Год трёх царей (СИ) - Касаткин Олег Николаевич. Страница 3

ЧАСТЬ 1 ПОГРЕБЕНИЕ ПРОШЛОГО

Глава 1

…Ваше Высочество — поезд прибывает!

Флигель — адъютант стоял в дверях купе наследника…

Синяки на лице были умело запудрены но обширную ссадину на лбу скрыть было невозможно. «Флигель» — как вспомнил Георгий — ротмистр лейб-гвардии Конной артиллерии Кауфман, был в числе переживших катастрофу.

Коротким кивком головы ответив придворному, Георгий встал с мягкого дивана и вышел в коридор.

И машинально одернув черный флотский мундир с черным же траурным крепом на рукаве, двинулся по вагонам следом за ротмистром — в «голову» уже снижающего ход поезда в «особый» вагон.

Они и в самом деле совсем скоро прибывали на Московский вокзал столицы Российской империи. Отсюда не так уж давно Александр III с семьей отбыл в Тавриду — и вот теперь они возвращались…

Сейчас, стоя в тесном вагоне у отцовского гроба рядом с матерью, державшей за руку заплаканного Михаила, с непроницаемо — скорбным Владимиром Александровичем, с генерал-адьютантами и придворными, Георгий вспоминал…

Памятью он вернулся на несколько дней назад — хотя казалось прошел месяц или даже больше…

…Ранним утром 19 октября выжившие в катастрофе и мертвые прибыли в Харькове на свитском поезде.

Вечером того же страшного дня состоялся семейный совет под председательством прибывшего из Москвы Великого князя Владимира Александровича.

Он был сух и краток.

— По докладу врачей Император не может быть никуда перевезен без очень тщательной подготовки, у него сложный, возможно двойной, перелом позвоночника — начал он, — когда присутствующие помянули в молитве почившего Царя. — Вынужден говорить печальную правду: врачи отнюдь не дают гарантий, что он и в этом случае перенесет переезд. Но даже без этого можно, увы, с уверенностью говорить что Его Величество Николай Александрович… — великий князь сделал печальную паузу — Не сможет исполнять свои обязанности. По-видимому никогда — завершил он мысль.

Георгий мысленно согласился.

Да — брат его лежал пребывая фактически между жизнью и смертью — лучшие харьковские доктора хлопотали вокруг его ложа, милосердные сестры меняли повязки, и оба главных лейб-медика непрерывно дежурили в больничном покое ставшем одновременно и императорскими покоями… Но изменить они уже ничего не могли.

— Поэтому согласно Основных Законов Империи Российской надлежит образовать Регентский Совет… — Владимир Александрович опять сделал короткую паузу словно ожидая возражений. Но разумеется никто не пожелал высказаться да и что можно было возразить на очевидную истину?

И он продолжил те же ровным отрешенным тоном.

—Возглавить его несомненно должно законному наследнику престола — Георгию Александровичу, — лицо великого князя оставалось печальным и непроницаемым. Предлагаю чтобы в него кроме него вошли Великие князья Павел Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович и ваш покорный слуга — как старшие среди мужской части царствующего дома. Также надлежит несомненно ввести в него и вдовствующую императрицу которая к сожалению здесь не присутствует…

Георгий невольно кивнул в знак согласия: и опять — все правильно — и по форме и по содержанию.

Императрица Мария Федоровна всё это время находилась у тела мужа, стоя на коленях и обнимая его голову, и время от времени принималась горько, тихо плакать…

Когда по настоянию приближенных Георгий прошел к ней — попросить оставить прах супруга, и пойти отдохнуть (чего стоило ему войти в комнату где лежало тело отца!) то обнаружилось то несчастная женщина потеряла сознание…

Ее кое-как привели в чувство нюхательными солями и только тогда она позволила увести себя… Она не присутствовала и на отслуженной панихиде по государю императору Александру III.

