100 грамм смерти (СИ) - Слуницкая Мария. Страница 41
— А ты всё никак не можешь забыть тот случай? — голос Фолка вкрадчивый, будто он разговаривает с нерадивым ребёнком. — Ну так извини, что не доставил такого удовольствия и не помер.
— Тебе просто повезло, что отец тебя пожалел после твоей выходки! А ты отплатил ему тем, что убил!
— Хватит, Дин! — всхлипывая, прошу я.
— А ты… ты… Предала меня! И отца предала!
— Это вы предали меня, Дин! — кричу я, выпуская облачка пара. — Сначала изменили результаты сканирования, а потом избавились, как от ненужного мусора.
— Мы спасли тебя… Привели в Дом. И вот чем ты отплатила…
— Ну так, а Фолк спас меня из Кульпы. Один-один.
Я смотрю на Фолка. Тот внимательно слушает нашу перепалку, ловя каждое слово.
— Мы подарили тебе свободу! — рычит Дин.
— Ваша свобода держится на страхе…
Осторожно выглядываю из укрытия. Дин стоит чуть впереди. Кто-то заботливый накинул ему на плечи куртку… Остальные пристроились за его спиной, встав в шеренгу, и молчат.
— Неправда! Люди доверяют мне!
— А ты спроси у них, Дин, что они думают на самом деле! — ору, срывающимся голосом. — О падальщиках. О твоих планах уничтожить город. Уверена, многим твои методы не нравятся!
— Ну так пускай уходят! Я никого не держу! — гремит Дин. — Эй, если кто-то считает мои методы жестокими, уходите сейчас! У вас есть последний шанс. После — с предателями разговор будет короткий.
Ощущение, что Магнус восстал из могилы — так сильно слова Дина напоминают отцовские. Суровая интонация и чудовищное содержание. Никогда не думала, что они на самом деле так похожи.
Воцаряется тишина. Все замерли в ожидании. Никто не спешит сделать шаг вперёд, хотя я и знаю, что среди свободных найдутся те, кто не желает участвовать в массовом убийстве. Но чтобы выйти и открыто об этом заявить нужна смелость, а она нынче в дефиците.
Но вот я замечаю какое-то движение. Из толпы нерешительно выходит маленькая фигурка. Голубая пилотка. Книжка подмышкой.
Крэм…
Двенадцатилетний мальчик, в чьём сердце храбрости оказывается больше, чем в сердцах многих взрослых.
— Крэм согласен с Карой! — тоненький голосок звенит, разносясь по полю. — Мы потеряли свой Дом… А теперь хотим разрушить чужие. Это неправильно… Крэм уходит, а вы как хотите…
— Что ж. Ты сделал свой выбор… — громко произносит Дин и кивает в нашу сторону, — иди…
Крэм с высоко поднятой головой шагает в нашу сторону. Среди свободных нарастает гул — поступок мальчика обсуждают все, только Дин застыл подобно статуе Либерти. Глазам своим не верю: когда маленький Крэм достигает середины поля, ещё несколько человек отделяются от толпы, готовые уйти к нам. А спустя секунду в воздухе гремит гром…
Вскрикиваю в испуге, боясь, что это небо опять пошло трещинами и вот-вот снова обрушится на нас. Поднимаю взгляд вверх, но голубая гладь спокойна и безмятежна, а пышные облака словно прибиты к небу гвоздями. Полный штиль. Но откуда тогда взялся этот страшный звук?
И тут раздаётся чей-то сдавленный крик. Перевожу взгляд на Крэма и вижу, как он сначала покачнулся, потом сделал несколько шагов и, будто не сумевшая взлететь птица, замахав руками, упал на спину.
— Нет! — кричу я, срываясь с места.
— Кара, стой! — это Фолк.
Но всё, о чём я думаю — мальчик, что лежит сейчас раненый на мёрзлой земле. Мчусь вперёд, а в глазах голубой кляксой расплывается пилотка, слетевшая с его головы. Не сразу понимаю, что из-за слёз всё выглядит размытым и нечётким. Поворачиваю голову и даже не удивляюсь, увидев бегущего рядом Фолка.
— Спрячься за меня! — командует он, и я понимаю, что мы сейчас представляем собой отличную мишень.
— Нет! Не надо подставляться вместо меня!
— Значит, погибнем оба… — судорожно дыша, выдыхает он, — потому что твой Дин теперь целится в нас!
От его слов мои внутренности сворачиваются узлом.
Твой Дин? Теперь? Целится?
