Краски - Ковезин Павел. Страница 5

Прошло несколько недель. Мы с родителями сидели на диване, смотря очередной неинтересный фильм про любовь. Вдруг мама издала короткий вскрик и нагнулась. Она встала и начала кричать, что её живот и поясницу пронзила острая боль. Отец вызвал такси, помог маме выйти из дома, и они уехали в больницу. Из его слов позже я узнала, что у мамы случился выкидыш. Он объяснил мне, что она потеряла ребёнка. Потеряла моего не родившегося брата. То, чего я так рьяно желала на протяжении нескольких недель, сбылось. Но я и не представляла себе, что дальше всё будет ещё хуже. Мама впала в глубокую депрессию, целыми днями она лежала на кровати и плакала. Отец пытался её успокаивать, приносил в комнату воду, еду и таблетки, которые не помогали. Чуть позже он отчаялся и начал выпивать.

Я предполагала, что с рождением ребёнка про меня забудут, но про меня забыли, даже когда ребёнок не родился. На него возлагали слишком большие надежды, и потеряв, родители словно стали другими людьми. Отец пропадал в барах, вливая в себя литры алкоголя. Ночью приходил домой с несколькими бутылками пива. Они стали часто ссориться с мамой, обвиняя друг друга в смерти моего не родившегося брата. Когда отец выпивал, он поднимал руку на маму, а после и на меня. Мама отказалась бороться, либо что-то менять и ей ничего больше не оставалось, кроме как смириться. Изредка она пыталась защитить меня, но бесполезно. Со временем её взгляд потух, она перестала мастерить игрушки, зато начала пить таблетки и много спать. Наша жизнь превратилась в настоящий кошмар. Кошмар, из которого нет выхода.

Несколько месяцев назад я решила, что сил оставаться в тесной комнате одной больше нет. Настоящих друзей, как оказалось, у меня не было, а старые знакомые стали избегать из-за моей постоянной угрюмости и синяков.

Я всю жизнь мечтала о верном питомце, за которым буду ухаживать. Собаку я себе позволить не могла, да и отец взбесился бы, узнав, что по дому теперь бегает лохматый пёс. После долгих раздумий мой выбор остановился на крысе – маленькое, невинное и к тому же очень умное создание. Взяв все свои небольшие накопления, заработанные на раздаче листовок и экономии на обедах, я пошла в зоомагазин, где и купила Кубика. Он выделялся на фоне остальных грызунов, сидящих в клетке. Он был серым, за исключением большого белого пятна вокруг глаза и маленького пятна, расположенного чуть выше правой задней лапы. Пятнышко над лапой напоминало очертания маленького квадрата. Если остальные крысы мирно спали в углу, то Кубик бегал по клетке, то и дело останавливаясь и опираясь на прутья передними лапами. Когда я наклонилась, он посмотрел на меня, словно просил, чтобы я забрала его с собой. И как тут отказать? Я сказала подошедшему консультанту, что беру этого грызуна и сразу назвала его Кубиком, в честь квадратного пятна над лапой. Узнав, что я принесла домой крысу, отец взбесился и сказал, чтобы мы выметалась вместе на улицу. Но я, крепко держа Кубика в руках, умоляла отца. После долгих скандалов, он всё-таки разрешил мне его оставить с условием, что «этот мелкий гадёныш не будет бегать по всему дому, мешаясь под ногами». Поначалу Кубик жил в самодельной коробке, в которую я ставила еду и воду. Чуть позже я купила ему настоящую клетку.

Мы сразу подружились, Кубик каждый день заползал мне на плечо или в рукава кофт. Мне до сих пор кажется, что он единственный, кто понимает меня.

Утром меня разбудил противный звон будильника, который я поскорее попыталась выключить. Надо было собираться в школу, где меня ждал не меньший кошмар, чем дома. В такие моменты я прихожу к выводу, что вся моя жизнь – один сплошной мрак.

Отца не было дома и можно было спокойно позавтракать, не опасаясь за жизнь и здоровье. Я спустилась на кухню и увидела маму, которая стояла у плиты. На ней была старая выцветшая белая пижама с рисунками. За последние годы мама сильно похудела, и в этой обвисшей пижаме сейчас была больше похожа на призрака. Её волосы были собраны в неаккуратный пучок. Только сейчас я заметила, что она седеет.

– Привет, мам, – тихо поздоровалась я.

