День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 90

В результате противник мог безнаказанно вести прицельный огонь по десантникам. Американские пехотинцы пробивались к берегу без какой-либо поддержки. Они несли невероятные потери, особенно в прибрежных водах и на 200 м открытого пляжа. Высадка первого и второго эшелонов 16-го полка, как, впрочем, и 116-го, больше напоминала сухопутные атаки через «ничейную землю» под Соммой времен Первой мировой войны, нежели операции, типичные для Второй мировой войны.

«Мы потеряли всякий интерес к жизни, — говорит рядовой Джон Макфи. — На нас навьючили столько снаряжения, что мы чувствовали себя загнанными мулами. Я был молод, в отличной форме. Я мог выдержать большие физические нагрузки. Но меня так укачало, что смерть казалась благом. На самом деле, я готов был умереть. Так меня измотало».

Спрыгнув с рампы в воду, Макфи еле доплелся до берега. Там он «свалился с ног и пролежал, казалось, целую вечность». Его трижды ранило: в спину и в левую ногу. Парализовало руку: «И мне стало легче. Страх исчез. Я знал, что умираю. Молился Создателю и просто ждал».

Макфи посчастливилось. Его подобрали товарищи и отнесли к дамбе. Потом Джона эвакуировали в Англию. Ему сказали, что его раны «стоят миллиона долларов». Так или иначе, война для Макфи закончилась.

Когда рампа опустилась на катере, где находился сержант Клейтон Хэнке, он вспомнил о своем детстве. Когда ему исполнилось пять лет, он увидел в одной бостонской газете фотографию времен Первой мировой войны и заявил матери:

— Я хочу стать солдатом.

— Никогда больше не говори этого, — ответила мать. Однако в 17 лет Хэнке вступил в регулярную армию. Стоя у сходни, он вспомнил слова матери и сказал себе: «Это был мой выбор. Я напросился сам на все это и то, что меня еще ожидает». Он нырнул в волны и поплыл к берегу.

Рядовой Уоррен Рульен высадился со вторым эшелоном. Вокруг в воде колыхались тела убитых солдат. Он прижался к стальной балке заграждений, которые уже накрывал прилив. Его комвзвода, 19—летний лейтенант, прислонился к другой.

Лейтенант крикнул:

— Эй, Рульен, я пошел!

Он не успел отойти, как его подсекла пулеметная очередь.

Рульен выловил из воды тело одного из погибших десантников и, держа его перед собой как укрытие, двинулся к берегу.

«Вскоре рядом со мной оказались еще четыре солдата, — рассказывает Рульен. — Я им говорю:

— Не создавайте толпу.

А они — ноль внимания. Тогда я оставил их с трупом, а сам, приседая как можно ниже, попытался преодолеть хотя бы еще несколько метров. Наступил на отмель и пополз по ней на животе». Однако на другой стороне вода снова чуть не накрыла Рульена с головой. Слава Богу, до суши оставалось совсем немного. На берегу он встретил трех офицеров, «в полном оцепенении сидевших на песке»: «Никаких команд я не слышал». В итоге Рульен, как и другие уцелевшие десантники, оказался в укрытии возле дамбы.

Старшину-рулевого катера, на котором ждал высадки рядовой Чарлз Томас, убило пулеметной очередью, когда судно приближалось к берегу. Кто-то из членов команды встал на его место. Командиру взвода оторвало руку, когда тот попытался опустить рампу. Все же сходню удалось сбросить, и десантники один за другим посыпались в прибой. Томас нес удлиненный заряд «Бангалор», поэтому отстал.

«Я остановился, — рассказывает Чарлз, — чтобы прихватить с собой дымовую гранату, хотя у меня и без того хватало груза. Привычка запастись чем-нибудь полезным. Парень, который командовал катером, заорал на меня, чтобы я поторопился: у него нет времени. Я повернулся и ответил:

— А у меня есть».

Томас спрыгнул в воду, погрузился в нее по шею: «Каска съехала назад, и ремешок сдавливал горло. Винтовка волочилась по дну, мешая идти». Он надул свой «Мей Уэст» и с трудом доковылял до суши: «Мне пришлось потом ползти через тела погибших и раненых. Трудно было определить, кто уже мертв, а кто еще жив. Это уже не имело значения. Нам приказали не останавливаться и идти только вперед. Иначе тебя самого подстрелят».

