Сердце пламени (СИ) - Троицкая Алеся. Страница 36

— Ты, Райнхард, самое большое моё разочарование! Напыщенный, самовлюбленный болван! Избалованный мальчишка, подвластный зову чрева и плоти, для которого мир — лишь поле для игр и наслаждений.

— Рад стараться, — Райнхард закашлялся, его тело выгнулось от боли, и он вновь грузно упал на пол.

Альхард подошёл к Ланару.

— Это яд?

Альхард запрокинул голову старшему сыну и беспрепятственно влил содержимое.

— Надеюсь, яд, — горестно усмехнулся изувеченный мужчина. — Я давно готов к смерти.

Альхард скривился:

— Жалкий слизняк! Иногда мне кажется, что ты вообще не от моего семени. Слишком умён и рассудителен. Если бы не твоё помешательство на той девке, я бы сделал тебя великим. Но, увы, рассудок тебя подвёл. Возможно, это к лучшему: ты такой же, как они, предатели своей крови и рода.

Ланар закрыл глаза и тоже упал на пол, скручиваясь от боли.

— Вирра…

— Не прикасайся к ней! — взревел Янар, пытаясь совладать с зачарованными путами и призвать огонь.

— Моя маленькая девочка, — Альхард присел возле бесчувственного тела. — Ты — насмешка злого рока: украла жизнь моей возлюбленной и стала её копией. И каждый раз, когда я на тебя смотрю, во мне борются два противоположных чувства… но всегда побеждала любовь. Сейчас же я утратил её и могу со спокойным сердцем тебя отпустить. — Он запрокинул ей голову и аккуратно влил несколько капель. Поцеловал в лоб и не без помощи стражи поднялся на ноги. Взял у Еремиаса исчерченный рунами лист и самозабвенно зашептал. Алый анимус на его шее вспыхнул и, как паук, раскинул лапы и потянул тонкие нити к листу, зажигая символы, а от них — к трем фигурам, скорчившимся на полу. И каждая нить попала прямо в сердце, а потом и в душу альхам. Амулет на шее Райнхарда с руной ветра — символ того, что он управляет стихией, побледнел, а через мгновение исчез. Ланар перестал корчиться, его словно отпустила боль. Взгляд его остекленел, а на лице расплылась улыбка невероятного счастья и вновь обретенной потери. Его разум сковала неведомая грёза.

Вирра так и не пришла в себя. Внезапно её рыжие волосы стали тускнеть и превратились в седые, а лицо и тело начали усыхать на глазах, пока не стали старыми и немощными. Амулет с руной земли погас и стал плоской гладкой медяшкой.

— Что ты наделал?! — взревел Янар, не веря своим глазам.

— Дал им то, чего они желали. Ты же не думал, что после предательства они заслуживают быстрой смерти? Нет, они будут страдать и мучиться еще долго, пока смерть сама не решит их забрать или малодушие не заставит их, например, спрыгнуть с обрыва. — Альхард кивнул троготам: — Уберите этот мусор из моего дворца, и чтобы никаких неожиданностей!

Янар вскочил на ноги. Путы с трудом, но удалось победить. Он сбил Альхарда с ног и начал колотить, но один из стражей накинул веревку ему на шею и Янар взревел: веревка, пропитанная флюсцой, нещадно обожгла. Он хотел сорвать её, но четверо троготов затянули петлю сильнее и вновь пленили стихийника.

Альхард присел рядом, морщась от боли и вытирая кровь с разбитой губы.

— Пора с этим кончать, сын. Принесите печать.

— Что, не хочешь исполнить моё желание и сдохнуть?

В комнату внесли железный штырь. На его конце была выкована руна, с которой стекала кровь.

— Думаешь, я боюсь смерти?

— Нет, поэтому и наказание для тебя особенное.

Альхард вновь взмахнул рукой, и со стихийника сорвали жилет и тунику, оголяя торс. С шеи сдёрнули амулет с руной огня, передали Альхарду. Тот небрежно покрутил медяшку в руках, и она стала плавиться в его ладони, тяжелыми каплями опадая на пол. Ещё один взмах руки — и трогот вонзил под сердце мужчины железный штырь.

Удержать крик боли не удалось: безобразная печать, оставив кровавый след, начала нещадно печь, а на коже появились белые шрамы. Но через мгновение всё прошло. Янар поднял недоуменный взгляд на отца:

— И это всё?!

