Ночная Сторона Длинного Солнца - Вулф Джин Родман. Страница 15

Шелк покачал головой:

— Хотел бы я, чтобы это было так легко. Я могу потерпеть поражение. Я не осмелюсь.

Она, как это часто бывало, тяжело посмотрела на него:

— Но ты этого не знал до сегодняшнего дня. До полудня, до площадки для игры в мяч? Ты так сказал.

— Да, не знал. Видишь ли, он сказал мне кое-что — дескать, пришло время действовать.

Майтера Мрамор опять вздохнула:

— У меня есть новости для тебя, патера. Обескураживающие новости, я боюсь. Но вначале я хочу кое о чем спросить у тебя и, возможно, кое-что рассказать. Ты сказал, что с тобой говорил Внешний, верно?

— Да. Однако я не очень много знаю о нем, даже сейчас. Он — один из шестидесяти трех богов, упоминаемых в Писаниях, но со времени просветления у меня не было возможности поискать что-нибудь о нем, и, насколько я помню, о нем вообще мало что известно. Он рассказал мне о себе кое-что, чего нет в Писаниях, если меня не подводит память; но у меня просто не было времени подумать обо всем этом.

— До того, как этот Виток был закончен и населен, мы находились снаружи, как и он, и жили в Витке Короткого Солнца; тогда мы поклонялись ему. Несомненно, ты это знаешь, патера.

— Я забыл об этом, — сознался Шелк, — но ты права. Это в десятой книге — или в двенадцатой.

— В Витке Короткого Солнца мы, хэмы, не участвовали в жертвоприношениях. — Майтера Мрамор какое-то время молчала, просматривая старые файлы. — Тогда это не называлось мантейоном. Как-то по-другому. Я думаю, что могла бы вспомнить больше, если бы нашла как именно.

Шелк кивнул, не очень понимая, что она имеет в виду.

— С того времени произошло много изменений, но раньше учили, что он бесконечен. Не просто большой, но действительно безграничен. Есть такие выражения — арифметические, я имею в виду. Хотя мы никогда не проходим их в классе.

— Он показал мне.

— Говорят, что даже наш виток где-то кончается, — продолжала майтера Мрамор, — хотя он очень велик. Внешний — нет. Даже если ты разделишь его между всеми вещами, каждая его часть будет все еще безграничной. Разве ты, патера, не почувствовал себе ужасно маленьким, когда он показал тебе все это?

Шелк задумался:

— Нет, не думаю. Нет, не почувствовал. Я почувствовал себя — ну, великим, несмотря на то, что он был неизмеримо больше, как ты и сказала. Представь себе, майтера, что Его Святейшество Пролокьютор, лично, поговорил со мной и приказал мне выполнить какую-то особую задачу. Я почувствую, конечно, что он намного более великий человек, чем я, и намного, намного более великий, чем я когда-либо стану; но я почувствую, что сам стал значительной личностью. — Шелк еще поразмыслил. — А теперь предположим, что Пролокьютор неисчислимо велик.

— Я поняла. Ты уже ответил на несколько вопросов, которые давно мучили меня. Спасибо тебе, патера. Мои новости… я хочу рассказать тебе, почему захотела встретиться с тобой.

— Плохие новости, я предполагаю. — Шелк глубоко вздохнул. — Я знаю, что мантейон в опасности, и ожидал чего-нибудь такого.

— Похоже, они указывают — ошибочно, я уверена, — что ты уже потерпел поражение. Видишь ли, пока тебя не было, в палестру пришел большой краснолицый мужчина. Он сказал, что уже купил у города все это имущество. — Голос майтеры Мрамор упал. — У Аюнтамьенто, патера. Так он сказал мне. Он пришел посмотреть на наши здания. Я показала ему палестру и мантейон. Я уверена, что он не входил в киновию и дом авгура, но осмотрел все снаружи.

— Он сказал, что сделка завершена?

Она кивнула.

— Ты права, майтера. Это действительно звучит очень плохо.

— Он приехал в поплавке, и какой-то мужчина управлял поплавком, для него. Я видела его, когда мы шли от палестры к мантейону. Мы вышли наружу и по Солнечной улице прошли мимо площадки для игры в мяч. Он сказал, что говорил с тобой перед тем, как прийти сюда, но не сказал тебе, что купил эту собственность. Потому что, сказал он, ты из тех людей, которые причиняют одни неприятности.