—Полагаю было бы также правильным… — продолжил Владимир Александрович, — немедля установить почетное дежурство у тела…

«А ведь ты дядюшка был бы наверняка рад если бы сейчас там лежали все мы!» — вдруг с неожиданной злостью и обидой подумал Георгий глядя на постное лицо родственника напомнившее ему почему-то снулую рыбу.

Матушке известие о том что она — вошла в Регентский совет сообщили когда она выходила от Николая…

Она довольно равнодушно восприняла это — лишь что-то прошептав…

Георгий боялся что мать откажется уезжать — пожелав остаться у постели старшего сына. Кажется Мария Федоровна и в самом деле хотела этого. Но тем не менее она позволила усадить себя в императорский поезд ставший траурным…

По пути в Москву на перронах духовенство совершало бесконечные панихиды — на станциях и полустанках в Курске, Орле и Туле.

Потом была Москва…

…В Первопрестольную траурный поезд с телом императора Александра III прибыл два дня назад — 20 октября в два часа пополудни.

Можно было сказать что за этим последовала репетиция погребения.

На вокзале Митрополит Сергий совершил литию при пении певчих Чудова монастыря. Запели «Вечную память» — и все прибывшие — от слуги до великого князя опустились на колени. Затем гроб почившего царя был поставлен на траурную — белую с золотом колесницу. В соответствии с церемониалом печальное шествие тронулось в три часа — по третьему пушечному выстрелу.

От вокзала до Кремля вдоль улиц были выстроены войска московского гарнизона, ограждая человеческое море от процессии. Первым — почти у самого Киевского вокзала стояло в каре Александровское юнкерское училище. Когда еще в дороге обсуждали предстоящий церемониал, за спиной Георгий слышал шепоток — мол училище это слывет либеральным — чуть ли не «красным» (странное однако слово — откуда и к чему оно?) — и мол как бы чего не вышло…

Но Цесаревич не стал ничего менять — ибо училище это создал его отец и кому как не юнкерам-александровцам первыми встретить августейший прах?

Когда катафалк и сопровождавшие его члены Императорской фамилии — по церемониалу — мужчины пешком, с непокрытыми головами, дамы — в траурных каретах — проследовали мимо строя училища, его Первая рота — Рота Его Величества сделала четкий шаг вперед и без команды развернулась налево. И с оркестром вступив в состав процессии, двинулась за гробом. Оркестр во главе с седым горбоносым капельмейстером-кантонистом в узких погонах титулярного советника на пехотном мундире всю дорогу играл похоронный марш. Ровно в такт четкому шагу юнкеров колыхались погоны с именным императорским вензелем почившего — уже недолго им носить его…

Траурное шествие могло кого угодно ошеломить своей торжественностью… Но Георгий с напряженным вниманием смотрел на лица собравшегося на тротуарах московского люда. Смотрел и размышлял — с какими чувствами эти приказчики, поденщики, дворяне, мастеровые, семинаристы и купцы следят за похоронами?

С какими мыслями? Что переживают подданные покойного царя, стоявшие в эти часы молчаливыми толпами на улицах Первопрестольной? Его отец — дед Георгия — государь Александр Николаевич был и в самом деле оплакан миллионами и миллионами освобожденных им крепостных — впрочем, трое из которых вошли в число его убийц.

А кем был для этой неизмеримой людской массы называемой словом «народ» — Александр III процарствовавший чуть больше семи лет? Скорбят ли они искренне или просто потому что так должно?

В половине пятого пополудни колесница остановилась возле Архангельского собора, и Георгий с дядьями подняли гроб… Тело покойного императора поплыло над головами собравшихся.

Им навстречу вышла депутация духовенства во главе с Митрополитом Московским и высшим духовенством. Георгий Александрович и члены императорской фамилии внесли гроб в собор и поставили на катафалк. После панихиды началось чтение Евангелия священником, продолжавшееся без перерыва днем и ночью… Потом — вновь путь на вокзал и дорога — с открытыми семафорами и тихим — не выше пятидесяти верст — ходом… А вот теперь — и Петербург. Мертвый царь вернулся в свою столицу — теперь уж навсегда…