Год трёх царей (СИ) - Касаткин Олег Николаевич. Страница 6
Он вновь вернулся к документам.
Да — сколько он этих бумаг прочел за прошедшие два месяца — из министерств, из военного ведомства, из МИДа… Иногда смысл был совсем непонятен — но всё чаще за казенными формулировками ему чудилась пустота — и все чаще посещали мысли — что такая же пустота как за фасадами театральных декораций и за — внешними несокрушимыми стенами министерств дворцов и крепостей…
Пустота насыщенная пустыми амбициями, патокой славословия и лести. Отец им верил — мелькнула горькая мысль…
Он стал проверят выборочно — но толку было мало — ибо самое пустяшное дело оказывалось сцеплено множеством шестеренок с целым сонмом прочих.
В конце концов произошел уже ближе к Рождеству произошел памятный разговор с Николаем Николаевичем.
— Тот мягко почти отечески укоряя советовал не перенапрягаться и поменьше возится с государственными делами.
— Вам Георгий Александрович не следует пытаться объять необъятное! — пояснял почтенный генерал от кавалерии с видом гимназического учителя втолковывающего недорослю прописные истины. Тем более в делах текущих — там и чиновники — гениидепартаментские, геморрой выслужившие и то блуждают, — с улыбкой развел родственник руками. Со временем знание и мудрость придут а пока… Даже и я начинал с эскадрона…
«Не лезь не в свои дела — мальчишка!» — вдруг в этот момент почти наяву услышал Георгий злобный фельдфебельский рык — и даже недоуменно поглядел на двоюродного деда.
Но тот как раз уже закончил речь очередным верноподданическим высказыванием. От этих высказываний и словесных кружев скоро начнет скулы сводить как от клюквы!
Бо-оом! Б-оом! — пять раз пробили часы в соседней комнате. Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник человек в ливрее и с подносом — кофишенк Марков — Второй. Запахло свежим «мокко».
— Георгий Александрович — как вы просили…
Прихлебывая крепкий горячий напиток к которому прилагались ванильные сухарики, Георгий не переставал размышлять.
Почти все время великий князь проводил в Петербурге в Зимнем — лишь на рождественские дни посетил Царское Село.
…Как и в прежние годы, накануне Рождества в сочельник после всенощной у императрицы была устроена елка — и вся свита была приглашена на этот семейный праздник. Елки установили в покоях императрицы и ближайших залах — Концертном и Ротонде.
При этом у каждого из членов семьи имелась своя елка, рядом с которой стоял стол для приготовленных подарков.
Семья не забыла одарить подарками и свиту и детей нижних чинов конвоя, а также Сводно-гвардейского батальона и дворцовой полиции. Были розданы рождественские подарки всем слугам, лакеям, мелкой придворной челяди…
После раздачи взаимных «семейных» подарков приближенные и родня перешли в другой зал Зимнего дворца, где был приготовлен большой длинный стол, украшенный фарфоровыми вещами, изготовленными на императорской Александровской мануфактуре — и каждый смог выбрать то на чем лежала карточка с его именем…
—Небеса были ко мне благословенны — оставив мне четверых здоровых детей… — сказала Мария Федоровна после рождественской службы и всплакнула. И в само деле — Оленька как сообщила maman уже не кричит по ночам и Михаил даже засмеялся представлению дворцовой труппы в сочельник. Великая княжна Ксения правда болеет — так и оправившись до конца от ушибов и потрясений — врачи опасаются за ее здоровье в будущем.
Но глядя на все это торжество Георгий вспоминал прошлые праздники… Например Рождество с 1881 на 1882 годы — первого года оказавшегося столь недолгим отцовского царствования.
Тогда матушка подарила августейшему супругу американский револьвер «смит-вессон» тридцать восьмого калибра с кобурой — и к нему сотню патронов. А детям — Николаю и ему, — по хорошему английскому ножу. «По ножу на брата» — как пошутил тогда отец… А на прошлое Рождество маленькая Ольга подарила отцу домашние красные туфли, которые своими руками вышила белыми крестиками… Георгий ощутил как подступает к горлу комок…
…Праздники где светлое ощущение было перемешано с печалью миновали — и наступила жизнь — с ее проблемами и неурядицами.
