Стрекоза (СИ) - Литера Элина. Страница 96

Я не ошиблась. За дверью была спальня с горящим камином, напротив которого между низкими креслами стоял маленький столик с бокалами, бутылью вина и тарелкой закусок. Босыми ногами с подвернутыми штанами я переступила порог, и Аларик показал мне на второе кресло.

— Я собирался навестить тебя завтра в гостинице. — Начал он, разливая вино. — Но раз ты поторопилась... — Он подал мне бокал, поднял свой и тепло улыбнулся. — Госпожа Лориетта Долран, согласны ли...

— Аларик! — едва не расплескав вино я вернула бокал на столик. Кажется, я только сейчас опомнилась и обнаружила, что сижу у Аларика в спальне. — Ты знаешь, чем занимаются порученцы?

— Знаю. То сопли детям вытирают, то глотки бандитам режут. Иногда перегоняют ценных коров, ловят сбежавших карликовых тигров, перевозят взрывоопасные артефакты и секретные документы, которые могут разжечь небольшую войну. Да, Бейлир мне многое рассказал. Если ты помнишь, мы провели неделю вместе, а посиделки у костра располагают к откровенностям. Лавронсо тоже молчанием не отличалось.

Ох... друзья... Я хлебнула вина. Новость о том, что Бейлир и Лавронсо выложили обо мне все, что знали, стоило запить.

— Тебе наверняка известно, где они сейчас, — я не знала, что ответить на признание, и попыталась оттянуть разговор.

— Бейлир в Боулесине. Он обещал зайти завтра утром и сообщить, где ты остановилась. — Я скрипнула зубами в ответ. Будто бы ни в чем не бывало Аларик продолжал: — Лавронсо, Секирд и Хитра на островах. Лавронсо недавно написало, что получило лицензию лекаря. Секирд при нём, учится на лекарского помощника. Хитра нашла стаю оборотней, сбежавших из своих кланов, у них что-то вроде общины. Мордагу я помог вернуться в университет. Кто еще… Ах, да. Помнишь защитницу парков из Иркатуна?

— Леди Эливан? Конечно.

— Эльфийское посольство решило, что она достойна их заступничества. Тайный отдел согласился ее выпустить, но пожелал иметь на глазах. Посольство пристроило ее замуж за смотрителя дворцовых парков, полуэльфа.

— Полагаю, он симпатичнее виконта, — усмехнулась я.

— Намного, — кивнул Аларик.

Он подлил еще вина. За окном бушевала настоящая буря, а здесь камин трещал искрами, и внутри разливалось тепло от вина. Трясясь в дилижансе по дороге в Боулесин я решила, что расскажу Аларику о своей работе, и он сам от меня откажется. Теперь я видела — как неглупый человек он все понял еще в Стрекозе. Понял, но все равно искал меня! Как он может ввести в семью женщину с таким прошлым?

Не дождавшись от меня ничего, Аларик заговорил вновь:

— Я понимаю, что ты дала мне ответ тем, что исчезла. Даже Бейлир не знал, куда ты делась. По новостям с юга мы поняли, что все идет как задумано, но все же волновались за тебя. Вскоре мне пришло письмо из "Дикого Шиповника". Я узнал, что с тобой все в порядке, у тебя своя жизнь. Я пытался принять твое решение и тоже жить дальше. — Он помолчал. — Наверное, я слаб. Ты смогла уехать из Боулесина десять лет назад и ни разу не посмотреть в прошлое, но у меня не получилось отпустить тебя. В тот год я искал тебя, оттягивая свадьбу, но не нашел. Теперь же, когда я узнал, что ты в "Шиповнике", я долго мучился сомнениями, но все же не выдержал и поехал к тебе. Ты не пришла в "Незабудку". — Он помолчал. — Я отчаялся, но госпожа Мостклер подала идею отправить тебя в Боулесин, когда учителя поедут по пансионам.

— Что? Это она придумала?

Госпожа Мостклер слишком хорошо знала меня еще с тех времен, когда я была резвой пансионеркой. Она знала, что я могла сбежать от Аларика, но отказаться от него, сидя рядом, глядя в лицо... На это моих сил не хватило.

Аларик кивнул:

— Да, она придумала. Признаюсь, я не возражал, хоть и был уверен, что все бесполезно. Но я слаб, — повторил он. — Госпожа Мостклер написала, что ты будешь здесь в начале июля. Я решил увидеть тебя хотя бы для того, чтоб услышать окончательное "нет" и больше ни на что не надеяться. — Он грустно улыбнулся. — Меня учили, что навязываться женщине, которая не хочет тебя видеть, дурной тон. И что мужчины должны быть гордыми. Наверное, я выгляжу жалко…

Я покачала головой. Уж точно не более жалко, чем женщина, подглядывающая за семьей любимого в окно второго этажа.