Нет, быть такого не может! Неужели… Узел внутри меня затягивается ещё больше, когда я вижу в руках Дина ружьё, которое уже направлено на нас. Дуло зияет чёрной дырой, не могу от него отвести глаз. Снова гремит гром. Жду вспышки боли, но её нет. Я всё ещё жива… Или Дин промахнулся, или…
— Давай, поднажми! Это Чико… — кричит Фолк.
Не знаю, откуда у меня берутся силы, но я действительно делаю рывок и бегу ещё быстрее.
Но время тянется, почти как тогда, в темнице. Только в тюрьме оно копилось, заполняя собой всё пространство, а сейчас больше походит на решето, сквозь которое утекают драгоценные секунды.
Спустя вечность, мы с Фолком одновременно оказываемся рядом с Крэмом. Я падаю возле на колени. Его лицо неестественно белое, почти прозрачное, глаза закрыты. Он дышит надсадно, хрипяще, но главное — дышит.
— Крэм, миленький…
— Боль…но…
— Дай мне… — Фолк аккуратно поворачивает его на бок, ощупывая спину.
— Сделай что-нибудь… Сделай, я прошу тебя! Прошу… — твержу, как заведённая, словно Фолк от моих причитаний превратиться в великого лекаря.
Фолк снова переворачивает Крэма на спину, опускает на землю, и смотрит на меня. Говорить ничего не нужно, всё ясно без слов. В его взгляде — приговор.
— Нет, нет… Пожалуйста…
— Попрощайся с ним… — шепчет Фолк, встряхивая меня за плечи. — Пусть знает, что ты с ним до конца.
Я снова склоняюсь над Крэмом.
— Крэм, миленький… Открой глаза.
Маленький мальчик с трудом разлепляет веки и смотрит на меня удивлённо.
— Что слу…чи…лось? — с усилием выдавливает он, глотая слоги.
— Ничего… Ничего, всё хорошо, Дружок! — вру я самым бессовестным образом.
— Ты пла…чешь? — закашливаясь, спрашивает строго мой маленький друг.
Крэм — такой Крэм… Даже сейчас пытается меня защитить. Вытираю слёзы рукавом куртки. Шмыгаю носом. Не хочу, чтобы он видел мои слёзы.
— Нет, всё нормально… — глажу его по волосам, потом наклоняюсь и целую в щеку.
— Не плачь…
— Не буду… — обещаю я, до крови прикусывая щеку изнутри.
Я не стану плакать. Пусть потом прольются водопады слёз, но сейчас Крэм не должен видеть меня сломленной. Я обязана исполнить его последнее желание.
Краем глаза вижу, как Фолк подбирает пилотку и нежно нахлобучивает ему на голову.
— Эй, малыш… Вот твой головной убор.
— За…щити Кару… — серьёзно произносит Крэм, а потом устало закрывает глаза. Последний хрип затихает, и я даю волю своему горю.
Когда я вырасту, обязательно женюсь на тебе…
Уже не вырастет.
Поцеловав Крэма в лоб, поднимаюсь и нетвёрдо шагаю в сторону свободных. Те стоят как вкопанные. Дин больше не целится в нас, ружьё направлено в землю. Но это не имеет никакого значения — свобода Дина запятнана кровью. Кровью невинного ребёнка.
— Кара… Стой!
Фолк догоняет меня и хватает за руку, но я вырываюсь и бреду дальше.
— Возвращайся назад, Фолк… Это моё дело.
— Ошибаешься, чёрт тебя дери! — он снова хватает меня и тянет в сторону развалин. — Они же убьют тебя…
— Они всех убивают во имя своей свободы… — захлёбываясь, кричу я.
— И чёрта с два я позволю убить им тебя.
Фолк уже тащит меня к руинам ветхого здания. Ещё пара шагов и мы уже под защитой развалин.
— Ты меня всё равно не удержишь!
— Я — нет, но Крэм — да. Ты обязана проводить его в последний путь.
Крэм. Чудесный маленький мальчик. Снова начинаю рыдать.
— Тшш… — Фолк крепко прижимает меня к себе, убаюкивая, как когда-то Марна своего карапуза. — Я с тобой… Тш…
Из дневника Эйрика Халле. Последняя запись
И всё же я не удержался и пролистал свои записи, сделанные много лет назад. Сколько воды с тех пор утекло, сколько жизней разрушилось, сколько боли было пережито…
Оглядываясь на себя прежнего, не могу не думать, как сложилась бы наша жизнь с Эм, не угоди я в Кульпу. Мне хотелось бы назвать виноватых — Регента, его свиту, даже мою милую Эм, но правда в том, что вина лежит на мне и лишь на мне.