыть с себя лак для волос и весь свой вчерашний позор и прислушаться к себе. Вроде бы всё в порядке, никакой боли или неприятных ощущений или я не чувствовала — кроме разве что уязвлённого самолюбия. Даю себе обещание больше никогда не прикасаться к спиртному и заворачиваюсь в полотенце; с облегчением нахожу на крючке махровый короткий халат и запахиваю его чуть не под самое горло; заворачиваю волосы в полотенце и тихо возвращаюсь в комнату.

На моё счастье, Демид ещё спит — ну или искусно притворяется — так что я пользуюсь возможностью сбежать на кухню. Сейчас, когда шок и напряжение прошли, я чувствовала зверский голод и готова была съесть слона.