Притяжение (СИ) - "Ann Lee". Страница 61

Он злится на меня, считает, что я отношусь к нему, как к слабому. А я просто боюсь за него. И страх этот настолько укоренился во мне, что если он теперь задерживается на работе, а делает он это постоянно, потому что работает как оголтелый, после полуторамесячного больничного, во мне нарастет паника, что с ним опять что-то произошло. Ведь не полиция, не его люди так и не нашли тех, кто посреди дня, напали на него. Они как в воду канули.

И я не хочу, но вымещаю весь этот негатив на нём. Ругаю его, пытаюсь донести свои страхи, а он только отмахивается, и говорит, что всё обошлось. Конечно, ему легко говорить, ведь это не на его глазах, его саданули битой, и не он наблюдал, как кровь льётся по асфальту, и глаза его тухнут. Не он сходил с ума у его больничной койки, когда не известно было, придет он в себя или нет.

Но Руслан, непреклонен, не разрешает даже взглядом его жалеть. И я не спорю, он быстро пошёл на поправку, восстановился, хотя чего я только не начиталась, о последствиях черепно-мозговой травмы. Но всё это не отменят того, что я боюсь за него. Он всё время пеняет мне на то, что я должна позаботиться о себе, что мне нельзя волноваться, тем более, что уже и повода нет.

Всем этим, конечно же, хочется поделиться с близким человеком, хотя бы ради того, чтобы тебе посочувствовали. Но некому.

Милане?

Она мала, и сама тогда напугалась до чёртиков, и ещё неизвестно, как у неё пройдёт это?

Маре?

Она самая близкая мне подруга. Но почем-то не хватает у меня сил, позвонить и выложить ей всё это.

Руслану?

Он не слышит меня. Оборачивает всё наоборот, переводит на меня.

Остаётся мама.

Но ей, к сожалению важнее, указать на мои ошибки, по её мнению, лишний раз напомнить про непорочность Вика, самого прекрасного по её мнению мужчины. И каждый раз надо упрекнуть меня, что я променяла семейное счастье, на не пойми на что.

Поэтому папу я решаю поздравить по телефону.

Он в свою очередь, интересуется моим здоровьем, и, конечно же, здоровьем Руслана, потому что все в курсе, произошедшего.

— Он уже работает вовсю. Там у него несколько сделок сорвалось, вот наверстывает упущенное, — удручённо говорю папе на вопрос о здоровье Руслана.

— Это хорошо, — отвечает папа, — мужик должен работать.

— Пап, ему на минуточку, разбили голову. И прошло-то всего ничего. Может, стоит поберечь себя?

— Вика, я надеюсь, ты ему всего этого не говоришь!

— Почему это?

— Потому что мужчине, ну если он конечно нормальный и адекватный, и старше шести лет, неприятно, когда его жалеет женщина.

— Пап, ну это же не беспочвенно…

— Разницы нет, Вика. Вот если ему нравиться твоё сюсюканье, тогда беда.

— Ага, нравиться, — фыркаю я, — он уже не знает, куда от меня сбежать.

— Ну, так и отстань от него, дочь. Если ему понадобиться, он сам обратится за помощью.

Я поджала губы. Мне определённо не нравился этот план.

— И вообще, знаешь что, давайте сегодня вечером, подъезжайте к нам. Посидим, поговорим.

— Что? — удивилась я.

— Ну а что, надо налаживать отношения.

— Пап, — не верила я своим ушам.

— Вика, я, как и мама не в восторге от твоего выбора, но в отличие от мамы признаю, что он твой, и не претендую на ответственность за него, — проговорил папа.

И я тут же представила, как он сжимает пальцами переносицу. Он всегда так делает, когда говорит, по его мнению, понятные вещи.

— А мама?

— А что мама? Это мой день рождения. Приглашаю, кого хочу.

— Я не знаю… — замялась я.

— Подумай, если соберетесь, то к шести приезжайте, подарок можете не дарить, — говорит отец и кладёт трубку.

У меня уходит полчаса на осмысление полученной информации. И первым порывом, конечно же, не ехать. Представляю кислое лицо мамы, и ничего не хочется. А с другой стороны, надо же когда-то начинать. Скоро родиться Тимур, и что, оставлять его без единственных бабушки и дедушки. Надо хотя бы постараться.

