Тяжелая корона (ЛП) - Ларк Софи. Страница 43

20. Елена

Грета еще несколько раз спускается в камеру, чтобы принести мне теплые одеяла, еду, попить и подборку книг из библиотеки Энцо Галло.

Одна из них Имя розы, детективный роман, который мы с Энцо подробно обсуждали, когда вместе сидели на позднем завтраке. По складкам на корешке и мягким, слегка помятым страницам, я могу сказать, что он, должно быть, читал ее много раз.

Кажется неправильным держать книгу Энцо и перечитывать ее, когда у него больше никогда не будет шанса насладиться ею снова.

И все же, читать ее странно успокаивающе, в том смысле, которого я, вероятно, не заслуживаю. Это возвращает меня к нашему разговору. То, как Энзо говорил со мной, как будто я был равной, и слушал мои ответы с неподдельным интересом. То, как он положил свою теплую, сухую руку поверх моей и сказал: — Нет такого удовольствия, как чтение, не так ли? Иногда это единственное, что успокаивает мой разум.

Теперь я чувствую, насколько правдивы были эти слова. Чтение этой книги облегчает мой разум, когда ничто другое не может. Я заблудилась в 14 веке, в мире итальянских монахов. И, наконец, я достаточно спокойна, чтобы снова лечь спать.

Когда я просыпаюсь, я не могу сказать, который час, день или ночь. Здесь нет окон, вообще нет естественного освещения. И, конечно, никакого вида на звезды.

В искусственном освещении камеры я вспоминаю, каким утешением для меня всегда была астрономия. Я смотрела на небо, и оно было таким бесконечным и необъятным, что по сравнению с ним даже мой отец казался незначительным. Звезды были так прекрасны и так неприкосновенны ни для чего на земле. Они олицетворяли идею чего-то большего… бесконечных возможностей.

И затем, в ту ночь, когда Себастьян поцеловал меня на колесе обозрения, они пришли, чтобы символизировать самого Себа. Он был той надеждой, той любовью, которую я искала. Он вошел в мою жизнь, как та первая мерцающая звезда, которую я увидела прямо над нашей машиной. Я потеряла с ним девственность на пляже, под небом, усыпанным звездами. И он сделал мне предложение под куполом планетария, когда вся вселенная кружилась вокруг нас.

Вот почему я выбрала это платье на свадьбу, потому что оно напомнило мне о маленьком кусочке космоса. Казалось, это символизировало насколько сильной была наша любовь. Что это было неприкосновенно для моего отца или кого-либо еще.

Но я ошибалась.

Мой отец уничтожил все в один момент.

И теперь я здесь, в этой камере, без солнца, луны или звезд. Потому что они уничтожены. Потому что Себастьян меня больше не любит.

Я слышу скрип щеколды и сажусь, думая, что Грета вернулась с чаем или супом.

Вместо этого дверь открывает Себастьян.

Хотя я знаю, что сейчас он ненавидит меня, чувство, которое возникает в моей груди, не является ответной ненавистью. Это стремительная и отчаянная тоска. Я все еще люблю его лицо. Я все еще люблю его фигуру. Я все еще люблю эти темные и пытливые глаза, даже если в них нет никакой привязанности ко мне.

— Где твоя одежда? — Себастьян говорит.

Он бросает взгляд на мое почти обнаженное тело, затем быстро отводит взгляд снова.

— Я не могу надеть пижаму, — говорю я. — Из-за этого.

Я поднимаю руки, чтобы показать наручники на своих запястьях и цепи, которые тянутся к стене.

— О, — говорит Себастьян.

Он на мгновение задумывается, затем делает шаг ко мне. Он достает ключ из кармана и открывает четыре наручника, один за другим.

Он должен приблизиться ко мне, чтобы сделать это. Достаточно близко, чтобы я могла почувствовать до боли знакомый аромат его кожи. Мое сердце колотится о ребра, как кулак, бьющийся о прутья клетки.

Когда оковы снимаются с моих запястий, Себастьян видит, что кожа красная и саднит в тех местах, где она натиралась. Я вижу гримасу вины, которая мелькает на его лице, прежде чем он подавляет ее.

