Завещание на любовь (СИ) - Эдвардс Миринда. Страница 50

Маркус разворачивает меня к себе и впивается в мой рот. В этом поцелуе наконец проявилась нежность. На долю секунды она читалась в прикосновении его языка с моим, и надежда, что Маркус, мой любимый, оправился, затрепетала в груди.

Любимый…

Отрицать очевидное больше нет смысла. Я влюбилась. Окончательно и бесповоротно. В мужчину, чье сердце было разбито, чье тело и душа были сломлены. Из-за моего рождения. Из-за меня. Моя любовь — наваждение. Между нами всегда будет стоять нерушимая преграда. Прошлое еще слишком живо в его памяти, а я — ходячее напоминание. Я готова на все, чтобы стена, разлучающая нас, рухнула, сломалась на мелкие осколки, потому что я…

— Вернись ко мне, — шепчет Маркус, выключая душ.

Голос наполнен мягкостью, два топаза перестают излучать ярость. Сердце болезненно сжимается в груди. Я поняла нечто невероятное, но произнести не могу даже в мыслях.

Без воды нас окутывает холод дома. Я прижимаюсь к оголенной груди Маркуса, чтобы согреться. Жар его тела обволакивает меня, как защитный барьер. Безопасность, тепло и ласка. Ярость, гнев и жестокость. Две стороны Маркуса, которые я…

— Мередит, не уходи от меня, — мужчина умоляет. Он сжимает мои ягодицы и отчаянно целует. Маркус не пришел в себя: с ним все еще что-то происходит. — Не сейчас. Не погружайся в свои мысли. Я хочу, чтобы ты забыла обо всем кроме меня.

Маркус убирает мокрую прядь с моего лба, прикусывает и оттягивает нижнюю губу. Губы мужчины спускаются ниже, целуя подбородок, шею и ключицы. Запрокидываю голову назад, предоставляя ему больше места. Маркус неожиданно поднимает меня в воздух, и я облепляю ногами его талию. Мужчина целует мои груди, прикусывает соски и облизывает их. Я стону как можно тише, потому что вода больше не скрывает звуки нашей страсти. Вдруг он начинает идти.

— Будь потише, — просит Маркус. — Я не хочу больше стоять под водой.

Мы замолкаем, и мужчина переносит нас в свою спальню, забыв про одежду. Кайл не ходит в ванную на втором этаже, поэтому не увидит следы нашей… что это было? Ссора или примирение? Маркус бережно укладывает меня на кровать, ненадолго отстраняется и разглядывает каждый сантиметр моего тела и лица, словно желая запечатлеть мой образ. Будто мы лежим в одной постели последний раз. Обхватываю Маркуса и переворачиваю нас. Я сажусь на его живот, нагибаюсь и провожу дорожку поцелуев от груди до челюсти, медленно водя губами по грубой коже, по всем рубцам и вогнутым шрамам.

«Я тебя не оставлю, я дорожу тобой», — говорю я своими прикосновениями.

Руки Маркуса по-свойски ложатся на мои бедра, сжимая плоть. Грубые подушечки ползут вверх, хватая талию, и возвращаются назад. Руки Маркуса доводят меня до экстаза. Никогда не пробовала наркотики и не собираюсь испытать их действия, однако думаю, наркоманы портят свою жизнь ради такого ощущения. Глаза Маркуса наполнены странной смесью потока эмоций и чувств. Темные и светлые мысли соединены во взгляде мужчины. Кто еще из нас тут погружен в себя?

Порыв придает мне сил на нечто безрассудное. Сердце твердит: «Сейчас или никогда!» Нам обоим это нужно. Возможно, мне больше. Я давно поняла кое-что важное, но и Маркус должен услышать меня.

Расправив плечи, сплетаю наши пальцы и сжимаю их, как нить, связывающую меня с реальностью. Набираю в легкие побольше воздуха — я готова.

— Я люблю тебя, Маркус, — нависнув над мужчиной, признаюсь я. Слова даются легко. Десять букв легко разрезают воздух, как нож мягкое масло.

Маркус должен услышать, что его любят. Сердце давно подсказывало об этом. А я так давно не признавалась никому в любви. Живым так уж точно. Возможно, я не выросла для таких слов. Я все еще хрупкая маленькая сиротка, но Маркус — человек, которого я полюбила уже давно. Не с первого взгляда, когда он пожалел меня и приютил к себе под крыло. Но это сильное, пугающее и невероятное чувство начало зарождаться рано. В ночь, когда я позволила себе устроить сцену во дворе, после которой заболела, в сердце появилась крупица, и она росла каждый день, каждый час и каждую минуту. Маркус заботился обо мне, отталкивал и снова ухаживал. Он смог перебороть ненависть к моей фамилии.

