Цветы и тени (СИ) - Трапная Марта. Страница 17

Если бы я был на своей заставе, то даже бы думать не стал, поднял бы всех по тревоге. Хотя, с другой стороны — разве сейчас я не на своей заставе? Чего я боюсь? Что мы замерзнем? Устанем? Собьемся с дороги? Да, вздохнул я. Именно этого я и боялся. Особенно после предупреждений Вилема. Не ездите затемно, оборотни нападают на путников.

Я постоял еще немного, так ничего и не решив, и вернулся в дом. Мне казалось, что пока я проходил по залу, меня никто даже не заметил. Но стоило мне подняться на лестницу, как в мою спину ударилось что-то тяжелое. Я успел в последний момент напрячь мышцы, и камень — или что там было, отскочил вниз, а я резко развернулся. У подножия лестницы стояли трое. И они покинули свои места явно не для того, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Я поискал глазами хозяина — его не было. Проклятье! Бежать было нельзя, но и отбиваться было нечем. Я опустил глаза вниз. У моих ног лежал мешочек, бугрящийся то ли горохом, то ли камешками. Я слышал о таких, но никогда не видел. Даже не представлял, как они называются. Я быстро подбросил его носком сапога, поймал в ладонь, взвесил. Он был тяжелым. Если брошу — кому-нибудь могу подбить глаз. Но вряд ли это мне сильно поможет. Ну уж нет! Я не умру на вонючем постоялом дворе в пьяной драке! А если уж умру, то только потому, что не смогу выбраться из-под горы трупов. Хотя тот еще вопрос, каким образом на мне окажутся верхние трупы. Вечно у меня самые неподходящие мысли в самые критические моменты.

Я развязал мешочек и быстро махнул им слева направо. Камни полетели в нападающих, конечно, никто из них не обладал достаточной выдержкой, чтобы не уклониться от града, пусть даже камешки и не могли навредить им. Я подскочил на пару ступенек выше и дернул грубый кусок дерева, служивший перилами. Со скрипом, но деревяшка оторвалась. Теперь я был вооружен дубиной. Отлично, принц Лусиан, просто отлично. Незнакомец расхохотался, и я повторил его смех.

— Ну, кто следующий? — Заорал я.

Они или струсят и отступят, или потеряют голову и бросятся на меня. В том и в другом случае я выиграю.

Они бросились вперед. Первые двое только мешали друг другу. Первого я пнул концом палки в лоб и он покатился назад, второй подскочил поближе, и я не церемонясь огрел его дубиной по голове. Все-таки рост и длинные руки — огромное преимущество, когда знаешь, как ими пользоваться. Оба нападавших скатились вниз и медленно поднимались на ноги. Лестница была не настолько крута, но удар дубинкой заставил их головы гудеть. Наверняка. Образовалась пауза, которую надо было срочно заполнить. Разговаривать с ними смысла не было, но разворачиваться и идти к себе — тоже. Завидев беззащитную спину, они могли броситься на меня. Однажды они уже это сделали.

— Что здесь происходит?! — Громогласно спросил Захарий, выходя на лестницу. В руке он держал кое-что, не уступающее по силе воздействия дубинке в моих руках. А именно — охотничье ружье.

Его вид отрезвил нападающих. Медленно, не торопясь, будто они здесь оказались случайно и вообще не имели никакого отношения к происходящему, они все вернулись на свои места. Захарий спустился ко мне.

— Ваша честь, что это было?

Я пожал плечами.

— Откуда мне знать? Наверное, хотели ограбить. Что еще?

Захарий недовольно покачал головой. И еще раз осмотрел зал. Ровным счетом ничего не напоминало о том, что случилось, кроме сломанной лестницы и поблескивающих на полу и столах черных камешков.

Мы поднялись наверх без приключений. Вошли в комнату. Захарий тронул спящего Тудора за плечо.

— Поспал, граф? Теперь наша очередь, а ты охраняешь.

Перед тем, как улечься спать, Захарий заглянул к Мирче.

— Спит, — сказал он. — Не стал его будить. Все равно, чтобы попасть к нему, надо пройти мимо нас.

Я не знаю, когда это случилось. Кажется, ближе к рассвету. Я должен был дежурить после Тудора, но разбудил меня снова Захарий. Тихо дал в руки ружье и подошел к двери. Тудор стоял у окна. Я поднялся и встал рядом с Захарием. Он прижимал ухо к стене у двери. Я слышал лишь невнятные шорохи.

