Стратагемы заговорщика (СИ) - Щербинин Тимофей. Страница 16

— С какой целью? — заинтересованно спросил Дамдин.

— Я хотел совершить торжественное приношение Стальному Фениксу, и попросил Тукуура рассчитать благоприятную дату, — спокойно ответил Улан Холом.

— Хм, — покрутил ус дознаватель. — Вы ведь оба — отличники сургуля, и оба имеете силу и способности предсказывать благие и неблагие даты? Или я неправ?

— Правы, билгор Дамдин, — с легким поклоном ответил Холом. — Но я завален работой в мирской канцелярии правителя, а билгор Тукуур ведает духовной, и высчитывать даты — его прямая обязанность.

— Допустим, — с ироничной усмешкой согласился Дамдин. — Затем Вы проводили билгора Тукуура до дверей, он ушёл домой и вернулся только сейчас. Боюсь, правда, это будет доказать немного сложнее.

— Вы правы, билгор Дамдин, — не стал отпираться Тукуур. — У моего отца нет телохранителей, а его слуга и служанка матери спали так же крепко, как и я. Но в своё оправдание могу сказать, что вряд ли способен вскарабкаться на эту стену.

— Скрывать свои способности может каждый, — чуть отрешённо произнёс прорицатель.

Он говорил нарочито спокойно, даже буднично, но в воздухе неуловимо запахло угрозой. Айсин Тукуур внезапно понял, что кричащая роскошь одежды и бренчащие магические атрибуты превосходно отвлекали окружающих от главного — неприметного, невыразительного лица дознавателя. Оно тут же изглаживалось из памяти, оставались только шляпа, которую можно снять, да усы, которые можно сбрить. Если они уже не накладные.

— Впрочем, другие улики свидетельствуют в вашу пользу, — помолчав, добавил Дамдин. — Так что можете ничего не опасаться.

«А вот этого-то делать и не стоит», — подумал Тукуур.

— Вряд ли это возможно, учитывая обстоятельства, — вежливо ответил он, бросив выразительный взгляд на покойника.

— Продолжим историю нохора Холома, — невозмутимо произнёс Улагай Дамдин. — Старший слуга показал, что Вы, проводив своего коллегу, спустились на кухню. Зачем?

— Чтобы приготовить себе травяной настой. В отличие от господина Буги, я предпочитаю на ночь изгонять из головы работу и приманивать сон, — Холом криво усмехнулся. — Предваряя ваш следующий вопрос, благодаря этому снадобью я спал без сновидений и ровным счётом ничего не слышал до тех пор, пока в мою комнату не вломилась стража.

— Удобно, — холодно прокомментировал Дамдин. — Вы не видели, как госпожа Илана готовит пресловутый напиток шаманов?

Улан Холом бросил на дознавателя удивлённый взгляд.

— Она его не готовила, — сухо ответил он.

— Неужели? — промурлыкал столичный прорицатель. — Странно, что отец не доверил это любимой дочери, постигшей путь внутренней гармонии. Что же, к этому мы вернёмся. Значит, до прихода слуги с отваром доблестный Буга был ещё жив…

— Как и после, — хрипло произнёс телохранитель. — Я видел его через открытую дверь.

— Прекрасно, — усмехнулся Дамдин. — Вот мы и добрались до Вас, нохор Санджар.

— Я простой солдат, — буркнул тот. — Без рангов.

— Как вам угодно, — пожал плечами прорицатель. — Свою версию Вы изложили господину Максару и, полагаю, ничего добавить не хотите?

— Я рассказал всё, что видел, — угрюмо ответил тот.

— Хорошо, хорошо, — удовлетворённо кивнул дознаватель. — А теперь моя любимая часть — нестыковки. Сегодня они довольно грубые, но чего ждать от провинции? Начнём со следов. Следы на подоконнике, следы под окном, следы, ведущие к сараю… А за ним — цветник, господа! Нежные, хрупкие стебельки, заботливо высаженные один к одному. И ни один не сломан! Похоже, наш убийца призвал на помощь крылатого коня! Или очень хорошо прыгает, но вот незадача: по другую сторону изгороди ни одного следа. Ни от сандалий, ни от кабкабов, ни даже от ходуль.

— Это мог быть мохнатый, — с сомнением произнёс Максар.

