Тяжелая корона (ЛП) - Ларк Софи. Страница 21

Теперь он смотрел куда угодно, только не на моего отца, на его лице застыл ужас.

Он начал бормотать и умолять, пытаясь объясниться.

— Это была не моя вина! Я не давал им никакой информации, они взломали хранилище! Они украли камень! Я не имел к этому никакого отношения, я не…

Мой отец оставался совершенно спокойным и даже продолжал есть палтуса размеренными порциями.

— Кто его украл? — он спросил.

— Это был Неро Галло! — Пейдж плакал. — Я уверен в этом. Он пришел в хранилище за неделю до этого. Он смотрел на схемы, камеры…

— Где сейчас камень?

— Я не знаю! — Пейдж застонал. — Я искал. У меня есть деньги в сотне мест, взятки, если кто-нибудь может сказать мне, куда он делся…

Мой отец проигнорировал это, поскольку, очевидно, усилия Пейджа ничего не давали.

— Как Неро Галло узнал о камне? — он потребовал.

Вот тут Рэймонд Пейдж заколебался. Он не хотел сообщать эту конкретную информацию. Возможно, именно тогда мой отец решил помучить его. Или, может быть, он планировал сделать это в любом случае.

К тому моменту мы уплыли далеко по озеру. Вдали от берега или любых других лодок. Если бы Пейдж был внимателен, он бы заметил, что мы не следовали обычному маршруту круиза.

Вода была бурной так далеко от берега. Это сильно раскачало лодку, отчего вино перелилось через край моего бокала. Я не притронулась ни к вину, ни к еде. Это была еще одна вещь, которую Пейдж мог бы заметить, если бы вместо этого он не был так отвлечен моей грудью.

Родион привязал Пейджа к стулу. Он снял ботинки и носки. Он достал набор резака с ужасными изогнутыми лезвиями и открыл около большого пальца Пейджа.

— Нееет! — Пейдж взвыл. — Пожалуйста! Я расскажу тебе все!

— Да. Ты расскажешь, — сказал мой отец, откусывая еще кусочек рыбы.

Он кивнул Родиону, и Родион со злобным щелчком сжал рукоятки резака. Палец Пейджа откатился по деревянной палубе.

В конце Пейдж признался во всем, что он рассказал своей дочери о бриллианте, потому что она увлекалась драгоценными камнями. Что однажды он даже позволил ей подержать его, после того как поклялась хранить тайну. Что Неро Галло соблазнил упомянутую дочь и убедил ее привести его в хранилище. Что она, вероятно, рассказала ему о бриллианте, спрятанном внутри.

— Пожалуйста, не причиняй ей вреда, — пробормотал он бледными от шока и потери крови губами. К тому моменту он потерял все пальцы на ногах и несколько пальцев на руках. — Это была не ее вина. Она не знала… она ничего не знала…

Я была вынуждена смотреть все это, и Адриан тоже. Он сел по другую сторону от меня, держа мою руку под льняной скатертью.

Мне хотелось кричать. Мне хотелось плакать. Но я не могла сделать ничего из этого, когда мой отец был так близко. Я не отрывала глаз от своей тарелки, жалея, что не могу заткнуть уши, чтобы не слышать криков боли Пейджа.

Уверенный, что он выучил каждую информацию, известную Пейджу, мой отец кивнул Родиону. Родион всадил пулю в затылок банкира. Затем он закончил удалять остальные пальцы Пейджа, а также вырвал его зубы, чтобы было труднее идентифицировать тело, если его когда-нибудь найдут. Он снял одежду с Пейджа, а также с телохранителей. Затем он взвалил тела и сбросил их через перила в озеро.

Матросы начали вытирать кровь с пола. Мой отец купил лодку и сам нанял персонал. Это еще одна вещь, на которую Пейдж, возможно, не обратил внимание, у каждого из сотрудников были татуировки Братвы на руках или шее, под накрахмаленными белыми рубашками поло.

Но большинство людей не очень наблюдательны. Даже в нашем мире, где из-за кратковременной оплошности тебя могут убить.

Когда лодка развернулась, чтобы направиться обратно к берегу, мой желудок скрутило. Мне пришлось встать и подойти к перилам, где я наклонилась, и меня вырвало в воду.