— Аларик, неужели ты не видишь, какой я стала? Я видела смерть, я сама несла смерть. Мне приходилось отворачиваться от существ в беде, которых я не могла спасти, потому шла к другой цели. Работая на тех, кто мне платил, я могла жонглировать другими существами, и не всегда знала, все ли фигурки останутся целыми. Я и сейчас не знаю.

— Я вижу, Лори, но совсем другое. Тем утром, когда мы снова встретились, твои друзья рассказывали мне про "капитана Цинтию". Эльф, дварфо и орк — мне представилось, что некая суровая госпожа командир держит в железном кулаке эту разношерстную компанию. Я был уверен, что встречу прожженную циничную даму, которая смотрит на мир как на скопище дерьма. Прости, что я так прямо. Впрочем, ты наверняка еще не и такое слышала.

Я хмыкнула. О да.

— Когда мы увиделись и пошли в лес, я цепенел от ужаса как никогда в жизни. Мне не было так страшно, даже когда я сделал глупость и задержался в дальнем селе без охраны, а кто-то из местных решил, что закрыть лица тряпками и пощипать барона будет неплохой идеей. Тогда я знал, что предпринять. Но что бы я делал, если Лори, которую я люблю, настолько изменилась?

— Аларик, я изменилась.

— Но не так. Лори, по делам баронства я сталкиваюсь с самыми разными существами. Я встречал тех, кто потух навсегда после пережитой беды. Я видел и тех, кто выбрал жизнь, где свету и вовсе нет места. И те, и другие видят вокруг только уродство, гнусь и мерзость. Все светлое для них — лишь прикрытие для неприглядной оборотной стороны. У всякой красоты они ищут изъяны. Светлые стороны души они считают слабостью, наивностью и гордятся, что избавились от этого недостатка. Они уверены, что смотрят на мир, как он есть, а на деле заблудились на его изнанке.

Я опустила глаза:

— Аларик, но именно через это я и прошла. Похоронив Нимнадила, я возненавидела весь мир. Я плохо помню те дни. Возможно, мне и не стоит их вспоминать.

— Ты прошла по тьме и вернулась обратно. Ты вернула свой свет, а может, зажгла новый. У зла нет власти над тобой. Я не знаю, достоин ли я тебя, но я люблю тебя, может быть, даже сильнее теперь. Ты мне нужна, Лори, ты мне очень нужна, именно такая.

Я не знала, что ему ответить, а Аларик не знал, что еще мне сказать.

Мы помолчали, и он вздохнул:

— Лори, в твоем распоряжении гостевая комната. Утром мой экипаж доставит тебя в гостиницу, если... — Он посмотрел мне в глаза и с видимым усилием спросил: — Лори... Я тебе нужен?

Такое короткое слово "нет", но я так и не смогла его произнести. Я могла убегать от Аларика, но от себя не убежишь.

Я пыталась найти слова, но ничего не получалось. Я пыталась сказать что-нибудь уклончивое, но не могла произнести ничего.

Ничего, кроме признания:

— Нужен... Но, Аларик... Разве мы можем быть вместе?

— Можем. Как мне убедить тебя?

— Не знаю, — я не могла выдержать его взгляд, и опустив голову, еле слышно пробормотала бокалу: — Я не знаю, возможно ли это.

Мне казалось, что теперь он не выдержит и отступится. Аларик зря считал свою настойчивость слабостью. Он вышел на бой с моими демонами, а я ничем не могла ему помочь. Не представляю, какими словами можно разогнать бесчисленные сомнения, которые поднимаются на поверхность, словно пузыри из трясины, и лопаются, отравляя путников смрадом. Мои страхи, будто болотные духи, выплыли на поверхность, и я в панике искала путь к отступлению. Мне нельзя оставаться…

Аларик предпочитал разговорам действия. Он поставил свой бокал на столик и отправил мой туда же, поднял меня из кресла и притянул к себе.

С первым поцелуем нахлынули воспоминания, будто и не было десяти лет. Все барьеры рухнули, все бастионы сдались, болотные духи забились в щели. Где-то далеко-далеко билась мысль: неужели он хочет видеть такую женщину рядом, касаться меня такой... Но он видел, он касался, и горячая волна смыла сомнения, растворила, как не бывало.