Шесть убийственных причин - Спейн Джо. Страница 28

Джеймс почувствовал, что в нем поднимается гнев. Все пошло не так, как он себе представлял.

— Я надеялся заинтересовать тебя как бизнесмена, — он говорил уверенным тоном, но знал, что уже проиграл бой. — Ты управлял семейным фондом много лет и понимаешь, куда выгодно вложить деньги.

— Да, — подтвердил Фрейзер. — Понимаю.

Снова повернувшись к зеркалу, он начал завязывать галстук. Джеймс смотрел отцу в затылок, уже не в силах сдерживать раздражение.

— Этот фонд для всей семьи. Мама бы…

Фрейзер прервал его.

— У тебя было достаточно привилегий в этом мире. Если я буду постоянно тебе помогать, ты никогда не научишься брать ответственность на себя. Тебе тридцать пять, Джеймс. Взрослый мужчина. Твоя судьба в твоих руках.

Джеймс так резко вскочил на ноги, что кровь бросилась ему в голову. Чувство ущербности постоянно преследовало его еще с молодости. Когда-то он бросил свой хитовый сериал, чтобы сделать что-то более масштабное и успешное. Успех заглушил в его голове этот голос — голос отца, твердивший: ты только притворяешься большим мальчиком, и это все видят.

Он взошел на вершину, разве нет? Сам, своими силами! Он всего добился сам. Но в отсутствие новых проектов снова вернулись сомнения. И страх. И его это достало вконец.

— Ответственность? — возразил Джеймс. — А сколько ты приложил усилий, чтобы получить то, что имеешь? Іде ты преуспел, пока не женился на нашей матери? За несколько лет банковским клерком в Дублине такое состояние не заработаешь.

— На твоем месте, Джеймс, я бы остановился и подумал, прежде чем продолжать, — сказал Фрейзер, не отрывая глаз от зеркала и расправляя галстук. — Смысл семейного инвестиционного портфеля в том, что он останется в наследство всем вам, когда меня не станет. Смотри, чтобы не сказать и не сделать чего-нибудь лишнего, а то и это может измениться.

Он повернулся к Джеймсу и посмотрел на него.

— Скажем честно, твоя неспособность вести финансовые дела уже причинила достаточно боли, разве не так?

— О чем ты говоришь? — в панике спросил Джеймс.

— Мне кажется, ты знаешь, — сказал Фрейзер, на этот раз глядя Джеймсу прямо в глаза.

Джеймс быстро заморгал под тяжелым взглядом отца. Нет. Нет, это невозможно.

— У каждого свой крест, сынок.

У Джеймса закружилась голова, он прикрыл глаза. Он жил в постоянном страхе потерять деньги, вложенные в этот проект. Если всплывут и остальные долги, ему конец.

Фрейзер выбрал в шкафу пиджак и подошел к Джеймсу, который все еще не мог совладать со своим языком и ногами.

— Сделай одолжение, поправь узел на галстуке, а? Никак не могу сделать как надо.

Джеймс привстал на негнущихся ногах и начал поправлять галстук, с трудом фокусируя взгляд. И осознал, как близко его руки к шее отца. К его старой, морщинистой шее. Джеймс ощутил внезапный странный порыв. Если отец кому-нибудь рассказал…

Ярость отхлынула так же быстро, как и охватила его. Приступ безумия миновал. Джеймс поправил галстук на шее сзади и застегнул золотую булавку. Неожиданный укол — острый конец проткнул кожу. На кончике пальца выступил ярко-красный шарик крови.

— А, да ладно, — бросил Фрейзер, даже не замечая состояния сына. — Давай поставлю тебе пива. Забудь о своих проблемах с инвестициями на один вечер. Не сомневаюсь, ты разберешься с ними, когда вернешься в Дублин, а? Ты лучший продюсер, Джимми. Сделаешь декорум, как надо. Все дело в подаче, верно?

Продолжая улыбаться, Фрейзер направился к двери. Джеймс стоял как вкопанный, не в силах ни ответить, ни сделать шаг. Но потом, повесив голову, пошел за отцом, обуреваемый так хорошо знакомым чувством стыда.

Адам

День прошел достаточно гладко. Поездка на могилу матери оказалась, конечно, неприятной, но по крайней мере Адам ничем себя не выдал. Братья и сестры думали, что он первый раз пришел на кладбище после смерти Кэтлин.

