Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 78

— Ты выставил секретаря из-за пирога? — не поверила я своим ушам.

— Зря, — признался Филипп в фатальной ошибке. — Но так, паршивец, нахваливал…

— Ел он с большим аппетитом, — согласилась я, вспоминая, как секретарь за обе щеки уплетал коронное блюдо Клементины.

— Значит, не зря.

— Какое ценное блюдо! Ты разозлился, мне достался законник. Он и не понял, за что ты отправил его в отставку.

Мы остановились возле комнаты Лидии, и я толкнула дверь. От движения вспыхнул свет. Повеяло жасминовым благовонием, и пахнуло холодом. В последние дни сюда никто не заглядывал. Теплые жилы в полу по-прежнему дремали, и спальня выстудилась.

— Располагайся, — произнесла я, наблюдая, как Филипп вошел и замер при виде огромного книжного шкафа, занимающего добрую половину пространства. Романы были расставлены на полках в строгой гармонии: по цветам, от темного оттенка до светлого.

— Можешь, что-нибудь почитать на ночь, — в шутку предложила я.

— «Невеста не для дракона»? — с высокомерной иронией любителя умных книг, а не этого презренного чтива, процитировал муж. — Почему частица «не» в скобках? Это какой-то каламбур?

— Что ты придираешься? Наверное, автор не определился с названием и оставил на откуп читателю, — прокомментировала я. — Помнится, Лидия очень рекомендовала этот роман.

Одна бровь у Филиппа вдруг знакомо поползла вверх.

— «Ночь любви с драконом»? — прочел он на очередном корешке и покосился на меня: — Мне просто интересно, как это можно провернуть… анатомически?

— Наверное, как в той книжке по домоводству, — с трудом сдерживая смех, вспомнила я о подарке своих соратниц. — Прочтешь, потом расскажешь.

— Или покажу, — с нахальной миной промурлыкал он и действительно вытащил томик с полки. — Когда ты передумаешь со мной разводится.

— Ты не дракон.

— Да, я твой муж.

— И все время мне этом напоминаешь.

— Рассчитываю, что эта мысль снова начнет тебе импонировать. — Филипп с ухмылкой раскрыл книгу и, кивнув на открытую дверь, намекнул, что мне пора отчаливать: — Спокойной ночи, Тереза.

Признаться, я ждала ночной осады и в глубине души даже предвкушала, когда он возникнет на пороге. Театральным жестом сдерет с себя полотенчико и, осветив темноту слепящей наготой, заявит, что готов поделиться впечатлениями от эротической прозы… Героически наплевав на прошение о разводе, разбитые губы и Клементину за стенкой!

Четверть ночи я чутко вслушивалась в тишину старого дома, мысленно репетировала сварливую отповедь, но Филипп повел себя как порядочный мужчина. Он не появился.

Одного не пойму, если эротику на ночь читал он, почему задорное непотребство приснилось мне? Во всех подробностях! И утром я проснулась резко, откровенно говоря, глубоко оскорбленная этим внезапным пробуждением — была уверена, что на соседней подушке обнаружу мужа. На соседней подушке обнаружилась только наволочка с вышитым Лидией цветочком. Воплоти Филипп Торн не появился.

Дорожный сундук из холла исчез, и на меня нахлынуло страшное ощущение абсолютно пустого дома. Похоже, муж мастерски разворошил у меня внутри осиное гнездо из жалящих чувств, довел до снов с раздачей брачных долгов и вернулся в столицу.

— Клементина, когда уехал Филипп? — врываясь на кухню, выпалила я и резко остановилась.

Мой драгоценный супруг стоял возле зажженного очага и разбивал в скворчащую сковородку куриное яйцо!

— Я все еще здесь. — С обаятельной улыбкой Филипп обернулся. — Доброе утро.

— Угу.

Казалось, что меня занесло в альтернативный мир, где жил совершенно другой Филипп Торн. Он не побрился! Волосы, обычно лежащие в идеальном порядке, были растрепаны, словно после пробуждения он торопливо пригладил их пятерней и отправился осаждать кухню. О вчерашней драке практически ничего не напоминало, а бледные следы спрятала темная щетина.

— Что ты делаешь? — медленно спросила я, подобрав отпавшую челюсть.

— Готовлю тебе на завтрак глазунью, — жизнерадостно объявил он.