Когда Томас добрался до дамбы, он увидел возле нее «груды „джи-айз“ — и убитых, и раненых»: «Я лег на бок, отвернулся, раскрыл ширинку и помочился. Не знаю, почему я это сделал: одежда вся насквозь мокрая, вокруг стрельба, смерть. Наверное, мне не хотелось скверно пахнуть».

Томас направился вдоль стены влево и набрел на группу солдат из своей роты: «У большинства не было даже винтовки. Они выклянчили у меня сигареты. Я сберег три блока, завернув их в восковку». Томас фактически находился у подножия скалы (чуть ниже того места, где теперь расположено американское кладбище). По его мнению, «немцы могли вышвырнуть нас метлами, если бы знали, сколько нас осталось и в каком мы состоянии».

Капитан Фред Холл шел на ДССПЛС вместе со штабной группой 2-го батальона (командир подполковник Герб Хикс). Он был начальником оперативного отдела. Его сердце сжалось, когда он увидел в волнах желтые плоты и людей в спасательных поясах. Капитан понял, что это экипажи затонувших танков «ДЦ»: «Мне стало ясно, что у нас не будет танковой поддержки на берегу». Судно направлялось в сектор «Изи-Ред» роты «Е». Планировалось, что это подразделение высадится на крайнем правом участке зоны 16-го полка, на стыке с 116-м полком между «Изи-Грин» и «Изи-Ред». Но оно выгружалось почти на границе между «Изи-Ред» и «Фокс-Грин», на целый километр дальше от ближайшей части 116-го полка с правой стороны и по соседству с разрозненными отрядами роты «E» 116-го полка, оказавшимися вообще не в своем секторе, с левой стороны.

Такие ошибки исправить невозможно. Офицеры и солдаты штабной группы попрыгали в воду, и, как говорит Холл, «каждый на свой страх и риск преодолевал открытый для немецких пуль и снарядов пляж». 14 человек из 30 не смогли это сделать. Холл и Хикс где ползком, где перебежками добрались до дамбы. Они достали планшет с картами, упакованный в брезент. На них были показаны направления наступления, границы между частями, рубежи регулирования, задачи и цели. Но офицеры даже не раскрыли планшет. «Я помню, — замечает Холл, — мы почувствовали всю нелепость ситуации».

«Вокруг нас стоял неимоверный грохот, — рассказывает капитан. — Минометы, немецкая артиллерия, наши корабельные орудия, гул самолетов, стоны раненых — все смешалось. Разве можно это вынести?»

Уже на берегу погибли помощник комполка и передовой артиллерийский наблюдатель. Хикс прокричал Холлу, чтобы тот нашел ротных командиров. Для Холла «это было дело жизни и смерти»: «Требовалось как можно скорее собрать оставшихся в живых командиров, чтобы они вывели своих людей из-под обстрела».

Хикс намеревался передислоцироваться правее, туда, где и должен был находиться его батальон, то есть на участок напротив выезда между Сен-Лораном и Колевилем. Но нарастал прилив, все более уменьшая пространство между морем и дамбой. Высаживались новые эшелоны десантников. «Скоро на узкой полосе пляжа создалась такая сутолока и неразбериха, — говорит Холл, — что выбраться с него уже было практически невозможно».

И все же один взвод роты «Е» 16-го полка пробился на скалы. Его вел лейтенант Джон Сполдинг. Он одним из первых среди младших офицеров смог преодолеть дамбу, болота и выйти на высоты.

В 6.30 катер Сполдинга сел на мель. Он и сержант Фред Биско сбросили рампу, несмотря на огонь немецкой артиллерии, пулеметов и минометов. Сполдинг первым спрыгнул в воду. Слева от себя он видел другие суда роты «Е», но справа не было никого. Его взвод высадился на крайнем правом фланге 16-го полка.

Лейтенант рассредоточил людей и двинулся к берегу. Глубина на отмели не превышала метра. Дальше взвод попал в какое-то углубление, где вода накрыла десантников с головой. Сильное подводное течение сносило их влево (Сполдинг научился плавать в реке Огайо; он считает, что течение на «Омахе» оказалось намного мощнее). Сержант Стречик и медик Джордж Боуэн несли пятиметровую лестницу, предназначавшуюся для преодоления противотанковых рвов. Сполдинг уцепился за нее. Стречик закричал: