Когда Черт в твоем Омуте — Дешевка (СИ) - "Grafonorojdennuy". Страница 12

— Надо позвонить на работу, — произнес Аллег, тяжело вздохнув. — Сказать, что мы немного… не в форме.

— Они в курсе, — прохрипел Томми и прокашлялся. — Я уже звонил.

— Да? — удивленно моргнул мужчина. — Когда?

— Вчера ещё, — ответил парень. — Когда ты уже спать лег.

— И… что тебе сказали? — запнувшись, спросил Аллег.

— Отдыхайте, поправляйтесь, — пожал плечами Томми и добавил в ответ на недоверчивый взгляд: — Я до этого Данко кинул смс-ку. Он сказал, что разберется. Вот, видимо, разобрался.

— Святой человек, — неуверенно улыбнулся Аллег.

Томми посмотрел ему в глаза. Мужчина же, напротив, отвел глаза и, положив ложку, потянулся к кружке с чаем. Его пальцы будто бы задрожали сильнее. Что-то неприятное, липкое и вязкое свернулось у парня в груди. Он ниже склонился к столу и тихо спросил:

— Аллег, что-то не так?

Мужчина долго не отвечал. Доев жидкий бульон, он какое-то время мелкими глотками пил чай. Попутно отщипнул немного сыра и белого хлеба. После попросил таблетку. Парень видел, что он конкретно напрягся. Ровная линия плеч, стиснутые челюсти, натянутые сухожилия на запястьях… Аллегу было некомфортно, и он, отчаянно пытаясь это скрыть, изо всех сил тянул время. Видимо, надеялся, что отойдет. В конце концов, проглотив таблетку и запив ее стаканом воды, Аллег тяжело вздохнул и заговорил:

— Я так и не смог заснуть сегодня. Все думал и думал о том, что произошло. Не знаю даже, каково тебе сейчас и…

— Нормально, — перебил его Томми. — Все хорошо, не волнуйся.

Аллег вскинул на него покрасневшие глаза. Они с мужчиной сидели так близко, что парень смог увидеть свое отражение в их воспаленной глубине. Аллег поморгал.

— Томми, ты… — начал было он, но прервался на миг, чтобы судорожно перевести дыхание. А когда продолжил его голос звучал тише, слабее. Растеряннее. — Тебя чуть не убили.

— Ерунда, — отмахнулся парень. — Он бы мне ничего не сделал. Лучше скажи, как ты? Нет шума в ушах? Волнения? Паники? Параноидальных мыслей?

— Я… да нет… — растерялся Аллег. — С чего бы у меня?.. Так, стоп. — Он мотнул головой, зажмурившись. — Мы сейчас вообще не о том говорим. Я хочу узнать…

— …Все ли у меня в порядке, после того как на меня напал наш несостоявшийся убийца, — закончил Томми и слабо улыбнулся. — Я в порядке, Аллег. Беспокоиться не о чем, честно. А вот насчет тебя, — он отпил немного остывшего чая, — я бы не был так уверен.

— Это ещё почему? — нахмурился мужчина.

— Потому что ты ни разу не имел дело с этими тварями, — объяснил парень.

— А ты, значит, имел? — спросил Аллег.

— Да, — ответил Томми.

Пауза. Где-то на верхних этажах соседи ругались между собой. Чуги спал, свернувшись калачиком под кушеткой. Тишина была густой. Слегка душной от пара из чайника, слегка сладковатой от подгнивших обоев. Слегка прохладной от ещё не до конца переработанного свежего воздуха с улицы.

Аллег неловко хохотнул, взъерошив бороду. Томми приподнял бровь.

— Что?

— Ты шутишь, верно? — спросил мужчина, заглядывая ему в глаза. — Это же просто?..

— Нет, я уже встречался с таким, как он, — заявил парень. — Хотя этот мальчишка тому даже в подметки не годится.

— Почему? — после приличной паузы выдохнул Аллег.

— Потому что у него так и не хватило сил, чтобы убить, — спокойно объяснил Томми. — Иначе, я не понимаю, почему он оставил ее в живых. А тот убивал — и убивал много. Быстро, легко, без раздумий.

Он одним глотком допил сладковатый холодный студень, в который превратился горячий чай. Вытер рот и вновь заглянул в глаза напротив. Неясное болезненно чувство гибкой лентой вплелось в стенку сердца. Тихий знакомый звон начал заполнять голову.

— Он был настоящим профессионалом, — продолжил парень. И его губы сами собой растянулись в тонкой усмешке. — Хищником, зверем, бестией. Он оставил заметный след в криминальной хронике. Мой брат за его поимку получил значок сержанта в двадцать четыре года!