Она удивилась моему внезапному появлению на кухне и обернулась, несколько секунд смотря на меня, словно сканируя и желая понять, кто перед ней стоит.

– А… Рут, доброе утро, – сказала она, – садись, будем завтракать.

– Как настроение? – спросила я, сев за стол.

Мама поставила на стол кофе и сэндвичи с колбасой и присоединилась ко мне.

– Хорошо, – неуверенно ответила она и сделала небольшую паузу,

– Рут, это правда, что ты прогуляла школу? – её взгляд отчаянно пытался сфокусироваться на мне.

Разговор зашел в совсем неудобное русло.

– Да… – сказала я, опустив взгляд, – Гарольд опять надо мной издевался, а остальные ржали. И фрау Гелен… это невыносимо.

– Рут, – сказала мама, накрыв ладонью мою руку, – ты же знаешь, что это повлечёт ещё большие проблемы… Отец снова выйдет из себя и тогда неизвестно, что произойдёт, – она снова сделала паузу, – больше так не делай.

Всех волнуют только свои проблемы. Почему она меня не спросила о достающем меня Гарольде или о постоянных упрёках учительницы в мой адрес? Почему проигнорировала мой ответ? Я и без неё знаю, что из-за этого будут проблемы, но что остаётся? Может ли хоть кто-нибудь помочь мне, или все вокруг предпочитают лишь молчать и издеваться?

Я наспех достала из рюкзака, который лежал рядом, пластмассовый контейнер, положила сэндвичи и встала из-за стола.

– Спасибо, в школе поем.

Она находилась в десяти минутах ходьбы от дома. Путь туда лежал через дворы, в которых постоянно собирались местные хулиганы, избивая очередную жертву толпой. В обход идти было слишком долго и те, кто спешил побыстрее добраться до школы, рисковали нарваться на отморозков и вообще не прийти на уроки. Вечером хулиганов сменяли наркоманы и проститутки. Место это называлось Нойкёльн – и это был не самый благополучный район в городе.

Меня не трогали в большинстве своем только потому, что я девочка. Отчасти ещё потому, что чаще всего я была невзрачно одета и домогаться до меня было неинтересно. Я нередко ощущала себя призраком, который скитается по городу незамеченным. Планета продолжит вращаться даже если меня не будет в этом мире. Родителям было бы всё равно, фрау Гелен сначала бы была недовольна очередным прогулом, но узнав о том, что меня нет, так и вовсе бы обрадовалась. А для остальных я просто никто. Очередная невзрачная тень, на которую даже не стоит обращать внимания.

Как только я переступила порог школы, трое одноклассников, ехидно ухмыляясь, направились ко мне, словно только и ждали, чтобы попрактиковаться в остроумии.

– О-о-о, крыса пришла, – крикнул Гарольд.

Он скрестил ладони и вытянул руки, будто разминаясь перед тренировкой. На нём был чёрный свитер с высоким горлом, джинсы и вылизанные до блеска туфли. Он был из тех ребят, что вечно отпускают свои несмешные шутки с последних парт, ходят напыщенными индюками и любят поиздеваться над одноклассниками. На его стороне были и другие ребята – местная поддержка, которая постоянно ходит рядом, в надежде быть в центре внимания.

Я решила проигнорировать их издевки и молча прошла к сиденьям, чтобы переобуться.

– Крыса, расскажи нам что-нибудь интересное, – не унимался Гарольд, – по каким помойкам ты лазала сегодня? – добавил он, и его группа поддержки разразилась хохотом.

Когда я завела Кубика, то рассказала об этом своей на тот момент подруге Мет, которая после ссоры разнесла новость по всему классу. Надо мной начали смеяться, и ко мне сразу прилипло множество «остроумных» прозвищ: «Крыса», «Крысёныш», «Грызун».

– Гарольд, отвали, – буркнула я и продолжила переобуваться.

Один из ребят, кажется, его звали Фед, выхватил у меня ботинок и отошел на несколько шагов назад. Он был невысокого роста и с рыжими волосами, из-за которых порой и сам становился жертвой издевательств. Но компания Гарольда обеспечила ему безопасность от потенциальных нападок. Своим раболепным взглядом он словно хотел вызвать одобрение Гарольда за этот поступок. Фед, в отличие от Гарольда, был одет более официально. Но мой потрёпанный ботинок, который он держал в руке, никак не вписывался в его образ послушного ученика.