Троготы отступили, убрали веревку с флюсцой. Альхард поднялся, снял с себя уцелевшие анимусы и раскинул руки в стороны:

— Даю тебе еще один шанс, сын! Уничтожь меня, спаси своих братьев и сестру. Обрушь свою ярость и испепели меня.

Просить Янара дважды не пришлось. Напрягая каждую мышцу, он неистово сжал челюсти и, нащупав алый поток своей энергии, послал её в сторону отца, желая превратить его самодовольную ухмылку в прах.

Но проходили секунды и ничего не происходило. И чем больше мужчина старался, тем слабее становился. Упал на четвереньки, задышал чаще. С запоздалым ужасом осознал, что сильное и натренированное тело, заточенное на убийства, становится немощным и непослушным, и что чары, которые он всё ещё чувствовал в себе, изменяют ему и не дают даже искры.

— Что ты сделал?!

— Какая жалость, — покачал головой Альхард. — Твоя внутренняя сила оказалась такой слабой. Кажется, я слегка погорячился: не Райнхард, а ты, Янар, моё самое большое разочарование!

Глава 16

Дрожь охватила тело. Сердце неистово барабанило, отдаваясь набатом в ушах. Глаза панически метались в поисках света, дышать становилось всё труднее. Руки и ноги запутались в колком одеяле. Ивонет закричала, но звук вышел приглушённый и жалкий. Она свалилась с лежанки и прижалась щекой к стылым доскам, унимая горячку...

Сон. Это всего лишь сон…

Только когда кошмар отпустил, а мысли прояснились, Ивонет обнаружила себя на полу в темной каморке, насквозь пропахшей рыбой.

Поднялась, покачнулась и припала к стене. Что за напасть? Или ноги не держат, или действительно пол шатается?

Она попробовала добраться до двери, но коварный пол вновь пошатнулся и опрокинул настойчивую принцессу на узкую кровать. Только с третьего раза, упрямо сжав губы, Ивонет все же сумела преодолеть проклятый метр, выйти из душной каморки без единого окна и оказаться в помещении, полном людей и провисших гамаков, прикрепленных к деревянным перекрытиям.

Упитанные мужчины играли в кости на деревянном ящике, освещенном тусклой лампой, мальчишки в углу громко смеялись, пересказывая байки. Женщины вели тихие беседы, качая на руках младенцев. А в самом дальнем и темном углу стонали бедолаги, которым качка приносила страдания. Обнимая деревянные кадки, они извергали в них содержимое желудка, примешивая к запаху смолы и пота запах рвоты.

Ивонет поспешила выбраться наверх, но долговязый мальчишка, толкая перед собой небольшую бочку, зло гаркнул на неё:

— С дороги!

Ивонет вжалась в переборку, провожая его растерянным взглядом. И, стараясь сдержать приступ дурноты, спросила:

— Мы на корабле?

— В заднице краба! Не корабль, а решето, только успевай смолить дыры, — сквозь зубы прорычал он и был таков.

Ивонет поспешила по лестнице наверх, туда, где виднелось заплывшее серыми облаками небо. Оказавшись на верхней палубе, она тут же поймала порывистый морской ветер, растрепавший чёрные пряди.

О Создатель! Куда ни глянь, вокруг морской простор. Невозможно! Хотя… почему нет? После того что с ней произошло вообще удивительно, что она очнулась.

Потерянная женская фигурка, выпорхнувшая из пассажирского отделения и заметавшаяся по кораблю, словно перепуганная пташка, не осталась без внимания. Моряки, несшие службу на почтовом бриге «Борзая», с любопытством осматривали гостью, а пассажиры с верхней палубы глядели брезгливо и настороженно. Но Ивонет это не трогало, ей нужно было как можно скорее найти Янара.

— Леди, у вас проблемы?

— Что? — придерживая свободной рукой развевающийся подол платья, спросила Ивонет, увидев перед собой статного мужчину в наряде флибустьера. Штаны, заправленные в высокие сапоги, обвивающий талию синий кушак, за которым притаился кинжал, и белая рубаха, распахнутая на груди и являющая загорелое тело с твердыми мускулами.

— К вашим услугам капитан Маркус Анивьер, — отрапортовал мужчина, протянув руку.

— Ивонет, — смутилась девушка и опустила взгляд, стыдясь своего заляпанного грязью платья, чумазых рук и растрепанных волос. — Я ищу своих друзей.