Слово Ветра (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 37

— С ребёнком никак нельзя! Вы поймите, Марьяночка, у нас же кардиология, да и Иван Денисович ещё очень слаб.

— Я понимаю, — киваю доктору. — Это просто волнение, да и…

— Людочка! — внезапно перебивает меня мужчина. — Людочка Степановна! — произносит чуть громче и смотрит мимо меня. — А вы сейчас сильно заняты?

Обернувшись, замечаю невысокую, полноватую женщину предпенсионного возраста в голубой униформе. В одной руке Людмила Степановна держит резиновые перчатки, а во второй пустое ведро.

— Евгений Николаевич, — улыбается санитарка от уха до уха, поблёскивая позолотой на верхних зубах. — Какими судьбами вы к нам на первый этаж?

— Да вот, представляете, у хорошего человека сердце забарахлило, а это внучка его – Марьяночка. Девочка по глупости дочку с собой привела, а я, сами знаете, никак не могу бедняжку с ребёнком к нам пропустить. Не присмотрите пару минут за малышкой?

— Ну чего ж не присмотреть, — соглашается Людмила Степановна. — Сейчас руки только вымою. Две минуты, Евгений Николаевич.

— Вот и ладненько! — потирает ладони доктор, а потом снова обращается ко мне. — Как Людочка освободится, поднимайтесь на четвёртый этаж, от лифта налево третий кабинет – ординаторская. Я вас там буду ждать. Долгих разговоров с дедушкой не обещаю, но за руку подержать успеете!

Окрылённая небывалой удачей, я готова расцеловать врача, но тот принимает только словесную благодарность и тут же спешит к лифту, ссылаясь на непомерную занятость.

Пока Людмила Степановна моет руки, прошу Марусю вести себя хорошо и обещаю, что скоро вернусь. Малышка нехотя, но кивает. Впрочем, освободившаяся ненадолго санитарка с лёгкостью переключает внимание крохи на себя.

— Иди-иди, — поторапливает меня женщина, усаживаясь рядом с Русей. — У меня двое внуков — справлюсь я с твоей принцессой!

— Хорошо! Спасибо! Я недолго, — на всякий случай достаю Русе её любимого зайца. — Людмила Степановна, только девочка почти не говорит…

— Ну и ладно, — отмахивается от меня санитарка, — Я сама сейчас ей сказку расскажу, не волнуйся! Беги уже! Не заставляй Евгения Николаевича долго ждать!

Улыбнувшись Маруське напоследок, срываюсь с места и несусь к лифту. Нервно переступаю с ноги на ногу, пока жду, когда тот спустится на первый. И то и дело поглядываю в сторону Руси, но девчонка и правда увлечённо слушает небылицы Людмилы Степановны, а потому и я немного отпускаю ситуацию.

Пропустив перед собой пару человек, заскакиваю в лифт и жму на четвёрку. Пока кабинка плавно поднимается с этажа на этаж, пытаюсь выровнять дыхание и думаю, что скажу Чертову. Но все мои мысли превращаются в пепел, стоит только дверцам лифта распахнуться на четвёртом, а мне нос к носу столкнуться с Ветровым.

— Ты? — из груди вырывается то ли стон, то ли писк. Меньше всего на свете я ожидала увидеть Морриса в стенах клиники и сейчас понятия не имею, что делать и как себя вести.

Ноги мгновенно прирастают к полу, а тело наливается свинцом. Я не могу ни вздохнуть, ни пошевелиться. Ошалело смотрю на Ветрова, утопая в его беспощадно-укоризненном взгляде. Тяжёлом. Неподъёмном. Удушающем.

Невольно вспоминаю нашу первую встречу с Савой на уроке физики. Ничего не поменялось за годы: всё та же гипнотическая тьма во взгляде, все те же мурашки от него вдоль позвонков.

— Вы выходите? — сиплый мужской голос за спиной перемежается с небрежным толчком и, как ни странно, помогает очнуться.

Я разрываю зрительный контакт с Ветровым и делаю шаг вперёд. Мне не привыкать горделиво задирать нос и проходить мимо. И пусть сердце почти не бьётся, а от боли судорогой сводит тело, я вновь изображаю из себя высокомерную дрянь и делаю вид, что Ветров мне почудился. Да и Сава, я уверена, уже зашёл в лифт и уехал.

Вот только себя не обманешь! А чёртова боль, как ни старайся её заглушить, обязательно найдёт выход! В глупых слезах, искусанных до крови губах, трясущихся кончиках пальцев... Сделав всего пару шагов, я замираю. Судорожно пытаюсь вспомнить, зачем вообще сюда приехала и куда идти дальше, но в голове – непроглядный туман. Когда-то давно маяк был нужен Саве, сегодня я сама до невозможного нуждаюсь в его свете.

