Кто убил Оливию Коллинз? - Спейн Джо. Страница 64

Он сразу же написал ответ, и я подтвердила, что пока со мной все в порядке.

Естественно, следующие три месяца я уже не отвечала на его письма. В почтовом ящике остались шесть непрочитанных сообщений от очень обеспокоенного отправителя.

Отправив письмо Полу, я вытащила карточку памяти из цифрового видеомагнитофона и положила ее в конверт. Улучив момент, когда меня никто не видел, я прошмыгнула к дому Миллеров и бросила конверт в их почтовый ящик. Адресованный Амелии.

Всегда умела отомстить обидчикам.

Я отсутствовала дома всего несколько минут.

Но Элисон Дэли хватило и этого, чтобы забраться в мой дом. Я, правда, ее не заметила.

Последним живым существом из Долины, которое я видела, была Лили-Мэй. Наверное, она искала своего брата и не могла найти. Его не было в шалаше Кэма на дереве, это уж точно. Может быть, прятался у себя в комнате, залез под кровать, чтобы она его не нашла.

Однако ей такое в голову не пришло, и она, решив, что он снова тайком пробрался ко мне, тихо выскользнула из дома, пока родители не уложили спать.

Уже стемнело, но она все равно зашла ко мне на участок и постучала в дверь. Никто не ответил, но ее это не остановило.

Увидев опущенные жалюзи, она подошла к краю окна, потоптавшись на клумбе под подоконником. У самого края оставалась щель, через которую можно было заглянуть в дом. Если бы полицейские, которых я вызвала, подошли бы к этой щели, меня нашли бы намного раньше. По крайней мере, еще в человеческом виде.

Я сидела в своем кресле, парализованная, в агонии, умирая от обширного сердечного приступа, и наши взгляды встретились. Я обратила отчаянную беззвучную мольбу к этой сопливой девчонке, которая подглядывала в окно.

Может быть, она не поняла, что происходит. А может быть, и поняла.

Она ушла.

Маленькая Лили-Мэй не очень-то меня жаловала. Наверное, я это заслужила.

Фрэнк

Шесть месяцев спустя

Дороги столицы сегодня опустели: начался снегопад, и горожане предпочитали отсиживаться в уюте дома или в приветливо освещенных барах и ресторанах.

Фрэнку это нравилось. Он наслаждался иллюзией, что в этот холодный зимний вечер весь город принадлежит ему одному.

Он сделал запрещенный левый поворот с главной дороги, проехал чуть дальше и снова повернул налево, на паркинг у самой большой в Дублине тюрьмы.

Тюремная администрация знала о его визите. Фрэнк ушел в отставку в сентябре, и его проводы прошли с несколько большей помпой, чем обычно. Несмотря на раздражительность, безапелляционность и явную мизантропию, Фрэнка до сих пор высоко ценили. Как-никак, один из лучших и самых опытных детективов в стране — этой репутации хватит еще на пару лет, по крайней мере, пока о нем не забудут.

— Мы его отвели в комнату для посещений, — сказала молодая женщина-охранник, которая впустила Фрэнка в тюрьму. — Он не знает, кто к нему приехал. Я вас отведу.

— Отлично. Ну и погодка сегодня, а?

— Потрясающе. У нас смена заканчивается через час, потом собираемся пойти в «Дарби». Присоединяйтесь, если хотите.

— Увы, извините. У меня сегодня еще свидание.

Женщина покраснела.

Они прошли по тихим тюремным коридорам, через приемное отделение, и вышли в общую зону, где находилась комната для посещений.

Мужчина сидел за одним из синих пластиковых столов, ссутулив плечи и опустив голову. Серый тюремный комбинезон облегал мускулистые плечи, намекая: я тут времени зря не теряю.

Он поднял голову, когда открылась дверь и вошел Фрэнк. Вошла и женщина-охранник, но остановилась у входа, на почтительном отдалении.

— Ну, привет, — сказал Фрэнк, садясь к столу напротив мужчины.

Тот посмотрел на него.

— Вы кто? — спросил он.

— Меня зовут Фрэнк. Бывший детектив-инспектор Фрэнк Бразил, отдел особо тяжких. Теперь Фрэнк, просто Фрэнк.

Мужчина наклонил голову, по-прежнему ничего не понимая.

— Что вам от меня надо? Я ничего не сделал. Мой срок почти закончился.