Шелк медленно кивнул:

— Я думаю, что выволок бы его из поплавка и сломал бы ему шею, майтера. Или, по меньшей мере, попытался бы.

Она коснулась его колена:

— Это было бы неправильно, патера. Тебя бы отправили в Аламбреру, в ямы.

— Что теперь уже не важно, — сказал Шелк. — Его зовут Кровь, возможно он сказал тебе.

— Возможно. — Быстрое сканирование майтеры Мрамор сейчас редко работало; она помолчала, пока искала в файлах, а потом сказала:

— Это не самое частое имя, ты знаешь. Люди считают, что оно несчастливое. Не думаю, что когда-нибудь видела хотя бы одного мальчика, которого бы звали Кровь.

Шелк потер щеку, его глаза стали задумчивыми.

— Ты когда-нибудь слышала о нем, майтера? Я — нет, но он должен быть богатым человеком, если имеет личный поплавок.

— Не думаю. Но если сделка завершена, патера, что мы можем сделать?

— Не знаю. — Шелк встал, как и раньше. Первый же шаг вывел его из беседки. Последние капли дождя ярко сверкали в лучах солнца, хотя тень уже более чем наполовину закрыла светило.

— Рынок скоро закроется, — сказал он.

— Да. — Майтера Мрамор присоединилась к нему.

Небоземли, раньше почти невидимые, сейчас можно было видеть совершенно отчетливо: там начинался закат, осветивший далекие леса, якобы зачарованные, и далекие города, якобы призрачные; они насылали добро или зло, управляя жизнью тех, кто внизу.

— Он не иностранец, — сказал Шелк, — или, по меньшей мере, иностранцы, которых я когда-нибудь встречал, никогда так не говорили. На самом деле по его речи можно было подумать, что он из этой четверти.

Майтера Мрамор кивнула:

— Я тоже это заметила.

— Мне кажется, что у наших людей есть не слишком много способов разбогатеть. Верно, майтера?

— Не думаю, что поняла тебя.

— Не имеет значения. Ты хотела, чтобы я поговорил с этим Гагаркой. В сцилладень, ты сказала; но как раз в это время всегда найдется дюжина людей, желающих поговорить со мной. Где я могу найти этого Гагарку сегодня?

— Понятия не имею. Неужели ты можешь пойти и повидаться с ним сегодня вечером, патера? Это было бы великолепно! Майтера Мята должна знать.

Шелк кивнул:

— Ты сказала, что она в мантейоне и ждет, когда огонь догорит. Сходи и спроси ее, пожалуйста, когда будешь помогать ей чистить алтарь. Я поговорю с тобой через несколько минут.

Глядевшая на них из окна киновии, майтера Роза удовлетворенно хмыкнула, когда они разделились. Опасность была совершенно реальной, сколько бы майтера и патера не обманывали себя — она могла сделать ему кое-что мерзкое, а он мог поступить с ней несравнимо хуже. Целомудренная Ехидна ненавидела дела такого рода, ослепляя всех, кто поддался искушению, как ослепила ее. Временами майтера Роза, стоя на коленях перед изображением ее дочери, Сциллы, чувствовала, что она сама Ехидна, Мать Богов и Императрица Витка.

Ударь, Ехидна. О, ударь!

Было уже достаточно темно, и Шелк, не желая удариться о дверь, зажег неясный свет в одном из уголков своей спальни, комнате над кухней, бывшей кладовке, которую старый патера Щука очистил для него после приезда. (Шелк был не в состоянии заставить себя перенести свои вещи в более удобную комнату Щуки и выбросить или сжечь выцветшие портреты родителей старика и его потрепанную, слишком маленькую одежду.) При слабом свете Шелк переоделся в сутану похуже. Воротник и манжеты были съемные, чтобы их можно было легче и более часто стирать. Он снял их и оставил в ящике рядом со своим единственным запасным комплектом.

Что еще? Он поглядел в зеркало; нужно чем-то прикрыть непокорные золотистые волосы. У него есть широкая соломенная шляпа, которую он надевал сегодня утром, когда крыл дранкой крышу, и черная скуфейка с голубой отделкой, которую патера Щука носил в самые холодные дни. Шелк решил надеть обе; широкая шляпа отбросит сильную тень на его лицо, но ветер может ее сдуть. Скуфейка великолепно подходит, если надеть ее под шляпу, и еще немного скроет лицо. Неужели именно это чувствуют люди, вроде Гагарки? Когда готовятся к грабежу?