А потом кто-то ударил ногой в дверь и она открылась. Первого Захарий сбил с ног, второго ударил прикладом по затылку я, в третьего выстрелил Тудор. Мы выждали минуту, никто больше не появился.

Про Мирчу мы с Захарием подумали одновременно, но первым к его комнате бросился я. Захарий стоял за моим плечом, когда я открыл дверь. В темноте было непонятно, что произошло. Я шагнул к кровати, на которой лежал Мирча.

Мирча не спал. Он тяжело дышал, с хрипом и бульканьем. Вошел Захарий с зажженной плошкой-светильником. И в желто-белом пляшущем свете, я увидел, что ладонью Мирча зажимает огромную рану на боку, а его одежда черна от натекшей крови. Видимо, к нему они наведались вначале.

Я положил руку ему на лоб. Лоб был влажным и холодным. Мирча открыл глаза.

— Я за целителем, — бросил Захарий, но мы все знали, что целителя звать поздно. Его поздно было бы звать, даже если бы он сидел с нами в одной комнате. Удар был умелый, в бок, в печень, глубоко. Кровь не остановить, рану не зашить.

Мирча нащупал мою руку и постарался сжать ее. Я сжал его пальцы в ответ.

— Держись, Мирча, не засыпай.

Он смотрел сквозь меня, как будто я был туманом.

— Просто бандиты, — прошептал Мирча. — Просто бандиты. Им нужны были наши деньги и наши лошади. И наша одежда. Все, что с нас можно снять.

Я сглотнул. Каким же я был глупцом, когда затеял это путешествие. В первом же городе меня узнали, во втором — постарались убить.

— Я… — со вздохом сказал Мирча. — Сейчас уйду. Пообещайте, ваша честь, что позаботитесь о моей дочке. У меня больше никого нет.

— Конечно, Мирча! — Сказал я. — Я позабочусь о твоей дочери.

Он слабо улыбнулся.

— И не говорите ей, как я умер. Это так… обидно, мой принц.

Он умер. Еще до того, как приехал Захарий с целителем. Но к тому времени, когда они поднялись, я уже точно знал, что делать дальше. И когда целитель горестно застыл над телом Мирчи, мне даже стало жаль, что мы вытащили его из дома напрасно.

Из тех, что ввалились к нам в комнату, живым остался один. Его Тудор и связал. Остальных он обыскал, но не нашел ничего особенного, кроме кошелька Мирчи. Что ж, хотя бы убийца Мирчи не ушел от наказания, хотя на самом деле наказывать стоило бы меня.

Мы показали целителю и тех, кто вломился к нам.

— Беженцы, — со вздохом сказал целитель. — Настоящее наказание. Ничего не боятся, никто им не указ. Грабят… начали убивать.

Не дожидаясь утра, мы отправились к примару. И мне было совершенно все равно, что на дворе стояла глубокая ночь, а о моем присутствии здесь не должна была знать ни одна живая душа. Больше из-за меня не умрет никто из моих людей. Никогда.

Мирчу мы похоронили в Кошуре, выбора у нас не было. Примар с осуждением, которое читалось только в его глазах, сказал, что надо было остановиться в его доме. Уж ему-то можно было открыться, он бы никому и ничего не сказал. Ни под каким предлогом. Я с ним согласился и провел несколько часов, расспрашивая его о том, что происходит в городе. Имени его я не запомнил, зато понял, что беженцы вовсе не походили на несчастных оборванных людей, которые представляются, когда слышишь это слово. Впрочем, это я уже и сам понимал.

— От чего же они сбежали из Королевства? — спросил я.

— Думаю, от закона, — с тяжелым вздохом ответил примар. — А у нас нет такого закона, чтобы их выселить из города. Пока они платят за места на постоялых дворах, за свою еду — что мы можем сделать? Просто так прийти и выбросить их на дорогу? Нам самим потом по ней ездить, а ночь у нас длится дольше дня.

— Я думаю, деньги у них заканчиваются. На горожан они руку поднять не посмеют, а вот приезжие чужаки типа вас… — примар махнул рукой, не договаривая. — Хорошо, что вы смогли отбиться.

Я пообещал примару решить проблему, и собирался это сделать. Но я понимал и другое: такую проблему надо решать целиком. Беженцы были не проблемой, а лишь ее проявлением, частью проблемы, может быть. Веткой на дереве, а надо было добраться до корней.