День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 91

— Лейтенант, нам не нужна помощь! Сполдинг ответил:

— Какого черта! Мне нужна!

Сполдинг принял решение избавиться от тяжелого снаряжения. В море полетели лестница, огнемет, минометы, одна из двух базук, часть боеприпасов. Многим солдатам удавалось держать над водой винтовки. К удивлению лейтенанта, оружие заработало сразу, как только десантники вышли на сушу. «Это доказало высокую эффективность наших „М-1“, — заметил он в интервью.

Взвод потерял лишь несколько человек. В определенном смысле Сполдингу повезло. Он высадился там, где оборона противника была слабее, чем на других участках. Кроме того, немцев интересовали более крупные цели.

По пляжному песку десантники передвигались с трудом. «Они слишком намокли, чтобы бежать, — объясняет Сполдинг. — Со стороны казалось, что солдаты идут против сильнейшего ветра». У дамбы сержант Куртис Колуэлл прорвал удлиненным зарядом дыру в колючей проволоке. Все по очереди поползли на ту сторону заграждения.

Лейтенант снял с плеча рацию, вытянул антенну и попытался связаться с командиром роты. Но рация не действовала. «Мне надо было бы ее выбросить, — говорит Сполдинг. — Но тренировки настолько прочно засели в голове, что я машинально закинул ненужную рацию обратно за плечо. То, чему нас учат, остается с нами надолго».

За дамбой взвод встретил более сильный огонь. Один десантник погиб. Впереди простиралось заминированное болото. Стречик и рядовой Ричард Галлахер отправились на разведку.

— Здесь мы не пройдем! — прокричали они. Чуть левее дозор нашел скрытый проход, ведущий через минное поле. Взвод пересек его и вышел к подножию скалы. Пехотинцы начали подниматься, ориентируясь на еле заметную тропинку.

«Мы все еще не видели никого ни справа, ни слева от нас, — рассказывает Сполдинг. — Мы не могли понять, что случилось с нашей ротой. Позади в море горели корабли. В прибой уткнулся подбитый танк. Мы решили больше не оглядываться».

Слева по склону им встретился ДОС. Из него пулеметчики вели огонь по берегу: «Мы выстрелили, но что толку. Мы сами не раз попадали под обстрел, а пока почти все живы». К этому времени взвод был уже на полпути к вершине, в самой гуще немецких траншей и укрепленных полевых позиций. Галлахер, дозорный, передал по цепочке, что обнаружил тропу, скрытую в естественных углублениях. Она ведет вправо за окопы в минном поле. Сполдинг пошел вперед.

Сержант Биско крикнул ему: «Лейтенант, берегись этих чертовых мин!» «Этот район был просто нашпигован ими, — вспоминает Сполдинг. — Но, к счастью, никто из нас не подорвался. Рота „Эйч“, которая шла по той же тропе позже, потеряла несколько человек. Сам Господь был с нами, и на плечах каждого сидел ангел-хранитель».

Откуда-то сверху застучал пулемет. Сержант Блейдс выстрелил по нему из единственной базуки, но промахнулся. Пуля попала ему в руку, другая сразила насмерть рядового. Сержант Фелпс выхватил «Браунинг» и упал: очередь полоснула его по обеим ногам. Сполдинг решил закидать огневую точку гранатами.

«Когда мы подползли к доту, — рассказывает он, — из него с поднятыми руками вышел одинокий пулеметчик и заорал:

— Kamerad!

Нам нужны были пленные, чтобы выяснить обстановку. Поэтому я скомандовал своим солдатам — не стрелять».

«Немцем» оказался поляк. Он сообщил Споддингу (переводил сержант Стречик), что в соседних окопах еще 16 поляков. Перед боем среди них прошло голосование: сражаться или нет. Все были против. Но немецкие сержанты пригрозили расправой: «Поляк также сказал, что не стрелял в нас. А я сам видел, что он попал в трех наших ребят. Я поручил его сержанту Блейдсу, которого поляк ранил. Блейдс отдал свою базуку другому десантнику и конвоировал пленного с траншейным ножом».

Сполдинг разместил раненых в гроте, где санитар Джордж Боуэн оказал им первую помощь. Лейтенант высоко оценивает действия своего медика в этот день: «Он все утро не отходил от раненых на берегу. Никто не ждал его больше пяти минут. Он оказывал не только медицинскую помощь, но и огромную моральную поддержку. За свою доблесть Боуэн удостоился креста „За боевые заслуги“.

