Отверженный VII: Долг (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 39

— Причины, говоришь? Если он всё ещё жив, то я не вижу ни одной причины, чтобы за сто лет ни разу не объявиться. Точнее, вижу одну.

Премьер-министр Британской империи встал с кресла, сделал шаг в сторону императора Вильгельма Пятого, протянул ему открытую ладонь и сказал:

— Нет никакой семьи, Вилли. Есть лишь старые никому не нужные воспоминания, твоя юношеская влюблённость, красивые слова учителя и клятва, давно утратившая свою ценность и актуальность. Забудь уже про неё. Давай заключим новый договор! Я и ты. И тогда будет уже неважно, кто бросит миру вызов: Россия, Китай, Америка, да хоть все вместе. Если Британия и Германия заключат военный союз, мы перекроим мир так, как будет выгодно нам — тебе и мне.

— Я не хочу воевать со всем миром, Гарри.

— Придётся. Ты же видишь, во что превращается Россия. И это Романов ещё не стал императором! А ты в курсе, что творится за китайской стеной? Ты собираешь по маленьким лоскуткам свою империю, и по европейским меркам она считается большой, но ты видел, каких размеров уже достиг Ацтлан?

— Меня мало волнует Ацтлан, — совершенно спокойно ответил немецкий император. — Но тебя я понимаю прекрасно: как только Хосе Второй покончит с Боливарианской республикой на юге, он отправится на север, к Канаде.

— Полагаю, Канаду мы удержим. Ну а если нет, ты думаешь, император Ацтлана, захватив обе Америки, на этом остановится? Хосе Второй — сумасшедший, он обещал захватить Испанию и принести в жертву миллион испанцев и сложить из их черепов ритуальную пирамиду. Тебя это не пугает?

— В первую очередь это должно пугать испанцев, — заметил Вильгельм Второй.

— Они не остановятся на Испании! Неужели это непонятно? — в сердцах воскликнул Эджертон. — Откуда у тебя такая недальновидность, Вилли? Мир стремительно меняется, но мы ещё можем заставить его меняться так, как выгодно нам. И начать мы должны с России!

— Но почему с России, если главная угроза, судя по твоим словам, идёт из Ацтлана?

— Потому что Россия под боком, и чем быстрее мы с ней расправимся, тем быстрее у нас развяжутся руки, чтобы заняться Америкой.

— И почему ты говоришь «мы»? У моей империи нет проблем с русскими, — сказал Вильгельм Пятый. — Да, бывают иногда небольшие пересечения интересов, но это не стоит войны. Нам удаётся договориться.

— Пока удаётся, Вилли! Россия ещё не настолько сильна, чтобы диктовать свою волю, поэтому пытается договариваться. Но время идёт, и ситуация меняется. На медведя надо надевать ошейник, пока он не вырос и не ощутил всю свою силу. Россия не должна вырасти. Её надо остановить и желательно разделить на несколько частей.

— Даже так? Ты хочешь разделить Россию?

— Только так! С несколькими ранеными медвежатами легче справляться, чем с одним сильным диким медведем. Мы должны это сделать! Великая миссия наших стран — не дать этим дикарям с востока, этим недоевропейцам поднять голову и расправить плечи. Кто ещё сможет остановить Россию, если не Англия и Германия? Только мы! Так сложилось исторически.

— Исторически? — не скрывая изумления, переспросил Вильгельм Пятый. — О какой истории ты говоришь? Позволь тебе напомнить, друг мой, что в двух мировых войнах периода бездарья Англия в союзе с Россией воевала против Германии! Ты об этом забыл, Гарри?

— Я всё помню, но…

— Скажу тебе больше! — немецкий император перебил англичанина. — Оба раза Англия стравливала между собой Германию и Россию, а потом присоединялась к войне на стороне России.

— Из этого ты делаешь вывод, что так может произойти ещё раз? — спросил Эджертон.

— Из этого я делаю вывод, что не надо наступать третий раз на одни и те же грабли — позволять Англии ещё раз стравить между собой Германию и Россию.

— В этот раз всё будет иначе.

— С чего вдруг?

— Я готов рассказать, но готов ли ты слушать?

