Притяжение (СИ) - "Ann Lee". Страница 60

«Красивая!»— пронеслась, следом мысль.

«Красивая!» — зацепилось за это слово всё его существо.

Разве может такая красота, быть опасной?

Почему тогда, он так стремиться назад.

Ему наоборот надо к ней.

Зачем?

Надо!

И эта потребность вдруг определяет всё его существо.

Ему надо к ней!

Стучит набатом.

Волнует темноту.

Возмущает пустоту.

Они больше не хотят его принимать, потому что ему здесь не место.

Потому что он не спокоен. Он раздражает небытие.

От него волнами бегут искры света, и нежный голос всё громче звучит, вспарывая тишину, и несёт его к свету…

Руслан открывает глаза и долго сосредотачивается на первом, что он видит. Белая стена с тёмным прямоугольником. За долгие минуты раздумий, он вдруг осознаёт, что это висящий на стене телевизор.

Потом он скашивает глаза, и видит окно. Оно прикрыто жалюзи, но дневной свет всё равно режет взгляд, и он спешит прикрыть их снова. Вопреки ожиданиям, темнота не забирает его обратно, и тогда он расслабленно выдыхает, и понимает, что горло его скованно. Он сглатывает, и понимает, что задыхается. Паника бьёт по всем направлением, и вдруг слух взрывает трель пищащих датчиков.

— Руслан, — рядом появляется лицо Вики.

Оно бледное и встревоженное. Не такое как в его видении, но не менее ценное.

А дальше в палату влетает медперсонал, и он теряет её из виду, но всё то время, пока ему вытаскивают дыхательную трубку, тестируют, слушают, ставят капельницы, потом уколы, он помнит её. Потому что она его маяк. Она вывела его из бытия. Он ориентировался только на неё. И жил он только для неё.

* * *

— Ты слишком торопишься Руслан! — Вика обречённо вздыхает, и присаживается, обратно в кресло, остановленная взмахом его руки, потому что готовая сорваться ему на помощь, каждый раз, когда он покачнётся.

— Неделя в коме, и ты уже готов бежать через месяц марафон! — недовольно заканчивает она.

Она любит это повторять, что он был неделю в коме, словно его это должно остановить. Нет он не привык валяться, хватит и того что почти месяц был прикован к кровати, и зависел от медперсонала, даже элементарные потребности, справить сам не мог.

Последнюю неделю, Руслан стал активно двигаться, чувствуя, что это приносит ему несравнимое удовольствие, даже если потом приходилось расплачиваться головокружением и болью. Но тело, привыкшее к нагрузкам, после почти месячного покоя, наоборот приятно ныло, что, наконец, задействовано по назначению.

Тем более что его перевели из интенсивной терапии, и разрешили гулять.

— Царица, заканчивай ворчать, — Руслан криво улыбнулся и опустился перед сидящей Викой на корточки, взял её ладони и поцеловал по очерёдности все пальчики.

Она стала ещё круглее, и ещё красивее. Даже узкое личико, потеряло свои чёткие контуры. И стала ещё краше. Может, конечно, это его чисто субъективное мнение, и скорее всего это так и есть. Но царица была прекрасна, даже на восьмом месяце беременности. Только во взгляде поселилась извечная тревога, и её хотелось прогнать. Стереть, будто и не было.

Она аккуратно погладила его щёку, снова смотря на него этим своим взглядом, от которого у Руслана рвало всё нутро. Потом пальчики её двинулись выше, забрались в отросшие волосы, и аккуратно погладили полоску шрама, оставшегося от удара битой.

Прошло уже почти полтора месяца, и как Антоха не рыл землю, так и не нашёл тех залётных борзот, что тогда преградили им дорогу.

То, что это был заказ, Руслан не сомневался, слишком уж нарочито грубо, действовали ребятки. Огорчало и то, что каким-то чудом они прознали, что Руслан будет сам за рулём, хотя ещё день назад, планировал отправить Антона.

У него, тогда была назначена встреча, а выздоровевшая Вика, с дочерью, решили пройтись по магазинам, и забрать их должен был Тоха. Но в последний момент, всё переигралось, и хотя Вика не особо была в восторге, потому что с Миланой у них налаживались отношения, а он был помехой в этом, потому что дочь царицы, не желала никак его признавать. Но, тем не менее, за ними приехал он, и когда черная бэха, совсем откровенно стала дерзить на дороге, явно подставляясь, Руслан предварительно набрал Тоху, продиктовал ему номер, и пошёл разбираться.

