Плохиш для хорошей девочки (СИ) - Селезнёва Алиса. Страница 22

– Проснулась? – Данил, видимо, решил опустить привычные слова приветствия и сразу перешёл к делу. Агата улыбнулась. Значит, вчерашнее всё-таки было правдой.

– Проснулась.

– Пойдём сегодня в школу? А перед уроками погуляем.

– Сегодня восьмое мая. Думаешь, учителя нам обрадуются?

– Кого-нибудь мы всё равно да встретим. Не все же они разъехались, поэтому одевайся и выходи.

– Ладно. – Кое-как справившись с пододеяльником, она села на кровати и засунула ступни в тапки. – Давай встретимся через полтора часа у моего подъезда.

– Замётано. – Первым в этот раз отключился он, поэтому слово «целую» Агата промурлыкала коротким гудкам в телефоне.

– И кого это ты целуешь и с кем встречаешься через полтора часа у подъезда?

Аля смотрела строго. Её седоватые волосы по обыкновению были уложены в пучок и закреплены на затылке невидимками. Белая отглаженная блузка с круглым воротничком и чёрная прямая юбка ниже колена говорили о том, что женщина то ли откуда-то пришла, то ли куда-то идти собирается. Возможно, в больницу, возможно, снова в центр заменять Зою Альбертовну. Ответа на этот вопрос Агата не знала и отчаянно водила глазами по люстре, надеясь отыскать там способ взвиться к потолку и уйти от разговора с няней.

Алевтина Михайловна выдвинула стул и внимательно посмотрела на девочку. Та стушевалась и опустила плечи. «Хорошо, что не мама, – пришло на ум ей. – С мамой было бы хуже. Аля хотя бы Даню любит».

– Ты обещала, что утром расскажешь.

– Я расскажу… – Подняв глаза, Агата с вызовом посмотрела на женщину, которая когда-то пела ей колыбельные и укладывала по вечерам спать. – Я была с Данилом. У нас теперь любовь.

Ни один мускул на лице Али не дрогнул. Она, словно как раз и ждала именно такого ответа.

– От тебя вчера пахло его одеколоном.

Агата покраснела и, чтобы скрыть смущение, принялась заправлять за уши упавшие на лицо волосы. Память услужливо напомнила ей о вчерашнем. Перед тем, как отпустить её домой, Данил сделал точно так же.

– Ты огорчена?

– Только из-за того, что ты не призналась сразу.

– Думаешь, мама рассердится?

– Это лучше спросить у неё.

Поднявшись со стула, Аля похлопала воспитанницу по руке.

– Сегодня я не буду тебя задерживать, раз уж вы назначили встречу через полтора часа. Но вечером нам надо будет серьёзно поговорить. И, пожалуйста, расскажи всё маме. Сама. Будет хуже, если она узнает от кого-то другого.

Агата кивнула и тут же бросилась к шкафу с одеждой. Чтобы поскорее отделаться от няни, она была готова пообещать сделать даже генеральную уборку в своей комнате.

В этот раз она подбирала наряд долго и основательно. Перемерила кучу футболок и брюк, но надеть решила светлую блузу с цветами сакуры и воздушную бежевую юбку. На ноги натянула туфли с пряжкой, которые на последний день рождения подарила Аля. Волосы тщательно расчесала и расправила по плечам, а потом, хорошенько протерев, нацепила на нос ненавистные очки с толстыми линзами.

Данил ждал её на лавочке возле дверей в подъезд и тыкал по экрану телефона. Ей захотелось подойти сзади и, по-киношному закрыв ему глаза ладонью, спросить: «Угадай кто?». Но она не успела. Он оказался проворнее и сжал её в тисках медвежьих объятий. С ним она становилась раскованнее и смелее. Даже щёки от сегодняшних поцелуев уже не краснели, и Агата мысленно пожалела, что не пощипала их перед выходом, как это всегда делала мама.

– С каждым разом у тебя получается всё лучше, – произнёс он, наконец, оторвавшись от её губ.

– А что вчера было совсем плохо?

Он улыбнулся и щёлкнул её по носу.

– Нет, но признайся, что вчера в коридоре ты целовалась впервые.

Агата не проронила ни слова, не кивнула и не покачала головой. Её ответом стали вновь побагровевшие щёки, которые она постаралась спрятать, обхватив руками лицо.

– Ладно. – Он усадил её на скамейку и прижал к себе. – Мне приятно, что я первый. Очень приятно.