Следующие полчаса я выбираю папе коньяк, в интернет магазине. Совсем уж без подарка ехать не хочется. А по дороге можно заехать в цветочный и купить маме цветы. Она очень любит хризантемы, белые. Так почему бы не угодить.

Когда набираю Руслана, он берёт почти сразу, после первого гудка. Первым моим порывом, на его лаконичное «Да, Вика», как всегда справиться о его здоровье. Это уже стало для меня привычкой. Но помня о словах папы, я меняю тактику.

— Привет, — говорю в трубку.

— Ну, привет, — слышится ответ, и мне кажется, что он улыбается.

— Помнишь, я тебе говорила, что у папы сегодня день рождения, — захожу издалека.

— Не особо, — признаётся он, хотя я говорила, просто перед этим я опять ломала ему мозг, лекцией о том, что нужно беречь себя, и видимо эта информация повлияла на восприятие той.

— Ну, в общем, у папы сегодня день рождения, ему исполнилось пятьдесят три. Я позвонила его поздравить, и он пригласил нас на ужин. Ты как?

Повисло молчание. Понятно, что новость неожиданная.

— Не уверен, — говорит Руслан, прекрасно зная отношение моих родителей к нему.

— Давай сходим, — говорю прямо, и не жалею его, как мне сказал папа. Руслан взрослый мужик, пережил черепно-мозговую, и ужин с моими родителями тоже переживёт.

— Ты хочешь этого?

— Да.

— Хорошо. Я скоро буду.

44

И вот мы стоим перед дверью квартиры моих родителей, ждем, когда нам откроют, хотя перед этим в домофон уже сообщили, что пришли мы. Но видимо родителям тоже нужно время, чтобы настроиться на встречу.

Я и сама волнуюсь. Ровно с той минуты, когда Руслан согласился, я думаю, что это была не очень хорошая идея, и по сотому кругу привожу себе ответные доводы, что это мои родители и нужно налаживать отношения.

Руслан же наоборот, выглядит вполне спокойно. У него, как это ни цинично звучит, иммунитет, потому что с раннего детства, он привык к тому отношению к себе. И выработана определенная стратегия поведения. И вообще, глядя на него, я не могу не восхищаться им. Его смелостью, стойкостью, спокойствием. Его статью и красотой. Вполне возможно во мне говорит любовь к нему, но совершенно объективно он очень хорош. Высокий стройный, загорелый. В белой рубашке, и узких брюках. Он очень быстро восстановился, за каких-то две недели, почти полностью пришел в прежнюю форму. Уж давно и бесследно ушли с его лица бледность и круги под глазами, а заметно схуднувшая фигура, снова приобрела былую стать. Рядом с ним я всё чаще чувствую себя неуютно, потому что набрала вес, и ощущаю себя просто шариком надутым, когда он, остаётся таким стройным и подтянутым. Но стоит ему только посмотреть на меня, и я вижу, что все мои ощущения обманчивы.

В его глазах я прекрасна. Ему даже не надо ничего говорить, он смотрит так, словно никого не видел красивее и желаннее. В его тёмных глазах, видна и страсть, и такая несвойственная ему нежность. И все мои комплексы тут же улетучиваются, потому что, когда вот так на тебя смотрят, это рождает такую уверенность в себе, такое ощущение собственной значимости, и красоты. И только за одно это, я ему благодарна. За то, что показал мне, эту сторону любви, когда ты уверен в себе, потому что есть тот, кто тебя так любит.

Руслан ловит мою ладошку и крепко сжимает, безмолвно поддерживая, видя моё волнение. В другой он держит огромный букет маминых любимых хризантем, и коробку с бренди для папы.

И за это я тоже ему благодарна. Потому что он понимает всю важность семейных уз для меня, и не отстраняется от этого, предоставляя мне самой разбираться во всём. Хотя для него это событие ни имеет никакого значения, но оно важно для меня, и он поддерживает меня.

Дверь, наконец, открывается.

На пороге стоит мама.

Её строгие зелёные глаза, смотрят на меня, с неизменным неодобрением. На узком личике застывает строгое выражение лица. Мама никогда не умела, да и не старалась подстраиваться под нужное настроение. Если ей не нравилось что-то, она всегда открыто об этом заявляла. Единственным её исключением из правил стал папа, ему перечить, она не смела, а может, не хотела.