Слово Ветра (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 32

— Маруся, милая, не бойся, — вторит девчонке Галина Семёновна. Судя по её шагам она уже поднимается на второй этаж. — Просто электричество отключили. Такое бывает!

Уверенный голос домработницы немного успокаивает. Руки перестают дрожать. А я вспоминаю, что на мобильном есть фонарик и тут же его включаю. Подсвечивая тонким пучком света дорогу, я вмиг догоняю Галину Семёновну, и уже вместе мы забегаем в комнату к перепуганной Русе.

— Нужно пробки проверить, — ворчит женщина, пока вытираю слёзы с детского личика. — Во время грозы их частенько выбивает!

— А разве гроза? — перевожу взгляд к окну. За тем темно, но яркая луна и едва проступившие звёзды намекают, что небо чистое и безоблачное.

— Ну мало ли отчего напряжение подскочило! — Галина Семёновна пожимает плечами. — Уверена, мальчики сейчас все поправят!

— Толку от этих мальчиков, — сидя на краю кровати, качаю на коленках Русю и невольно вспоминаю, как хвалёные охранники проворонили дырки в колёсах.

— Вот чёрт! — вспыхивает внезапно Галина Семёновна. — А как же они в щиток залезут, коли я закрыла подсобку на ключ? Вы тут сидите, девочки, а я пока побегу, помогу ребятам!

— Фонарик возьмите, — протягиваю смартфон.

— Да ну, — отмахивается Галина Семёновна. — Я ж тут каждый угол наизусть знаю. Мне ни к чему. А вам в темноте сидеть боязно небось.

— Мы справимся, — всё же отдаю единственный источник света. – В окно пока посмотрим. Вон там на небе какие звёзды. Верно, Марусь?

— Ага! – соглашается кроха, сильнее обхватывая меня ручонками.

— Ну ладно, — кивает Галина Семёновна и спешит к подсобке. — Оно и правда со светом-то надёжнее.

Стоит детской спальне вновь погрузиться в темноту, как Маруся начинает хныкать с новой силой. Ей страшно, и это понятно. Мне ничего не остаётся, как взять кроху на руки и вместе с ней подойти к окну. Я обещаю показать малышке луну и отыскать созвездие большой медведицы, но распахнув тонкие занавески, не могу вымолвить и слова. Проклятый внедорожник с оборванным зеркалом стоит всего в паре метров от нашего забора. В салоне авто горит свет, а с водительского места прямо на нас смотрит мужчина. Темноволосый. В серой куртке. Правда, лицо его мешает разглядеть рулевое колесо, которое незваный гость сжимает массивными ладонями. Впрочем, я и так знаю, кого увижу на месте водителя!

Сердце ухает в пятки со скоростью света. Во рту моментально пересыхает: мне бы позвать на помощь, но всё, что получается, – это бессвязно хрипеть. Как ошпаренная отлетаю от окна. Наглухо сдвигаю шторы. Что-то бормочу, дабы Руся не плакала, а сама пячусь, загнанная в угол, и не знаю, что делать. Финальной точкой моего безумия становится истошный крик Галины Семёновны и невообразимый грохот где-то на первом этаже.

Не знаю, сколько проходит времени, но тьма вокруг кажется бесконечной. И вроде умом понимаю, что должна спуститься на крики домработницы, но внутренний страх за себя и Маруську берёт верх. Да и куда я пойду с ребёнком по темноте? А оставить малышку одну, когда под окнами дежурит Ветров, — верх глупости и безрассудства.

Вцепившись друг в дружку, мы продолжаем вжиматься в дальний угол комнаты. Сквозь слёзы обещаю Русе, что вот-вот дадут свет, а сама прислушиваюсь к каждому шороху. Дом Чертова полон людей: Галина Семёновна, охрана, водитель. Но прямо сейчас здесь настолько тихо, что слышно, как ветер играет с голыми ветками вишни в саду. Странная тишина. Ненормальная. Чтобы окончательно не сойти с ума, начинаю напевать глупую песенку из детства. Ощущаю, как всё размереннее становится дыхание крохи у меня груди, да и сама постепенно отпускаю панику. "Это просто пробки! Пробки! Ничего страшного!" Но только хочу опустить Русю с рук, чтобы отправиться на поиски Галины Семёновны, как в коридоре за дверью слышу шаги. Слишком тяжёлые для пожилой женщины. Чересчур бодрые для Чертова. Их размеренный ритм с новой силой запускает по венам дикий страх.