Он в курсе, какое сложное блюдо — глазунья? Я пыталась ее жарить целых три раза. Ни разу не удалось. Да она королева яичниц!

— Филипп, ты когда-нибудь что-нибудь готовил? — с надеждой спросила я.

— Нет, — излишне бодро признался он. — Но Клементина объяснила, что и зачем идет. Ничего сложного. У меня отлично получается!

С важным видом королевского повара он разбил яйцо о край сковороды и, оставив на стенках белые полоски свернувшегося белка, вдохновенно отправил в раскаленную сковородку. Скорлупа упала следом. Раздраженно цыкнув, Филипп попытался пальцами выудить лишние элементы из будущего завтрака. Потом схватил вилку и принялся шуровать в сковородке.

— А где сама Клементина? — осторожно приближаясь к очагу, спросила я.

— С Ренделом ушли в участок вернуть кочергу и подать жалобу на оскорбление семейной чести и достоинства. — Он все-таки вытащил из яичницы большой осколок скорлупы и бросил в тарелку. — Я пообещал им своего законника, если дело не выгорит.

Я с опаской посмотрела внутрь шипящей сковороды. Наслоенные друг на друга яичные кругляши, местами побелевшие, местами жидкие, называть вкусным словом «глазунья» было преступлением против законов кулинарии.

— Что думаешь? — поинтересовался Филипп.

Что мы обречены как минимум на несварение. Уверена, это будет достойным завершением нашего медово-бедового месяца и брака в целом… С другой стороны, повара обидеть может каждый. Не каждый потом сможет убежать! Вполне вероятно, правдолюба догонят и насильно накормят свободной вариацией на тему глазуньи.

Вряд ли Филипп поступил бы, как кулинарный маньяк, но бегала я по-прежнему плохо и решила быть дипломатичной:

— Может, дождемся Клементину?

— Сам справлюсь! — заявил он и озабоченно посмотрел вокруг: — Она что-то говорила о соли и перце…

— Филипп, буду откровенной, но эту глазунью уже не спасти! — резко высказалась я. — Она нас покинула! Снимай сковородку, пока есть что хоронить. Иначе она похоронит нас.

— Повнимательнее посмотри, леди Торн! Она похожа на приличную еду…

— Сейчас же!

Мгновение позже сковородка взлетела в воздух и застыла. Из круглого отверстия вырвались языки пламени от перегретого очага. Вокруг них заплясали магические искры, и огонь медленно погас. На кухню опустилась тишина, разбавленная ворчливым шипением неудавшегося завтрака в сковороде.

— Тереза, ты чудесно выглядишь, — вдруг произнес Филипп и как-то ловко начал оттеснять меня к кухонному прилавку.

— Чего?

— Мне нравится твое платье, — продолжил он.

Нахмурившись, я покосилась на скромное серое платье в мелкий белый цветочек, купленное еще во время учебы в пансионе.

— Оно старое.

— Тебе очень идет, — уверила альтернативная версия моего высокомерного мужа, попавшая в наш мир из параллельного. — Ты поменяла прическу?

Невольно я пригладила свободно торчащие, неприбранные кудри, спадающие до самой талии.

— Просто плохо расчесалась.

— Вот как? Тебе идут твои волосы. Они такие…

Тут до меня дошло, что за внезапный приступ лести случился у моего здравомыслящего (но не сегодняшним утром) мужа.

— И какие у меня волосы? — вкрадчиво уточнила я.

— Кудрявые и длинные.

— Про руки тоже что-нибудь скажешь? — Я продемонстрировала ему ладони. — Ноги тоже можешь похвалить. Как считаешь, они мне подходят?

— Как по тебе сшиты, — с трудом сдерживая улыбку согласился Филипп.

— Было бы обидно, будь одна длиннее, а другая короче, — с ехидством добавила я. — Но ты все равно бы отвесил им комплимент. Так?

— Без сомнений. Несовершенства делают людей непохожими.

Филипп уперся ладонями в край столешницы и, фактически заключив меня в капкан рук, склонился.

— А еще у тебя удивительные глаза, Тереза, — тихо проговорил он, и я замерла. — Я начал осознавать, что потеряюсь в них в тот момент, когда в храме поднял тебе фату. Ты смотрела с любопытством. Никакого жеманства. Мне следовало тогда понять, что наша жизнь не будет скучной.