Влечение переросло в любовь. В любовь к раненому, но не сломленному мужчине. Сильному и стойкому. К человеку, у которого я бы хотела учиться храбрости.

— Ты стал не только моим первым мужчиной, но и первым человеком, которого я смогла впустить в сердце, — продолжаю я. Слезы застилают глаза. Смахиваю капельки с ресниц. Мне легко и хорошо, словно какой-то заслон в моей душе упал. — Я хочу… прости, я в этом несильна. Я знаю, что у нас много проблем, и мы со всем разберемся…

Глаза Маркуса блестят. Мужчина приподнимается на локтях, берет в руки мое лицо и затыкает поцелуем. Маркус неразборчиво целует меня, что-то бормоча в ответ.

— Мы со всем разберемся, — хрипло подтверждает он.

Мы занимаемся любовь еще три раза. Когда мы бессильно падаем на постель, Маркус притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его грудь, а пальцами вожу по рисункам на его теле. Дыхание мужчины вскоре выравнивается, и он начинает блаженно сопеть, не ослабляя своих медвежьих объятий. Я безумно хочу спать, но жду чего-то.

Я жду ответного признания. Эгоистично так думать, но я бы очень хотела услышать эти три слова.

***

Всю неделю Маркус вел себя странно. Он отказывался отпускать меня от себя, следил за каждым моим шагом и запрещал запираться в душе. Скажу больше: несколько раз он приходил, пока я мылась. Маркус прижимался ко мне, и мы долго стояли под водой, обнимаясь. Одной рукой он держал меня за талию, а другой всегда проверял пульс. Разумеется, все заканчивалось сексом, но скорее по моей инициативе. Маркус будто хотел подтверждения, что я рядом, что я жива. Я не сопротивлялась, потому что понимала, что он напуган. Кайл тоже волновался и проверял, как я. Его паранойя не настолько переходила границы, как у Маркуса. Мне было приятно и неловко. Я все еще не осознавала, что моя жизнь была в опасности, поэтому чрезмерная тревожность начала раздражать. Черт, они носились вокруг моей персоны, как две курицы-наседки.

Но стоит признаться, что больше всего я думала не о инциденте и не о странном мужчине. Я даже особо не вникала, о чем он расспрашивал Маркуса, потому что в моей голове крутилась лишь одна мысль. Он не ответил мне. Что, если Маркус не чувствует того же? Вдруг, он не любит меня? Любить, но не быть любимой — печальный троп без счастливого конца. А мне кажется, что после всего, что со мной случилось, я его заслужила. Как бы эгоистично это не звучало, я хочу быть счастливой.

В очередное утро я открываю глаза, ожидая встретиться с бдительным взглядом Маркуса, который проснулся уже несколько часов назад и с того времени смотрел, как я сплю. Я заставала такую картину уже два дня подряд.

Но постель пуста. Простынь остыла, и аромат моего мужчины угас.

Сердце сжимается: куда же делся Маркус? Первый порыв — отправиться на поиски, однако в дверь моей спальни стучатся. Через секунду в комнату заходит Кайл с подносом, на котором стоят тарелка с сендвичами и кружка кофе. Парень с улыбкой ставит еду на прикроватную тумбу и плюхается туда, где недавно лежал его дядя. Слава Богу, что мне стало прохладно, и я надела на себя футболку Маркуса и трусики. Кайлу лучше ее не видеть, поэтому натягиваю одеяло до груди.

— Доброе утро, спящая красавица, — усмехнувшись, мурлычет парень, оглядывая мое заспанное лицо. — Ты продрыхла все на свете.

Пихаю Кайла локтем в бок и, приподнявшись, смотрю на часы. И правда, уже полдень. Кайл протягивает мне поднос. Желудок сжимается от голода, и я приступаю к еде, пока парень о чем-то болтает. Прислушиваюсь, вдруг Маркус где-то в коридоре.

— Да уж, — пережевывая сендвич, отвечаю я. — Чем ты занимался?

Кайл зевает и носом показывает на свои грязные штаны. Субстанция похожа на землю или…

— Черт возьми! Поднимай живо свой зад с моей кровати! — верещу я. — Ты что, убирал стойла? И полез на мое белое постельное белье?