— Что случилось, malen’kiy? — спросил мой отец.

— Ничего, — сказала я. — Просто немного укачало.

— Пей свое вино, — сказал он. — Это поможет.

Я снова села, взяв тонкую ножку своего бокала дрожащими пальцами. Когда я поднесла бокал к губам, я увидела крошечную капельку крови, плавающую в вине, темную, как гранат, на фоне янтарного рислинга. Мой отец смотрел, так что мне пришлось это выпить.

Это все, что я вспоминаю, пока мой отец смотрит на меня своими ледяными глазами. Глаза, которые очень похожи на портрет Суворова, висящий на стене.

Мой отец служил в КГБ, в Оперативном управлении, в подразделении, которому поручено бороться с организованной преступностью. После того, как конкурент заблокировал продвижение по службе, мой отец уволился из агентства и вместо этого использовал то, чему научился, чтобы подняться по служебной лестнице Братвы. В течение трех лет он был одним из крупнейших боссов в Москве. Он приказал убить своего бывшего антагониста вместе с его семьей.

У папы военный склад ума. Он стратег. Он строит планы и выполняет их — безжалостно и безупречно. Он не кричащий гангстер, как Кристофф, эгоистичный и его легко перехитрить.

— Ты будешь продолжать встречаться с Себастьяном Галло, — повторяет он. — Но не отдавайся ему. Ты должна держать его голодным. Оставь его желать лучшего.

— Да, отец, — я киваю.

Моя девственность — всего лишь еще один инструмент в арсенале моего отца, то, что он отдаст в удобное для него время мужчине по своему выбору.

Я не буду иметь никакого права голоса в этом вопросе.

7. Себастьян

Я продолжаю приглашать Елену все чаще и чаще.

Она просит меня встречаться с ней в другом месте, вероятно, потому что не хочет, чтобы я получал от ее отца третью степень больше, чем нужно. Она сказала мне, что он знает, что мы встречаемся. Что радует, это могло бы разукрасить мое лицо, если бы мы тайком встречались за его спиной.

На самом деле, моя семья находится в неведении больше, чем ее.

Я знаю, Неро подумает, что я сошел с ума, встречаясь с дочерью нового босса Братвы, особенно когда наши прошлые конфликты не совсем улажены. Но он слишком занят развитием Южного Берега, чтобы заметить.

Пока я продолжаю заниматься своей частью семейного бизнеса, устраняя слабину после ухода Данте и занимаясь всем, чем не хочется заниматься моему отцу, никто не обращает особого внимания на то, чем я занимаюсь в свободное время.

Это свободное время все больше посвящается Елене.

Чем больше времени я провожу с ней, тем большего я хочу.

Я гуляю с ней по всему Чикаго, показывая ей город.

Я беру ее в Институт искусств и Институт Скульптуры "Облачные врата" в парке Миллениум. Мы ходим по магазинам на Великолепной Миле и посещаем зоопарк Линкольн-Парка. Я предлагаю отвести ее на смотровую площадку 360, зная, что она может отказаться, поскольку она не любительница высоты. Но, воодушевленная успехом нашей поездки на колесе обозрения, Елена соглашается поехать.

Мы поднимаемся на лифте на 103 этаж. Когда мы выходим, мы сталкиваемся со стеклянной стеной, а под нами раскинулся весь город. Мы так высоко, что это почти как находиться в самолете, а не в здании. Я показываю части города, которые я узнаю: пристани для яхт, река, район Линкольн-парка, который мы посетили два дня назад.

Елена смотрит вниз на город, ее глаза широко раскрыты.

— Отсюда все такое… большое, — говорит она. — Все в таком огромном масштабе.

— Ты чувствуешь себя крошечной из-за этого? — я спрашиваю ее.

— Это так… и не так. Это заставляет меня чувствовать себя незначительной… но также, как будто я могу чего-то добиться здесь. Как будто нет предела.

— Что бы ты сделала? — я спрашиваю ее. — Если бы ты могла что-нибудь сделать?

— Я не знаю… — говорит она, глядя вниз на расширяющуюся сеть улиц и высотных зданий. — Я думаю… я бы хотела пойти в музыкальную школу. Не как исполнитель, для сочинения. У меня в голове звучат мелодии… Хотела бы я быть лучше в их аранжировке и записи.