Русская басня - Степанов Николай Леонидович. Страница 61
СУРОК И ЩЕГЛЕНОК
Сурку Щегленок говорил:
«Как! Вечно спать? Какая скука!
И вечно быть в норе? Так жить, конечно, мука!
Сон — та же смерть. Чтоб я, лишенный сил,
В гнезде своем лежал, как ты, Сурок несчастной?
Нет, я хочу летать по рощам, по лугам,
По селам, городам,
Все слышать, видеть все. Свободою прекрасной
Я пользуюсь своей.
О бедненький Сурок, об участи твоей
Я истинно жалею:
Ты знаешь, я любить умею!»
«Что ж нового? Скажи скорей»,—
Спросил Сурок рассказчика Щегленка.
«От старика и до ребенка
Все заняты умы в столичных городах:
Тот проживается, тот копит, богатится,
И в страшных откупах;
Другой над картами трудится;
Заботы, происки о лентах, о чинах;
Никто не думает о ближних, о друзьях;
Жена пред мужем лицемерит,
А муж перед женой,— и до того дошло,
Что брату брат не верит».
«Какой разврат, какое зло! —
Вскричал Сурок с презреньем.—
Не говори с таким, пожалуй, сожаленьем!
Чтоб ужасов таких не слышать и не знать,
По-моему, не лучше ль спать?»
ГОЛУБКА И БАБОЧКА
Однажды Бабочка Голубке говорила:
«Ах, как ты счастлива! Твой голубок с тобой.
Какой он ласковый! Как он хорош собой!
А мне судьба определила
Совсем иначе жить: неверный мотылек
Все по лугам летает;
То незабудочку, то розу выбирает;
А я одна сижу».— «Послушай, мой дружок! —
Голубка отвечала.—
Напрасно, может быть, пеняешь ты ему:
Не ты ль причиною тому,
Что счастья не сыскала?
Я правду говорю: любимой нежно быть
Здесь средство лишь одно — умей сама любить!»
Элиза милая, пример перед тобою:
Люби... и будешь век довольна ты судьбою!
Супруг твой добр и мил. Он сердца твоего,
Конечно, цену знает;
Люби и почитай его!
Там счастье, где любовь: оно вас ожидает.
ВОЛК И ЛИСИЦА
Волк хищный занемог. Раскаянье с недугом
Приходит часто и к зверям.
«Нет,— так он рассуждал с кумой своей и другом,—
Нет, полно рыскать мне по рощам и лугам!
Довольно подушил овечек я невинных;
Не лучше ль смирно жить, питаться мне травой?
Мы, кумушка, с тобой
Забудем о делах бесчинных!
Ты грешнику поверь: в прожорстве нет добра!
И нам опомниться пора!
Советую тебе оставить кур в покое;
Смиренье дело золотое.
Увидишь, я во всем с ягненком буду схож —
И если не лицом, обычаем хорош».
Лисица удивилась.
«Волк,— думала она,— недаром слезы льет
И злость свою клянет;
Он, верно, завтра же умрет».
С почтеньем, молча, поклонилась.
Но, к счастью, у волков
Не знают докторов:
Больной оправился. Курятница-Лисица,
В политике, как всем известно, мастерица,
Пустилась Волка поздравлять.
Не худо иногда зубастым угождать!
Итак, угодница является в пещеру
К нравоучителю, иль, лучше, лицемеру.
Что ж видит там она? Покойно Волк сидит
И кушает барана;
Овца несчастная полмертвая лежит,
Такой же участи ждет скоро от тирана.
«Прекрасно, куманек,— Лисица говорит,—
Ты каялся в грехах и плакал, как ребенок,
Но видно, что в тебе глас совести умолк!» —
«Так что ж? — вскричал злодей.— В болезни я ягненок;
Когда здоров, я — волк».
МЕДВЕДЬ И ЕГО ГОСТИ
Медведю вздумалось зверям дать угощенье;
Толпою все бегут на зов,
И пир, конечно, был таков,
Что он гостей привел в восторг и удивленье.
Вельможа не жалел кармана своего;
Все было славно и богато.
Без спору, можно жить медведям торовато!
Лишь только на пиру веселья одного,
Не знаю, как-то не случилось.
В тот вечер, может быть,
Оно в сердечную беседу удалилось.
Мартышка резвая, охотница шутить,
Прожора небольшая,
Зевала, морщилась, плечами пожимая,
И наконец, отдав хозяину поклон,
Сказала Барсуку: «Веселье — мой закон:
У пышных богачей, я вижу, все прекрасно;
Но что-то говорить и трудно и опасно!
Ты оставайся здесь, а я бегу туда,
Где рассмеяться не беда».
КОТ И МОСЬКА
Кот вздумал с Моською играть.
Собаки все добры. Курносая храпела,
В восторге хвостиком вертела
И всячески Кота старалась забавлять.
Но дружба непрочна с коварными сердцами!
Кот в Моську когти запустил
И даже стал кусать зубами!
«Что так ты морщишься? — бедняжку он спросил,—
С тобой я пошутил;
А я люблю шутить с друзьями.
Сердиться на меня не только что смешно,
Но, право, кажется, грешно».
«Пожалуй, смейся надо мною,—
Сказала Моська,— но с тобою
Водиться не хочу. Нимало не сержусь,
А шуточек твоих боюсь
И вредное навек знакомство разрываю:
Ошиблась — так и быть — опомниться пора!»
Известных я врагов всегда предпочитаю
Друзьям, которые царапать мастера.