Выход Силой 2 (СИ) - Дай Андрей. Страница 17

Походило это помещение на общий зал дорогого ресторана. Единственное что, вместо стульев были пышные кожаные диваны. В которых, кстати, и расположились те полтора десятка крепких ребят из экипажей черных джипов. За крайним же столиком нас поджидали два разительно отличавшихся друг от друга человека. Первый — классический бухгалтер, сутулый, щуплый и в очках. И второй — здоровяк, лысая, как коленка, голова которого словно бы вырастала прямо из туловища. Минуя шею, так сказать. Широченные плечи, обилие золотых перстней на пальцах — сосисках, и дорогой, но сильно измятый костюм. Мощные надбровные дуги и сломанные уши — явные признаки бурной молодости в нескончаемых сражениях.

Второй был опасен. Сам по себе. Даже не принимая во внимание более дюжины рядовых бойцов за его спиной. А учитывая массу его тела, сомневаюсь, что смог бы победить его в бою один на один. Без применения Дара, конечно.

На счастье, других, столь же опасных, в его отряде больше не было. Обычные бойцы. Скорее — массовка, чем реальная сила. Их я совершенно не опасался. Хотя и подозревал, что у кого-то из них может быть с собой огнестрельное оружие, которое, конечно же, способно было обернуть ситуацию в другую сторону.

Капон поздоровался. Один за нас всех. Мы с воеводой даже кивать в знак приветствия не стали. Глупо желать притащившему целую орду боевиков человеку здоровья и благополучия. Тем более в пяти минутах до драки.

Что интересно: управляющего загородным клубом адвокат нам представил. А вот человека без шеи — нет. Словно бы его тут и вовсе не было.

— Не вижу повода для нашей личной встречи, — вытолкнул я сквозь зубы, устроившись на краешке слишком мягкого, как по мне, дивана. — Но по просьбе достопочтенного Капона, готов вас выслушать.

— Вы должно быть плохо себе представляете, что такое гольф-клуб, — начал «бухгалтер». — Это не только помещение и персонал. Главное здесь — это поле, которое весьма и весьма не дешевое удовольствие. Обустройство даже одной квадратной сажени обходится в двести гривен. А здесь у нас семь десятин! Только на это у нас ушло более трех миллионов гривен. Понимаете? А еще — благоустройство территории, косметический ремонт и многое, многое другое. Аренда собственно земли и зданий особняка малая и незначительная часть наших расходов…

— Сочувствую, — улыбнулся я краешками губ. — Но при чем тут я? Я же не тороплюсь поделиться с вами своими проблемами.

— Просто я пытаюсь вам объяснить, что гольф-клуб не может просто так переехать куда-то еще, — поморщился управляющий. — Это долгое и весьма дорогостоящее мероприятие. Вы же требуете освободить помещения буквально завтра.

— Я все еще не понимаю, почему должен входить в ваше положение, — дернул я бровью. — Это моя собственность. И я не желаю иметь в собственности загородный… гм… клуб. У меня на эти помещения и земли совсем другие планы. Или вы намекаете, что я должен еще и оплатить ваш переезд? Так этого не будет. Разве уважаемый Капон не донес до вас эту простую мысль?

— Мы бы хотели, чтоб вы еще раз поразмыслили на счет продления договора аренды, — быстро выговорил «бухгалтер», и взглянул на быковатого спутника.

— Что ты тут себе цену набиваешь, — странным, каким-то шелестящим, голосом воскликнул представитель силовой поддержки. — Ведешь себя так, будто бы ты бессмертный. Что тебе там? Десять процентов к аренде накинуть? Пятнадцать?

— А ты, собственно, кто? — холодно взглянул я на быка.

— К-как кто? — аж заикаться начал управляющий. — Это господин Мартынов.

— И что? — хмыкнул я. — Ну, Мартынов. Я что? Должен знать всех жителей княжества поименно? Мартынов, ты кто?

— Это мафиози, — прошептал Капон, наклонившись мне к уху. Весь разговор, он так и не сел, продолжая оставаться за моей спиной. — Ночные клубы, дома терпимости, подпольные казино.

— Это должно меня как-то волновать? — громко спросил я адвоката. — Пока я вижу перед собой лишь невоспитанного человека, не боящегося угрожать дворянину.