Вопросы надо сказать приходилось решать необычные… Например — как быть с тем что в России сейчас действовал не один царский двор а три? Ну конечно один но существующий в трех разных местах и судя по всему и временах.
…Случалось царям русским помирать без наследников и без завещания — случалось и теряли корону… Но вот насчет случаев когда законный монарх тяжко болен и не способен править — вот тут praecedens [2] отсутствовал.
Так что приходилось le improvisations [3] — как говорят французы.
По предложению вездесущего Владимира Александровича был принят рескрипт — о временном Малом Дворе на месте пребывания Е.И.В Николая II. Местом этим стал дом харьковского губернатора — переехавшего со всеми чиновниками в местную казенную палату…
Лейб-конвой и летучий отряд дворцовой полиции внутри и лейб-гвардии батальон Измайловского полка ограждавший его штыками — снаружи… Матушка ездила туда уже несколько раз — навещать любимого старшего сына — даже особый Императорский поезд был собран — из четырех вагонов. (Сам Георгий даже в Царское по Павловской дороге не ездил кроме как на те рождественские дни… Да и что там делать — охотится на зайцев или ворон стрелять? Уж как-нибудь в Петербурге проживем.)
С ней в Царском селе остались Ольга, Михаил и Ксения, штат дам, воспитателей, выжившие лейб-конвойцы…
Таков двор Вдовствующей Императрицы Марии…
У него — великого князя и Регента — двора пока как такового как будто нет — но есть слуги и приближенные оставшиеся со времен до катастрофы, есть люди из окружения отца и отцовские придворные — оставшиеся почти не у дел. Появляются и соратники деда. Лорис — Меликов визит нанес — осведомился может ли быть полезен.
Намедни Абаза пришел. Зачем приходил? Ощущение было как от собаки, что обнюхивает незнакомого человека. Не иначе на службу напрашивался.
И наконец Малый Двор — самый маленький хотя по штату главный.
Туда переехали лейб-медики с семьями — а Захарьин регулярно их консультировал. Лейб — конвой — правда не столь большой… Пять придворных дам — из свиты Марии Федоровны — руководят сиделками и милосердными сестрами.
Грустный двор — церемониймейстеры без церемоний, шталмейстер почти без штата и с конюшней в десяток лошадей, два егермейстера — разве только в насмешку… Мундшенки с разными прочими обершенками и тафельдекерами — там где нет и не предвидится банкетов и торжественных обедов. (Зато по совету Захарьина выписали из кисловодской лечебницы тамошнего повара — некоего Мирона Глотова — знатока диэтических блюд).
Что интересно — памятный ротмистр Кауфман которого Георгий думал сделать своим личным адъютантом спросил — как посмотри регент если он попросит перевести его именно в Харьков? Да и не один он — желающие сменить чухонские зимы и слякоть на южнорусский климат были и немало…
Георгий иногда думал — что заставило их избрать столь неверный путь?
Сочувствие к несчастному юноше-царю — над судьбой которого лили слезы все провинциальные барышни (уж как дворцовому ведомству пришлось отбиваться от желающих стать сестрой милосердия при брате!)? Искренним чувством долга перед Царствующим Домом? Или — ведь как знать — и тонкий расчет? Ибо непонятно как обернется…
Прошел ведь уже слушок — смутный и главное — как бы неоткуда — что во избежание — надлежит установить над императором опеку — оставив его однако официально на троне навсегда — ибо низложение царствующей особы — пусть на каких угодно благих и законных обоснованиях де поколеблет принцип самодержавия…
А он и без того серьезно пошатнулся — и не только к примеру среди старообрядцев (да — вот еще докука!) или сектантов — но и среди крестьян и мастеровых тоже не вся благополучно. — и болтают по трактирам да избам что дескать — чем то цари Бога прогневили. Да и в свете идут разговоры что по всему видать династия стала чем то неугодна Небесам — оттого и все беды — включая и Первое марта и трагическую гибель отца и в завершение — императора — калеку…