Снова вытянувшись в цепочку, взвод продолжал подниматься наверх, стремясь не обнаружить себя и в то же время высматривая огневые позиции противника: «Когда мы выходили на гребень, сержант Кларенс Колсон вдруг насторожился и приготовил „Браунинг“. Справа от нас он увидел пулеметное гнездо. Сержант открыл по нему такую бешеную стрельбу, что ему не успевали подносить патроны». Было 8.00. Десантники заняли вершину горы и начали прочесывать немецкие траншеи.

Споддинг и его взвод, как и другие небольшие подразделения, которыми командовали капитан Джо Доусон и капитан Роберт Уокер, совершали настоящие подвиги. Они показывали примеры героизма, самоотверженности, отваги, боевого товарищества, инициативы, тактического мастерства. Именно такие качества армия воспитывала в молодых людях, пришедших с гражданки на военную службу, — в солдатах, сержантах, младших офицерах.

Одно из величайших достижений в истории Соединенных Штатов — создание в годы Второй мировой войны мощного промышленного потенциала. Другое — это формирование бойцовских и лидерских качеств в младших офицерах (по сути, ровесников студентов колледжей). Им мы во многом обязаны тем, что выиграли войну.

И в 8.00 отряды, пробивавшиеся на скалы, все еще действовали разрозненно. Взвод Сполдинга вышел на плоскогорье между деревнями Колевиль и Сен-Лоран. Перед ним стояла задача в Сен-Лоране соединиться с ротой «Е» 116-го полка, которая должна была подойти с правого фланга. Десантники Сполдинга не знали, что рота «E» 116-го полка высадилась слева от них и застряла у дамбы.

Рота «Л» 16-го полка прибыла в 7.00, на полчаса позже, чем планировалось, и почти на километр левее от назначенного участка. По графику ей надлежало выгружаться у выезда, который ведет прямо к Колевилю. Она же оказалась у «Фокс-Грин» и частично у «Фокс-Ред», на восточной границе «Омахи». Здесь прилив подступает к практически отвесным скалам.

Поскольку суда подошли с большим опозданием, прилив накрыл береговые заграждения. В секторе «Фокс-Ред» не намечалась высадка войск. Поэтому минные ловушки остались нетронутыми. Рядовой Кеннет Романский видел, как взлетел в воздух катер по правому борту. Он посмотрел в левую сторону, и там горело судно, подорвавшееся на мине. На его глазах пожар выбросил объятое пламенем тело десантника. «Наш взводный, лейтенант Годвин, закричал:

— Полный назад! Полный назад! Отведите эту чертову посудину назад!

Британский рулевой отошел метров на сто в море и сдвинулся влево.

— А теперь сбросьте рампу, — скомандован Годвин. — И поскорее!»

Глубина была почти два с половиной метра. Романский сразу же коснулся дна. Он выкинул винтовку, заряд «Бангалор», надул «Мей Уэст» и поплыл к берегу, усиленно отталкиваясь от воды ногами. Потом Кеннет переполз прибой, вскочил и скрылся под скалой: «Там уже лежали несколько человек. Одни мертвые, другие — раненые. Ощущение беды, катастрофы. Я растерялся. Потом взял у погибшего солдата винтовку. Она была снабжена гранатометом. Я запустил все мои шесть гранат на скалу. Не знаю, попал ли в кого-нибудь. Главное, что они разорвались на вражеской территории».

Романский взглянул в сторону моря и увидел то, что он «никогда не смог забыть»: «Волны перекатывали в прибое мертвое тело. Оторванная нога держалась на кусочке ткани. Подскакивает тело, рядом отдельно подскакивает нога. Падает тело, отдельно падает нога».

Справа от того места, где находился Романский, какой-то незнакомый офицер пытался собрать людей, чтобы подняться по узкой расщелине в восточной части скалы. Он взывал:

— Все ко мне! Все ко мне!

Романский вызвался вступить в отряд незнакомого офицера. Группа насчитывала человек 20. Они двинулись в путь. За ними потянулись и другие.

Между взводом Сполдинга справа и ротой «Л» слева высаживались роты «Е», «Эф» и «И». Они перемешались, выбились из графика, запутались в заграждениях или завязли у дамбы. Подразделения несли большие потери, но не отвечали огнем на огонь.