— Марьяна, — мою темноту разрывает обесцвеченный голос Ветрова. — Давай поговорим!

А я не могу обернуться! Слишком больно! Чересчур всё запутано между нами! Да и понимаю, что ничего этот разговор не изменит, только душу в очередной раз переломает, а она и так не успевает заживать.

— Здесь? — хватаюсь за соломинку, лишь бы не становилось больнее. — Не лучшее место для бесед!

— Какая разница, где? — всё так же тихо, полушепотом произносит Сава.

Ветров не подходит ко мне слишком близко, не нарушает границ, но наверное, нам всегда и везде отныне будет тесно, будь это больничный коридор или целый город.

— Я не хочу, — закрываю глаза и жду, когда парень уйдёт.

Ещё немного и мне потребуется, как и Чертову, койко-место в кардиологическом отделении: так рвано и неритмично клокочет сердце за рёбрами.

— А мне плевать! — пустив по ветру мои ожидания, рычит за спиной Савелий и вмиг сокращает расстояние между нами до неприличного, недопустимого.

Не успеваю ойкнуть, как Ветров хватает меня плечи и с силой куда-то тащит.

Скрип тяжёлой двери. Серость лестничного пролёта. Пространство вокруг сжимается, а я начинаю задыхаться, но Саве всё равно. Рывком развернув меня лицом к себе, он продолжает сжимать мои плечи, что-то выискивая рассеянным взглядом в моих глазах.

— Что с нами стало, Нана?

— Руки от меня убери! — дёргаюсь в стальной хватке Ветрова, как птица, попавшая в силки.

Что он хочет услышать? Что я могу ответить, кроме как, сорваться в безжалостные обвинения и оскорбления?

— Мне не о чем с тобой разговаривать! — не в силах сбежать, отворачиваюсь от Савы. Не сейчас! Не здесь! Новый раунд боёв без правил я просто не выдержу!

— Я так не считаю! — сильнее впивается пальцами в мои плечи.

— Мне нужно к Чертову!

— Старик подождёт! Поверь, ему сейчас некуда спешить!

— Зато ты, я смотрю, ускорился! Даже улетать передумал? — прыскаю со смеху и перевожу на Ветрова взгляд, пронизанный жгучей ненавистью. — Так не терпится продать акции? Ты за разрешением к Чертову прибегал? Боялся не успеть?

— Нана, ты себя слышишь?

— Правда глаза режет?

— Ты права в одном, — Сава внезапно меня отпускает и начинает нервно ходить кругами по лестничной клетке, заложив руки за голову. — Здесь не место для разговоров. Я подожду тебя внизу.

— Не утруждайся! — поправляю свитер и бегу к двери. — У нас давно не осталось общих тем для разговоров! — хватаюсь за ручку и судорожно дёргаю, но выйти никак не получается. — А что касается сделки, ею пусть занимаются юристы!

— Да что с тобой стало? — шаги за спиной смолкают. — Я тебя не узнаю, Нана! — зато голос Ветрова ощущается слишком близко. — Пытаюсь понять, но всё мимо! — горячее дыхание парня щекочет кожу, безжалостно сдирая свежие коросты с моего израненного сердца.

Я продолжаю неистово выкручивать ручку и тянуть на себя проклятую дверь, но всё впустую… — Когда твоя душа успела так зачерстветь, Нана? — добивает словами Ветров. Он больше не трогает меня. Не прикасается. И наверное, даже не смотрит в мою сторону. По крайней мере, я перестаю ощущать теплоту его дыхания.

Руки слабеют. Попытки вырваться на свободу все больше напоминают блеф. Я так хотела избежать ненужной боли, но по факту утопаю в ней с головой.

— Ты серьёзно? — ядовитый смешок вырывается наружу. — Действительно, с чего бы мне тебя ненавидеть! Ни единого повода, верно?

Перед глазами проносятся пять лет неистовых слёз и безуспешных поисков, переломавших мне всю жизнь! Лицо отца, ненависть собственной матери, улыбка Влада, по которой скучаю до чёртиков! Неужели мало?

Но Ветров в очередной раз выворачивает всё наизнанку.

— У тебя всё есть! — шипит за спиной. — Обожаемый муж, семья, дочь. Чертов вон и тот полюбил тебя как родную. А тебе всё мало! Как это называется, Нана? Жадность? Алчность?