Из груди вырывается глухой стон, а ноги предательски подкашиваются. По стенке съезжаю на пол и начинаю безотчётно раскачиваться из стороны в сторону, проклиная свою беспомощность и мысленно умоляя обладателя тяжёлой поступи пройти мимо. Вот только удача не спешит поворачиваться ко мне лицом.

Шаги стихают в аккурат за дверью в детскую. Чьё-то гулкое дыхание сотрясает собой тишину. В щель под дверью то и дело проникает тусклый свет от фонаря. Человек в коридоре совершенно точно что-то или кого-то ищет, но пока никак не может отыскать. Нам бы сидеть тихо, как мышкам, и, глядишь, опасность миновала бы, но Руся начинает реветь… Громко. Не оставляя нам шансом на спасение!

Несколько секунд натянутой тишины сменяются скрипом двери и протяжным мужским басом:

— Марьяна Игоревна, вы здесь?

Марусина спальня мгновенно заполняется шатким светом фонарика, а меня пробивает на немыслимые слёзы.

— Артём, это вы? — всхлипывая пытаюсь встать. Вот же дурында! Напридумывала себе ужасов! — А где Галина Семёновна? Что случилось?

— Похоже, ногу сломала, — будничным тоном отвечает охранник, внимательно осматривая детскую. — И понесла её нелёгкая в чулан…

— Так, она она вспомнила, что закрыла тот на ключ, — не решаясь отойти от стены, продолжаю прижимать к себе Русю, и пытаюсь успокоиться. Всё самое страшное позади! — Она вам хотела помочь!

— Помогла, — хмыкает Артём, выглядывая в окно. — У нас же есть ключи от всех дверей в доме, — качает головой, продолжая всматриваться в темноту. — Теперь как в советском кино: упал, потерял сознание, очнулся — гипс.

Мужчина усмехается и, небрежно сдвинув шторы, оборачивается.

— Он всё ещё там? — позабыв про несчастный случай в кладовке, с жадностью смотрю на Артёма, точнее, его огромный тёмный силуэт возле окна.

— Кто он? — перестав смеяться, охранник слегка наклоняет голову и молчаливо ждёт, когда я соберусь с мыслями.

— Тот чёрный внедорожник, который сегодня на красный едва затормозил, — стараюсь звучать спокойно, чтобы ещё больше не напугать Марусю, а саму трясёт всю не на шутку.

— Вроде пусто, — Артём снова выглядывает во двор. — Никого…

— Возле забора…Чёрный, с оборванным зеркалом и наглухо тонированными стёклами. А за рулём мужчина темноволосый в серой куртке…

Хочу сказать, что Ветров, но внезапный смех Артёма путает все мысли в голове.

— Марьяна Игоревна, вам бы отдохнуть…

— Вы мне не верите?

— А вы сами себе верите?

— Я вас не понимаю! Говорю же…

— Чёрный тонированный джип с брюнетом за рулём, — с насмешкой повторяет за мной Артём и подзывает подойти ближе.

С Марусей на руках неровной походкой ковыляю к окну и с замиранием сердца выглядываю на улицу.

— Смотрите сами, Марьяна Игоревна, — Артём отключает фонарик, чтобы тот не бликовал, и вместе со мной устремляет внимание к забору. — Никаких машин, — пожимает плечами, а мне и добавить нечего: проезжая часть за территорией особняка хоть и прозябает в темноте, но на месте недавнего гостя пусто.

— Значит, уже уехал! Но вы ведь можете по видеокамерам посмотреть… Он был! Точно!

— Боюсь, камеры стали жертвой отключения электроэнергии, — объясняет, как маленькой. — Впрочем, я уверен, мы бы ничего не нашли. У страха глаза велики — так вроде малышам в сказках рассказывают?

Артём щёлкает Марусю по носу, а потом, сменив тон с игривого на вполне серьёзный обращается ко мне:

— Отсюда до забора — метров семьдесят, а то и все сто, Марьяна Игоревна. Да ещё и темно. Как вы умудрились разглядеть отломленное зеркало?

— Не знаю, – теряюсь под напором охранника.

— А приметы водителя через тонированное стекло? — Артём снова усмехается.

— В салоне горел свет, — мямлю в свою защиту.

— Это ничего не меняет. Вы просто испугались, а взбудораженное воображение сделало своё дело.

— Нет, — мотаю головой. — Там стоял внедорожник! Он был там!

— Пусть так, — обрывает на полуслове. — Но сейчас там никого нет. Вам нечего бояться. Ложитесь спать.