— У дворян тоже могут поломаться ручки — ножки, — чуточку наклонил бритую голову бандит. — Смекаешь?

— О! — обрадовался я. Все равно, мы с воеводой знали, что эта встреча закончится грандиозной дракой. — Давай, попробуй. Учти только, что при угрозе жизни или здоровью, я право имею даже жизни лишать. Это официальное предупреждение. В присутствии свидетелей, так сказать. Сам-то тоже не бессмертный. Смекаешь?

— Накажите мальчика, — после секундной паузы приказал Мартынов. — Только, чтоб смог потом бумаги подписать…

И началось. Всегда так. Слова — слова — слова, а потом словно взрыв: мельтешение тел и лиц. Сражение, где все просто и понятно. Вот свои, там враги. И нужно чтоб первых осталось на ногах больше, чем вторых. Жаль, что в жизни так далеко не всегда.

Они, верно, думали, что стану покорно сидеть на диване, и ждать, пока мне надерут уши. А я сразу прыгнул вперед. Перекатом преодолел столик, и оказался прямо в середине толпы подорвавшихся исполнить приказ громил. Все, как я люблю.

Первого помню. Я ему коленом в челюсть влетел, и больше этот человек в той драке не участвовал. Вообще, все люди разные. Вес, толщина подкожной жировой прокладки, болевой порог. То, что свалит с ног одного, другого может не заставить даже пошатнуться. Но челюсть — это универсально. Хороший, правильный удар в нужное место челюсти проймет любого.

От второго пришлось уклоняться. Удар в коленку, заход за спину и удар по затылку кулаком, сверху вниз. Даже смотреть не стал, что с ним сталось. Не до того стало. Парни были явно не новички в драке, и перешли, наконец, в активное состояние. Ну, или приняли мысль, что легко не будет.

Маневрировал. Бил не сильно — чтоб без замаха — но старался попадать в самые уязвимые места. Пах, горло, суставы. Никогда не понимал спортивные виды единоборств. В чем смысл? Принять эффектные позы и потрогать друг друга защитными приспособлениями? Максимум, что грозит — кратковременная потеря сознания. Толи дело честное сражение, где побеждает не только самый умелый и отважный, но и тот, кого Боги наделили Удачей. Потому что и ektemann может оступиться…

Хотя, нет. Эти не могут. Пока скакал между диванами и столиками, несколько раз оказывался лицом к схватившимся между собой воеводе и Мартыновым. Бандиту даже с помощью еще пары соратников приходилось тяжело. Старый воин, с каким-то, прямо таки — звериным чутьем, избегал подсечек и коварных, неожиданных ударов изподтишка. Успевая, при этом, и сам обильно раздавать увесистые плюхи не ожидавшим такой прыти злодеям.

Мне порвали костюм. Его было так жаль, что я просто рассвирепел. До этого момента еще как-то контролировал битву. Успевал смотреть на старика и даже на укрывшегося в углу адвоката. А вот потом — нет. Багряная пелена в глазах, сладкая боль в разбитых костяшках и вопли врагов. Славно, что не было с собой холодного оружия. Думается, в пылу сражения, очень у многих бандюганов в тот день сократилось бы количество конечностей.

Кажется, я что-то орал. Или пел. А еще, Капон рассказывал, что у меня в какой-то момент засветились руки. Прямо от плеча до кончиков пальцев. Рукавов, ни на пиджаке, ни на рубашке, к тому моменту у меня уже не сохранилось, и видно было прекрасно. Он говорит, в этот момент боевики стали меня избегать. Ну, то есть перестали наскакивать в попытках ударить или опрокинуть. И что, будто бы, тогда я сам принялся бегать за ними по всему не маленькому залу. И даже, как-то походя, пробегая мимо, отправил в нокаут самого Мартынова.

Спасибо Богам, что вовсе не лишили меня разума, и оставили способность отличать своих от чужих. Некрасиво бы вышло, если бы я еще и на воеводу напал…

Потом стало отпускать. И отпустило вовсе, когда оказалось, что кроме нас с тяжело дышащим воеводой, на своих ногах в зале больше никого нет.

— Лют ты в гневе, Антонушко, — выговорил, наконец, старый воин. И тут же перешел на dansk tunga. Этот древний язык, по нынешним временам, мало кто понимал. — Все ли помнишь, что в битве было?