Император Вильгельм Пятый нахмурился и призадумался. Ему очень не хотелось воевать с Россией, но он понимал, что чем дальше, тем чаще будут пересекаться интересы его империи с могучим восточным соседом. Вильгельм вздохнул и негромко произнёс:

— Я слушаю тебя.

*****

Иван Иванович назначил мне встречу на утро, в управлении. Сначала у меня мелькнула мысль переночевать в Новгороде, но я её быстро отогнал — если даже Романов говорил, что мне стоит быть осторожней, то имело смысл к этому прислушаться и относиться к своей безопасности максимально серьёзно.

Признаться, меня это уже начинало тяготить. С одной стороны, было приятно, что я в свои восемнадцать лет уже успел сделать так много хороших и полезных дел, помог остановить войну, оказался полезен своей стране и семье. Но с другой стороны, восемнадцать лет — это восемнадцать лет, и я бы с большой радостью остался в столице, отправил до утра погулять Хеду и пригласил в гости Милану.

Или можно было рвануть в Москву и навестить Оксану, да в крайнем случае просто пройтись по клубам и познакомиться с какой-нибудь девушкой и провести с ней ночь. Как ни крути, гормоны играли, возраст требовал общения с противоположным полом. А вместо этого я получил чуть ли не тотальный контроль над своими передвижениями и риск в любой момент подвергнуться нападению за пределами имения княгини Белозерской.

Не очень-то это всё радовало, но это была моя новая реальность. Стоило её принять и смириться с тем, что походы по клубам и случайные знакомства с девчонками теперь не для меня. Навсегда. В такой ситуации хочешь не хочешь задумаешься либо о тайной любовнице, либо вообще о жене.

И мне даже не пришлось бы никого для этого искать: на роль первой вполне подходила Милана, которая, я уверен, с радостью бы согласилась стать моей любовницей и время от времени приезжать по вечерам в моё столичное жилище; на роль второй — Зотова. Хоть мы с Ариной и договорились остаться друзьями, но мне бы не составило особого труда завоевать её сердце и выпросить у князя Зотова её руку.

Но при этом я понимал, что утром, когда гормоны отступят, мне ни одни из этих вариантов не будет казаться хорошим. К тому же в любом случае до возвращения из Туркестана голову этим забивать не стоило. С такими мыслями я и отправился ночевать в имение бабушки.

Княгини Белозерской дома, несмотря на поздний час, не оказалось. Ужинать мне не хотелось, спать было рановато — часы показывали лишь девять вечера, и я решил немного потренироваться. Дьяниша в столь поздний час тревожить не стал, просто пошёл на тренировочную арену — там практически в любое время кто-нибудь да занимался.

Мне повезло, на арене я застал пятерых ребят из службы безопасности. Правда, трое из них вообще были не одарёнными, а у двоих магический уровень был слишком низким, чтобы всерьёз рассматривать поединок с ними — я разделался бы со всей пятёркой максимум за одну минуту. Но парни тренировали рукопашный бой, и все как на подбор были высокими и широкоплечими.

И это было очень кстати: я давно не занимался рукопашкой, хотя жизнь уже не раз доказывала мне, что умение драться без магии лишним не бывает. Ребята с радостью меня приняли в свою команду, и мы лупили друг друга, отрабатывая различные приёмы, почти до одиннадцати. После этого я довольный, помятый и, как мне казалось, со сломанным ребром отправился спать.

Утром встал пораньше и побежал искать Тойво, чтобы он привёл меня в порядок, так как рёбра продолжали болеть, да ещё и большой синяк под глазом обнаружился. Тойво сначала насторожился, увидав меня, но когда узнал, где и как я получил синяк, посмеялся и довольно быстро поправил мне здоровье.

Бабушка в имении не ночевала и до сих пор не вернулась, поэтому я быстро позавтракал на кухне и отправился в свою новгородскую квартиру. К девяти тридцати за мной приехал водитель Милютина и повёз меня в столичное управление КФБ. Ровно в десять я был в кабинете у Ивана Ивановича.

— Ну рассказывай, что у тебя там стряслось? — спросил Милютин, едва я вошёл в кабинет и поздоровался.

— Не у меня, — ответил я и рассказал Ивану Ивановичу про Глеба и Аню, всё как есть, ничего не утаив.