Но это было не так, Адам уже побывал здесь один раз. Сразу после того, как узнал о ее смерти. Нужно было увидеть могилу самому, преклонить колени и молить о прощении за свой невольный грех. Он не хотел причинить Кэтлин боль и сделал все, что мог, чтобы предотвратить ее. Но этого оказалось недостаточно.

Теперь они собирались в бар «Стрэнд», и Адам знал, что нужно сохранять ясную голову. Главное, не отклоняться от того, что правда, напомнил он себе.

На лестничной площадке он увидел Элен. Опершись на перила, она с несчастным видом смотрела вниз.

— Не надо, тебя все любят, — пошутил Адам.

— Извини? Что?

Элен непонимающе уставилась на него.

— Не прыгай. Шучу.

— Вот как. Не уверена, что тебе прилично отпускать шуточки про самоубийство.

Адам виновато склонил голову. Она права.

Элен весь день выглядела рассеянной, а может, и всю неделю. Хоть убей, Адам не смог бы догадаться, что у нее на уме. Впрочем, никогда и не мог.

Адам подошел к сестре и посмотрел вниз. Фрейзер поправлял шарф на шее Аны, нежно укладывая ее волосы на шелке.

— Хорошо выглядишь, — сказал Адам, повернувшись к Элен.

Честно говоря, она выглядела как всегда. Волосы заплетены в косу, бледное лицо, ее всегдашний клетчатый костюм с жилетом — добротный, но слишком ее старит.

— Я, блин, много лет уже не выгляжу хорошо, — прошипела Элен так резко, что Адам едва не сделал шаг назад. Не дав ему ответить, она заговорила снова: — Та ли она, за кого себя выдает?

Элен снова смотрела вниз, на Ану. Адам вздохнул.

— Просто поговори с Фрейзером, — предложил он. — Спроси, не возражает ли он, если ты останешься жить дома. Это не Ане решать.

— Не возражает ли он, чтобы я осталась жить дома? — Элен повернулась к Адаму. — Это мой дом. Знаешь, сколько я в него вложила за эти годы? Ты знаешь, какой он, наш отец. У него хорошо получается смотреть, как растут деньги, разбрасывать их, когда захочется повыпендриваться. А вот тратить их на тривиальные вещи — не очень. Почти все, что я зарабатывала, ушло на этот дом.

— Готов поспорить, ты сохранила все чеки и квитанции.

— Ну а толку-то? Никто из вас не помогал. Если он умрет и дом поделят на шесть частей, никто мне ничего не возместит. Без меня дом, возможно, уже давно бы развалился. В прошлом году в саду осел грунт. Мог бы пострадать фундамент. Я заплатила…

— Он пообещал оставить дом тебе, правда? — перебил ее Адам.

— Есть еще инвестиционный портфель, — сообщила Элен, словно оправдываясь. — Это не значит, что вы останетесь ни с чем.

— А теперь, когда он решил жениться, думаешь, сдержит обещание? — спросил Адам.

Элен сжала губы, ее щеки залились краской.

— Клио сказала, что сейчас спустится, я ее жду, — наконец проговорила она.

— Я пойду с тобой. Пойдем, поторопим ее.

Адам вытянул руку в сторону комнаты Клио, пропуская Элен вперед.

Элен постучалась, открыла дверь в комнату сестры и сразу вошла внутрь, Адам за ней.

— Что? — послышался недовольный возглас.

Войдя вслед за сестрой, Адам увидел, что Клио, лицо которой буквально пылает, стоит в углу на коленях. Элен вопросительно смотрела на нее.

— Может быть, я переодеваюсь! — продолжила Клио, демонстративно встав и заправляя выбившуюся рубашку в обтягивающие джинсы.

— Ты что, молилась? — озадаченно спросил Адам.

Нет, ему не показалось: ковер в углу комнаты лежал неровно, как будто его приподняли и бросили на место, не успев расправить. Судя по сжатым губам и полному любопытства взгляду, Элен тоже заметила это и пришла к тому же выводу.

— Сейчас спущусь, — бросила Клио.

Элен опять перевела взгляд на ковер. Клио тоже взглянула туда, а потом на брата. Взгляд у нее был умоляющим; Адам вспомнил, как отец когда-то обнаружил четырнадцатилетнюю Клио в саду рядом с кучкой окурков. Адам, которому тогда было двадцать, взял все на себя.

Что ж, если она готова смягчиться, он не против прийти на выручку.

— Пойдем, Элен, — мягко и настойчиво сказал он. — Давай спустимся и посмотрим, не идут ли Фрейзер и наша дражайшая мачеха пешком. Устроим ей по дороге допрос.