— Грета тебя кормила? — спрашивает он.

— Да. Она заботится обо мне.

Я вижу, как его взгляд скользит к повязке на моем плече. На этот раз он не может скрыть беспокойства на своем лице. В меня стреляли, когда я пыталась спасти его, и он это знает. Это не компенсирует того, что я сделала. Но все равно это что-то значит.

— Почему ты держишь меня здесь? — я спрашиваю Себастьяна.

Я хочу знать, планирует ли он убить меня. Потому что если он это сделает, то с таким же успехом он мог бы сделать это сейчас.

— Почему? — рычит он. — Ты хочешь вернуться домой к своему отцу и брату?

— Нет, — говорю я.

— Почему бы и нет?

— Потому что ты мой муж, — тихо говорю я. — Нравится тебе это или нет. Я принадлежу тебе… или никому. Я никогда не вернусь в тот дом.

У меня на пальце все еще кольцо Себастьяна. Он не снял его с меня. Он мерцает… как одна крошечная звезда, которую еще предстоит погасить.

Лицо Себастьяна — это водоворот эмоций. Я не могу прочитать их все. Там определенно присутствует гнев. И, может быть, может быть… печаль тоже.

Ему требуется мгновение, чтобы взять себя в руки, прежде чем он говорит тихо и холодно:

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь о бизнесе своего отца. Имя каждого из его bratoks. О всех его владениях. Я хочу знать, где он действует, как он действует, где он хранит свои наркотики, свое оружие, свои деньги. Я хочу знать его друзей и его врагов. Каждый секрет, который он говорил. И не говори мне, что ты не знаешь, Елена… я знаю, какая ты умная. Сказал ли он тебе прямо или нет, я знаю, что ты многое видела. Если ты соврешь мне об одной единственной вещи…

Невысказанная угроза повисает в воздухе, еще более зловещая, потому что Себастьян не утруждает себя приданием ей окончания. Он не обязан. Мы оба знаем, что если я предам его снова, он убьет меня.

Это не имеет значения. Верит мне Себастьян или нет, я никогда больше не буду ему лгать.

Больше часа я рассказываю ему каждую деталь, которую я когда-либо наблюдала в бизнесе моего отца. Себастьян прерывает только для того, чтобы прояснить некоторые моменты. Когда я заканчиваю, он медленно кивает, но не благодарит меня.

Вероятно, мне следует промолчать, но я не могу не спросить его:

— Что ты собираешься делать?

Себастьян смотрит мне прямо в глаза, его лицо — безжалостная маска.

— Я собираюсь убить каждого из них, черт возьми, — говорит он.

Это то, что я подозревала, но его слова все равно подействовали на меня как пощечина.

Один из этих мужчин — Адриан.

Несмотря на то, что он пришел на мою свадьбу, чтобы убить моего мужа… Я все еще люблю своего брата.

Я не утруждаю себя мольбами о сохранении его жизни. Я знаю, Себастьян не послушает.

Все, что я могу делать, это смотреть, как он выходит из камеры, мои внутренности сжимаются от горя.

Я не могу представить сценарий, при котором и мой брат, и мужчина, которого я люблю, уйдут отсюда живыми.

21. Себастьян

Если рядом со мной нет Данте или Неро, мне нужен другой союзник.

Очевидный выбор — Гриффины. Даже после смерти моего отца наш союз все еще остается в силе, особенно с учетом того, что нынешний наследник обеих наших империй — Майлз Гриффин, сын Каллума и Аиды.

Проблема в том, что Гриффины пытаются добиться полной законности. Каллум баллотируется на пост мэра всего этого чертова города. Последнее, чего он хочет, это быть втянутым в кровавую битву с русскими.

Но есть кое-кто еще, к кому я могу обратиться. Кто-то, у кого своя обида на русских. Кто-то, кто, вероятно, почувствует, что гнев Алексея Енина обрушится на него следующим, после того, как меня убьют…

Я выезжаю на своем потрепанном грузовике на окраину города, а затем по длинной извилистой дороге направляюсь к уединенному особняку Миколашу Вилку.