— Слыхал-слыхал. Удивительно, правда, Энтони? Каких-то пять лет за преследование, проникновение со взломом и нападение с нанесением телесных повреждений. Да еще и на сотрудника полиции. Прямо и не знаю, что и думать о нашей судебной системе. Знаю, знаю — удивительно, что вообще дошло до суда. У нас не так уж часто осуждают за насилие по отношению к женщине, а ты к тому же бывший бойфренд и все такое. Думаю, это все из-за ножа, которым ты ее порезал. Тебе бы посдержаннее немного быть, глядишь, отделался бы условным.

Мужчина прищурился на Фрэнка и поерзал на стуле. Несколько лет в тюрьме за попытку убийства не оставили на Энтони Холле ожидаемого отпечатка. Он выглядел непокорным, несломленным. Красивый мужик, и все зубы у него на месте. И все такой же мерзавец. Фрэнк видел это по его лицу.

— A-а. Ты, стало быть, ее друг. Я знаю свои права. Я свое отмотал. Теперь я новый человек. И вам, ублюдкам, не позволено меня доставать. Вертухаи уже достаточно покуражились за эти годы. Мой адвокат считает, что я должен судиться с системой. Говорит, озолочусь.

— Извини, каким это ублюдкам не позволено тебя доставать?

— Вам всем. Полицейским.

— Позволь повторить то, что я сказал в самом начале, Энтони. Я — бывший полицейский. В отставке. Уже не служу.

Мужчина обдумал эти слова. Он откинулся на стуле и закинул руку за спинку.

— Так. И что же ты хочешь?

— Я здесь, чтобы предупредить тебя. Предупредить, чтобы ты и близко не подходил к этой девушке, когда выйдешь на свободу. Видишь ли, после ухода из полиции я свободен. Могу делать что хочу. Я уже не могу уронить честь полицейского. На случай, если ты думаешь, что я тебе лапшу на уши вешаю, кое-что поясню. Живу я один. У меня не так много друзей, но это близкие друзья, важные для меня люди. Я человек старомодный: дружба для меня означает верность, поэтому их враги — мои враги. Так что твои дела с Эммой Чайлд — это и мои дела.

— Да ты и пальцем меня не тронешь, — фыркнул Энтони. — Бывший детектив? Чтобы ты стал рисковать сесть в тюрьму, чтобы наехать на кого-то, кто уже отсидел срок? Так не бывает.

Фрэнк рассмеялся.

— В тюрьму? Ты что, тупой? Я тридцать лет проработал в системе, знаю все ходы и выходы. Что бы я ни сотворил с тобой, сынок, никакая тюрьма мне не угрожает. Чем хорошо быть в отставке — сколько угодно времени для креатива. Кто сравнится в хитроумии с лесником, который решил заняться браконьерством?

Энтони молча пристально смотрел на Фрэнка. Наконец, он улыбнулся.

— Ну ладно, старичок. Я тебя не боюсь. Давай, иди домой, расскажи ей, что запугал меня до усрачки, что ей нечего бояться. В любом случае не нужна мне твоя Эмма Чайлд. Она уже стоила мне несколько лет жизни. У меня другие планы на будущее.

Фрэнк встал. Оттолкнув стул, он наклонился к самому уху Энтони.

Сказав несколько слов, Фрэнк выпрямился и похлопал мужчину по плечу. Тот остался сидеть, как деревянный.

Машину Фрэнка уже слегка присыпало снегом. Он повернул ключ зажигания и, пока прогревался двигатель, позвонил Эмме.

— Привет. Ты где? — спросила она.

— В магазине. Покупаю индейку в нарезке сегодня на вечер.

— Индейку в нарезке? Ты что, издеваешься?

— Ну а что делать, Эмма, не могу же я за пару часов приготовить целую индейку.

— Фрэнк, бога ради, ну купи хотя бы тушку индейки тогда. Не будешь же ты Амиру кормить бутербродами с индейкой на первом официальном свидании.

— Какое же это свидание. Просто ужин у меня, с тобой и Беном.

— Мы ваши сопровождающие лица.

— А я думал, это мы ваши.

— Купи эту чертову тушку, Фрэнк. Я приеду к семи и сама приготовлю. Для начала можно еще… я не знаю… купи мексиканские чипсы или еще что-нибудь. Да и вообще, чего тебе далась эта индейка? Из-за Рождественской недели? Индейку никто не любит.