Агата чуть приподняла брови. Воспользовавшись её заминкой, он стянул с неё очки и покрутил на ладони.

– Ты совсем меня не видишь?

– Вижу, но не тебя, а большое расплывчатое пятно. – Тяжело вздохнув, она пожала плечами. – Коррекция зрения только с восемнадцати лет. Мама предлагает купить линзы, но их так неудобно вытаскивать из глаз…

Он вернул ей очки и легонько коснулся губ большим пальцем.

– Не переживай. Это ничуть тебя не портит.

В школу они шли, всё так же обнявшись. Молча приложили карты к турникету и молча прошли мимо охранника. Как ни странно, но Агата больше не краснела. Её переполняла самая настоящая женская гордость. Вдоль длинного коридора она шла рядом с парнем. Со своим красивым, подкаченным парнем и кожей чувствовала, как завидуют ей одноклассницы. Особенно те, что ещё не перешли в девятый класс. Одна смотрела так, словно намеревалась сжечь их живьём. Данил не повёл даже бровью. Агата послала несостоявшейся сопернице самую ласковую из улыбоки покрепче прижалась к возлюбленному. Теперь она могла позволить себе и не такое.

Всё пошло прахом у кабинета истории. Рядом с Риммой Ильиничной самоуверенность Данила дала глубокую трещину и при каждом взгляде любительницы Сталина становилась всё больше и ухабистее. Теперь смущался и мямлил он. Причём почти через слово. Природная Никифоровская харизма никуда не делась, но разговаривать без шуточек, без ужимок, серьёзно и по существу ему явно было непросто. По крайней мере, путался Данил часто. Вспоминал, бил себя по лбу и всё время сверялся с календарём. Агата знала, что возьмись за дело она, и они бы расправились со всем максимум минут за сорок, но вмешиваться себе не позволяла и прикусывала язык всякий раз, когда Данил говорил что-то не то. Часа через два мучений он всё же пришёл к нужным результатам: график сдачи всех предметов за второе полугодие был готов и отнесён в кабинет завуча. От гордости за любимого Агата сияла ярче отполированной серебряной монеты.

В центр они возвращались около часа дня. Первым уроком стоял английский, и Данил божился, что вчера полночи сочинял рассказ о подвигах прадедушки на полях Сталинграда. Агата от души хохотала. Про задание Софии Аркадьевны она благополучно забыла и сейчас надеялась только на свою память, хорошее знание грамматики и богатый словарный запас английских слов. Опростоволоситься перед Данилом во второй же день их большой и светлой любви ей не хотелось от слова совсем.

– Агата?

Данил крепко сжал её руку. Она нехотя повернула голову. Справа от дверей центра с большим пакетом в руках стоял её отец…

Глава 18

– Агате не семнадцать. И даже не шестнадцать. Ей пятнадцать. Всего пятнадцать.

– Я это помню.

– Очень хорошо, что ты это помнишь, но ещё и не забывай это учитывать. – Анна Георгиевна встала со стула и, приблизившись спиной к окну, скрестила на груди руки. – Потому что, насколько помню я, тебе в конце декабря исполняется восемнадцать. И, если ты что-нибудь с ней сделаешь, хоть что-нибудь, я собственными руками отрежу тебе всё, что выпирает.

Вытянув губы в тонкую линию, Анна Георгиевна угрюмо посмотрела в сторону Данила. В её ярко-голубых глазах читалась угроза, но Данил, как ни странно, этот взгляд выдержал. Не улыбнулся, не сострил и даже не стал разглядывать пол под ногами. Только кивнул и сказал короткое: «Я понял». Заметив это, вжавшаяся в стену Агата, которая до этого ни под каким предлогом не захотела сесть, гордо вскинула подбородок. Данил не стушевался перед её матерью, а это уже кое-что значило.

– Ладно. – Анна Георгиевна тоже кивнула и молча прошла к выходу. Как только дверь за ней плавно вошла в проём, Агата кинулась к  Данилу и уткнулась ему плечо. Его рука мягко коснулась её лопаток и погладила позвоночник.

– Видишь, всё хорошо. Нас даже не расстреляли.

Агата изобразила кислую улыбку.

– Я так боялась, что ты откажешься от меня, – едва не произнесла она, но вовремя прикусила язык. Самое страшное было впереди. Самое страшное ждало её вечером при разговоре с матерью один на один.