Китайцы. Моя страна и мой народ - Юйтан Линь. Страница 57

Лирическая основа литературы дает ей возможность отражать живую человеческую душу и даже душу всей нации. Если сравнить жизнь с большим городом, то творчество писателя — это окошко его мансарды, глядя в которое он наблюдает жизнь города. Читая написанное, мы вместе с писателем, его глазами, тоже глядим на жизнь. Звезды, облака, очертания гор на горизонте, а также широкие улицы, переулки и крыши домов — все это принадлежит всем, и только окно мансарды принадлежит кому-то одному. Знакомясь с какой-либо национальной литературой, мы пытаемся взглянуть на жизнь данной страны «из окна мансарды» точно так же, как это делали сами писатели.

Язык и мышление

Особенности выразительных средств китайской литературы (т.е. китайского языка) в большой степени определяют особенности ее развития. Сравнивая китайский язык с европейскими языками, обнаруживаем, что характерные особенности китайского мышления и литературы в значительной степени обусловлены моносиллабизмом китайского языка. Такие слоги, как jing, chong, zhang, по звучанию удивительно похожи. Моносиллабизм определил основные особенности литературного творчества на китайском языке, а особенности китайской письменности обусловили непрерывность литературной традиции и даже консерватизм мышления китайцев. Моносиллабизм также усугубил различия между книжным и разговорным китайским языком. Это, в свою очередь, затруднило изучение литературного языка, сделав его привилегией высших слоев общества. Наконец, моносиллабизм напрямую повлиял на стиль некоторых произведений китайской литературы.

Каждая нация развивала письменность, которая наиболее подходила к ее языку. В Европе письменность на основе пиктографических принципов не получила развития, потому что фонетическая структура слов в индоевропейских языках с ее сравнительно большим числом согласных звуков и бесчисленными звуковыми комбинациями нуждалась в алфавитном письме и пиктограмм было бы совершенно недостаточно. Китайский пример, впрочем, доказал, что одних идеограмм, которые использовались бы по отдельности, тоже недостаточно, и возникла необходимость дополнительно к идеограммам использовать в китайском языке также и фонетические принципы. И только тогда язык стал эффективно развиваться. Простые пиктограммы стали использоваться в комбинациях с другими исключительно благодаря фонетической форме этих пиктограмм. И действительно, 90% из 40 с лишним тысяч иероглифов в китайских словарях образованы на основе фонетических комбинаций с примерно 1,3 тыс. идеограмм. Для такого моносиллабического языка, как китайский, достаточно приблизительно 400 фонетиков (не считая слогов, произносимых с разными тонами), например цзин, чун, чжан. Однако в германских языках изобретение нового символа для каждой новой звуковой комбинации таких, как Schlacht или Kraft в немецком языке или scratched, scraped, splash, scalpel в английском, очевидно, было бы невозможным. В китайском языке фонетическое письмо не получило развития, потому что идеографических символов для обозначения слогов было достаточно. Если бы китайцы говорили на языке, в котором есть такие слова, как немецкие Schlacht и Kraft или английские scratched и scalpel, они давным-давно изобрели бы фонетическую письменность.

Очевидна прекрасная сочетаемость китайского моносиллабизма с иероглифической письменностью. Крайняя немногочисленность слоговых форм — это особенность китайского языка. В результате появилось огромное число омонимов. Например, бао имеет более десятка значений: «сверток», «нести», «сытость», «пузырь» и т.д. Поскольку пиктограммы изначально были «привязаны» к конкретным вещам или действиям, неизбежным стало усложнение письменности. Иероглиф, первоначально обозначавший «сверток», стали использовать как чисто фонетический знак для того, чтобы обозначать другие слова с таким же звучанием. В итоге произошла великая путаница и вплоть до династии Хань, когда письменность более или менее упорядочили, у нас было большое число знаков, обозначавших самые разные предметы. Пришлось для фиксации класса значений добавлять некоторые иероглифы (называемые «ключами») к чисто фонетическим иероглифам, среди них был и иероглиф бао.

Использование фонетических символов не лишено некоторой приблизительности, ряд иероглифов, включающих фонетик бао, произносятся бао или пао в разных тонах современного китайского языка. Помимо иероглифа бао (

包

抱 

跑  袍  飽  泡  炮  鮑  胞  砲  咆  苞  雹  刨

Так, бао с ключом «рука» означает нести; с ключом «нога» означает бежать; с ключом «одежда» означает халат; с ключом «еда» означает сытый; с ключом «вода» означает пузырь; с ключом «огонь» означает петарда; с ключом «рыба» означает одну из пород рыб; с ключом «мясо» означает матку; с ключом «камень» означает пушку; с ключом «рот» означает рычать; с ключом «трава» означает пампушку; с ключом «дождь» означает град; с ключом «нож» означает скрести. Различные ключи помогают различать смысл омонимов.

Допустим, однако, что дело не в омонимах. Допустим, что в китайском языке существуют такие слова, как английские scraped, scratched и scalpel. Или предположим, что китайцы до создания иероглифики изобрели бы знаки sc — а — р, тогда бы у них возникла необходимость различать cape и scape, scape и scrape, scrape и scraped, scrape и scratch. В результате возникло бы не что иное, как алфавит со знаками для обозначения s, г, ed(t), р, ch и т.п. Если бы китайцы это сделали, то у них был бы алфавит и, соответственно, грамотность была бы распространена гораздо шире.

Однако моносиллабизм китайского языка сделал неизбежным использование пиктографического принципа письма. Этот факт сам по себе в значительной степени обусловил особенности образования и его место в жизни китайцев. Сама природа иероглифа исключает возможность изменения его графической формы, исходя из форм разговорного языка. В устной речи форму иероглифов тоже невозможно передать. Один и тот же символ по-разному произносится в разных диалектах так же, как христианский крест в английском языке произносится «cross», а во французском языке — «croix». Этот фактор в значительной мере способствовал созданию единой китайской культуры, сложившейся в эпоху древних царств. Еще важнее то, что использование иероглифов позволяет читать конфуцианских классиков через несколько тысяч лет после создания их трудов. Интересный вопрос: если бы конфуцианских классиков в VI в. н.э. невозможно было бы прочесть, устоял бы тогда пиетет перед превознесенным до небес конфуцианством?

В действительности китайские иероглифы претерпели большие изменения во времена сожжения конфуцианских книг, устроенного императором Цинь Шихуаном в 213 г. до н.э. Ныне конфуцианцы разделились на два лагеря: одни считают, что конфуцианские тексты, записанные иероглифами «древнего стиля», вероятно, избежали уничтожения, так как были замурованы в стене дома самого Конфуция. Другие считают, что канонические тексты были записаны впоследствии иероглифами «нового стиля», и сделали это еще в древности ученые, заучившие наизусть конфуцианский канон. Этот канон, таким образом, пережил краткий период гонений при династии Цинь. Как бы то ни было, после 213 г. до н.э. появилось довольно много несколько различающихся по форме конфуцианских сочинений, которые оказали гипнотическое воздействие на умы китайцев.

Что верно для ранних конфуцианских текстов, то верно для всего литературного наследия, в особенности после эпохи Хань. Ученик китайской средней школы, если только он может понять произведение, написанное сто лет назад, сможет понять произведения и XIII, и X и даже II вв. Точно так же современный западный художник способен наслаждаться лицезрением и Венеры Милосской, и творений Родена. Было бы влияние китайского классического наследия столь мощным, были бы столь консервативными умонастроения китайцев, было бы столь распространено преклонение перед прошлым, если бы это прошлое было трудно расшифровать и понять? Над ответами на эти вопросы остается лишь теряться в догадках.