А разбираться-то никто и не стал. Выскочили из машины, пару пацанчиков. Один отвлёк, второй по башке битой заехал, и пока Руслан оседал на асфальт, под крики Вики, стартанули, только их и видели.

Хорошо, что Тоха в это время оставался на линии, и Вика сбивчиво донесла до него, что случилось, и он примчался быстро, как мог, и медиков вызвал тоже он, потому что царица к тому времени, была не в себе.

Черепно-мозговая, со всеми вытекающими последствиями.

Вика гладила его шрам, и смотрела на него, задумчиво и тревожно, как всегда теперь.

— Ну, куда ты спешишь, Руслан? — мягко упрекнула она его. — Никуда не денутся твои тендеры и застройщики. Прошу побереги себя.

— Вика, ну прекращай со мной, как с мальцом, — он небрежно скинул её руки, он же не мальчишка, в конце концов. — Подумай о себе, и прекращай смотреть, словно похоронила меня.

Глаза её полыхнули раздражением. Теперь царица вместо слёз, постоянно злилась. Нет, теперь она тоже ревела, но ещё и проклясть могла. Огонь, в общем.

— Иди тогда на хрен, Ермолов, — предсказуемая вспышка гнева, и слёзы в уголках глаз. Она обижено поджимает губы. — Трудно понять, что я за тебя переживаю? Рвёшься вперёд, когда недавно совсем валялся без памяти…

— Ох же, ты и дерзкая стала царица, — прервал её тираду Руслан, и снова приблизился к ней, склонился, приподнял лицо за подбородок. — Я же блядь, за каждое твоё слово спрошу, учти!

Его большой палец, прошёлся по её нижней губе, размыкая рот, обнажая белые зубки.

— Истосковалась, смотрю по хорошей порке, — прозвучало двусмысленно и порочно.

Глаза Вики заблестели, и дыхание стало прерывистым.

— Я тоже, царица, жду не дождусь этого.

— Долго ждать придётся, — и Руслан мог поклясться, что прозвучало это с сожалением.

— Ничего, тем слаще будет, — пообещал Руслан и склонился ещё ниже, накрывая поцелуем её губы. Она тут же отозвалась, тихо простонала, а его рот, и притянула ближе за шею.

— Я люблю тебя, Вика, — прошептал он, когда немного отстранился.

— Я люблю, тебя, Руслан — ответила она, и на мгновение её глаза смотрели на него по-другому, но уже спустя секунду, в них снова появилось тягостная и тёмная тревога. И Руслан пообещал себе, что сделает что угодно, лишь бы стереть её из взгляда любимой.

— Нет, пап, его уже выписали, — отвечаю отцу, в трубку.

Позвонила поздравить с днем рождения, ему сегодня исполнилось пятьдесят три года. Я бы и съездила с удовольствием в гости, но не уверенна, что меня примут, отношения с родителями у меня остаются натянутыми.

С Милашей мы наоборот, опять не разлей вода. Она очень мне помогла морально, когда Руслан попал в больницу, поддерживала, отвлекала и просто была рядом. У неё теперь даже есть своя комната, в нашем доме, потому что она теперь часто гостит у нас. Правда с Русланом ведёт себя холодно, на зато сдержано, за что ей огромное спасибо.

А вот родители.

Папа ещё куда не шло, но мама, никак не может мне простить, того что я ушла из семьи. Для неё Виктор образец мужественности, и порядочности, и то, что я предпочла ему какого-то нерусского бандита, так она выразилась в последнем нашем разговоре о Руслане, когда я позвонила узнать как у неё дела. А по факту, сама хотела пожаловаться, на то, что стала сильно уставать, что плохо сплю, и что в душе у меня поселилась постоянная тревога, но пожаловаться не получилось, получилось выслушать очередную мораль.

И хоть Руслан, жив и теперь относительно здоров, во мне теперь постоянно живёт страх его потерять. Вот потому что, только что он был рядом, а в следующее мгновение, лежит бездыханной куклой на асфальте, и я ничего не могу сделать.

Ничего.