Он не знал, в какой момент его дыхание участилось, в какой миг пульс начал частить. Но он это почувствовал. Почувствовал жжение под ребрами, услышал гулкий шум крови в ушах, распробовал за кисловатым привкусом перемолотых трав горьковатый вкус стали. Он помнил. Проклятье, это было почти десять лет назад, но он помнил все так отчетливо, как если бы это было вчера. Толстое прозрачное стекло, серые стены в камере четыре на четыре… Блеклые серые глаза, смотрящие устало и насмешливо… Он глубоко вздохнул и тяжело сглотнул. Прикрыл вспухшие веки.

— А Хелл — нескончаемые ночные кошмары, — прошептал под конец. — Мы с ней из-за этого почти год не выходили гулять после заката.

— «Из-за этого»? — прохрипел Аллег. — Из-за чего?

— Из-за маньяка. Она могла стать его жертвой. — Он злорадно хохотнул. — А стала погибелью. Не забавно ли?

Но Аллег, видимо, в этом ничего забавного не находил. Пробормотав что-то себе под нос, он попросил налить ему ещё супа. Больше Аллег с ним не разговаривал. В конце завтрака ему кто-то позвонил, и он, сбивчиво извинившись, вышел из кухни. Как-то чересчур поспешно, отметил Томми. Словно давно уже хотел сбежать и наконец-то дождался подходящего момента.

Только оставшись наедине с собой, Томми наконец-таки понял, какой он кретин. Его обострившиеся от воспоминаний органы чувств успокоились, а всколыхнувшиеся от притока азарта мысли начали постепенно гаснуть, и он сам почувствовал себя невероятно усталым и разбитым. А ещё одиноким. До ужаса одиноким. Откинувшись на жёсткую спинку старого стула, парень закрыл глаза, пульсирующие от недосыпа. Под веками произвольно возникали тени, «отпечатки» реальности, видимые им совсем недавно.

Цветочное застиранное покрывало… налитой желто-белый прыщ над губой… грубая перчатка… махровое светло-розовое покрывало… покрасневшие глаза… Лицо. Бледное лицо, старое лицо… испуганное лицо.

Томми хлопнул себя по лбу и страдальчески застонал. Он напугал Аллега. Не успокоил, не подбодрил, не разделил болезненный страх первой встречи с человеком, готовым ради удовольствия изничтожать себе подобных. Нет. Он дал демонам завладеть собой — и напугал. Оттолкнул, уколол, оставил одного. И Аллег отплатил ему той же монетой. Мужчина вскорости засобирался домой. Сказал, что много дел, что не хочет занимать «чужое» время, что им обоим надо отдохнуть. Даже больше, подумал Томми, когда хлипенькая ярко-бордовая дверь за ним закрылась. Он мне переплатил.

Потому что Томми некому выговориться, не к кому прийти, уткнуться в жилетку и вывалить все единым духом. Брат в другом городе, родители в другой стране, Данко занят по горло. Он никому не нужен.

А вот Аллегу — есть. Аллег кому-то нужен.

Следующие две недели медленно, но уверенно слились в унылую безвкусную череду событий, вяло текущих друг за дружкой, словно кусочки отшелушившейся коры в густой древесной смоле. Самым ярким среди них было посещение полицейского участка. Приехал Томми туда с Аллегом, а уехал с Данко — мужчину отпустили раньше.

Эртейн с дотошностью истинного следователя выпрашивал у парня все возможные подробности, внимательно заглядывал в глаза и постоянно повторял: «А ты что думаешь?». Томми утомился ему повторять, что он не полицейский, его догадки это так — выстрел во тьму, но друг стоял на своем. «Викинга ты прочитал влет, пока весь отдел ушами хлопал», — ворчал он. Ты не понимаешь — это другое, хмуро думал парень, но молчал. Он зверски устал и очень хотел домой, о чем в конце дознания не замедлил сообщить. Данко молча отвез его домой.

На работе они с Аллегом теперь пересекались редко. Томми хотел бы это скинуть на «сверхпродуманность» мужчины, обострившуюся на фоне нежелания встречаться с пацаном, который сделал его и без того тревожное состояние ещё более тревожным, но… нет. Это было эгоцентрично. Максимально. Потому что у Аллега, как оказалось, и правда возникли определенные сложности. Парень понял это, прислушиваясь к разговорам коллег и присматриваясь к поведению начальника. Босс стал чаще вызывать мужчину к себе, и после этих встреч тот ходил весь день как в воду опущенный. В столовке они порой все ещё иногда садились вместе, но почти не разговаривали — так, перебрасывались короткими фразами.