— К сожалению для собравшихся, нет, — развёл руками Дамдин. — Под окном действительно натоптано, но не нужно быть Скальным Лисом, чтобы видеть — это сплошь следы обуви. Ни одной босой ступни, тем более — дикарской. Так что, господин Максар, ваш район поисков сужается до этой самой комнаты. Давно вы его приговорили? — внезапно спросил он Илану.

Глаза девушки расширились от изумления, но она лишь сдавленно вдохнула.

— Мне послышалось, или это было вы-множественное? — подозрительно прищурился Улан Холом. — Не двойственное и не величальное?

— Ответ у вас на виду, — прорицатель взмахнул рукой, и светящаяся сфера подплыла к лицу убитого.

— «Разум» и «справделивость»! Я знал, что она нигилистка! — торжествующе воскликнул Максар.

— Это тяжёлое обвинение, — сухо заметил Тукуур. — Как секретарь духовной канцелярии временного правителя, я требую доказательств. Веских доказательств, — помолчав, добавил он.

— У меня с собой есть любопытный документ, — певуче ответил Дамдин.

Отточенным жестом он извлёк из внутреннего кармана свиток с печатью начальника гарнизона.

— Я, Багула Бююрчи, сознаюсь и раскаиваюсь в том, что в третий месяц засухи года тысяча триста восемьдесят шестого от Первого Воплощения, будучи омрачён неблагими духами, поверил бунтарским речам Темир Иланы, самоназванной выпускницы толонской школы врачевания, и присоединился к движению «Разум и справедливость». Вышеназванная девица склонила меня ко многим и многим неблагим поступкам, в числе которых… Продолжать?

Рассеянный взгляд Иланы стал злым и колючим.

— Вам… должно быть стыдно пытать детей, мудрейший Дамдин, — голос девушки был сухим и надтреснутым, как если бы кто-то давил ногами фарфоровые черепки.

— Не Вам рассказывать мне о стыде, — с жесткой усмешкой отрезал дознаватель.

— Я полагаю, мудрейший Дамдин знаком со сборником "Четырежды сорок самооговоров"? — подчёркнуто вежливо спросил Айсин Тукуур.

Дворцовый прорицатель угрожающе усмехнулся.

— Сомневаетесь в беспристрастности начальника гарнизона, юноша? Или в моей?

— Ни в коем случае, билгор Дамдин, — покачал головой знаток церемоний. — Я лишь следую мудрости Смотрящего-в-ночь, который в своём Пятом воплощении написал "Драгоценный скипетр судьи Верхнего Мира", где прямо указал на склонность преступников оговаривать себя под пытками для того, чтобы они скорее прекратились.

— Ловко, билгор Тукуур, — промурлыкал дознаватель, — но вы идете по тонкому льду или, как у вас говорят, по зелёной трясине. Кто, кроме этой бунтарки, сказал, что я пытал юного Бююрчи? Может, и Вы — её сообщник?

Айсин Тукуур почувствовал в груди неприятное жжение, словно столяр провёл по его сердцу грубой полировочной шерстью. Он сжал губы, понимая, что дознаватель обратит любое слово против него.

— Надеюсь, что нет, — вздохнул Дамдин. — Надеюсь, мои слова откроют Вам глаза, билгор Тукуур. Я специально не стал накрывать тело нохора Буги тканью, чтобы вы все могли видеть его раны. Посмотрите внимательнее. Что вы скажете?

Улан Холом прищурился, всматриваясь в черты убитого.

— Тело начали готовить к сожжению? — резко спросил он.

Прорицатель молча покачал головой.

— Слишком мало крови, — мрачно произнёс страж. — Клинок пробил грудь и был извлечён, но здесь на удивление чисто.

— Отлично, нохор Холом! — кивнул Улагай Дамдин. — Я тоже пришёл к выводу, что сердце покойного перестало биться до того, как был нанесён удар. В противном случае, зачем убийце понадобилось закапывать в саду остатки пиалы? Не найдя в комнате сосуд, в котором было зелье, я заподозрил неладное, и подумал: могла ли пробежка убийцы в сад служить ещё одной цели кроме запутывания следов? Мои помощники прорыхлили цветник, и вот!

Он сделал быстрый знак рукой, и в комнату шагнул знакомый собравшимся сотник из "Снежных барсов". В руках он нёс тряпицу, в которую были завёрнуты комья земли, из которых торчали расписанные голубой и зелёной глазурью черепки и несколько мёртвых дождевых червей.

— Как видите, мне даже не пришлось искать больную собаку, чтобы дать ей полизать черепки, — с ядовитой усмешкой прокомментировал дознаватель.