Цветы и тени (СИ) - Трапная Марта. Страница 18

Вернувшись в Эстерельм, я нашел несколько отрядов королевской стражи и временно перебросил их на север, подчинив примарам. Но это было только временное решение. А корни, как я сильно подозревал, лежали еще дальше на севере. Конечно, я отправил официальное послание королеве Керате с предложением о переговорах. А пока ожидал ответа, занимался другими делами.

Глава 12. Ровена: Королевская цветочница

Я поняла, что мне нужен помощник.

После ярмарки у меня вдруг начали появляться заказы. На цветы в горшках к семейным праздникам — украсить дом. На букеты и венки к свадьбам. На клумбы перед домами у тех, кто мог себе это позволить. Заказы стали приходить из окрестных городов. Я до сих пор не догадывалась, что ярмарка — это не только возможность продать побольше товаров, но и заявить о себе, как о мастере.

Для меня это было странно, странно и неожиданно. Я занялась цветоводством только для того, чтобы не сойти с ума от безделья. И еще — чтобы не жалеть всю жизнь о потерянном величии. Это был мой способ жить, если можно так сказать. Но чтобы действительно завести доходное дело? Получать заказы?

Да, мне с самого начала было не все равно, как воспримут местные мои цветы, я старалась подойти ко всем сторонам дела как можно лучше и дальновиднее. Все свои мысли, которые я в обычной жизни тратила бы на мечты о будущем, обсуждение моды и развлечения, здесь я тратила только на цветы. Может быть, поэтому мое занятие оказалось таким удачным? Я решала проблемы и задачи, тренировала ум, мне было интересно жить. В то время как все мои родственники занимались только одним — сходили с ума. Пили. Играли. И продолжали сходить с ума. Единственное, что немного замедляло их падение, — необходимость делать домашние дела. Работа по дому.

Пару раз мы пытались нанимать прислугу. Но к нам никто не хотел идти. Еще бы! То, что я смогла кое-как вписаться в городскую жизнь, еще не значило, что меня полюбили, признали своей и все такое. Меня просто перестали считать чужой, но всех остальных Ванеску — считали. Если бы я попыталась обзавестись кухаркой, или прачкой, скорее всего, у меня тоже ничего бы не получилось. Но я попросила помощи в садовом хозяйстве.

У меня была мысль построить большую оранжерею, потому что маленькой теплички, которую я устроила на веранде-пристройке, уже перестало хватать, а на будущую зиму точно не хватит. Участок вокруг дома был большим и пустым — ни огорода, ни сада. Так, пару деревьев, таких старых, что мох на них рос поверх мха, а ветки страшно скрипели даже в безветренную погоду. Я думала спилить деревья, выкопать основу под оранжерею, еще мне нужна была печь прямо там. И колодец, отдельный от нашего, питьевого. Но оранжерея была только планом, у меня были и другие заботы: рассадить саженцы кустов, чтобы окрепли, натаскать земли — из леса, с болота и со дна озера. Мне нужно было заготовить на будущую зиму в два раза больше дров — для отопления теплицы. Все это я не могла сделать одна.

Поэтому я отправилась в управу, на прием к примару Костелю. Он принял меня спокойно, спокойно выслушал мои планы и покивал головой.

— Вы платите налоги за свои цветы, леди Ровена. Вы не нарушаете предписаний и законов. Я думаю, нет никаких причин, чтобы отказать вам. Пишите объявление, какой вам нужен помощник, сколько вы будете платить ему… — Примар Костель неожиданно улыбнулся. — Я буду только рад, если вы продолжите делать то, что делаете. Да не стройте такое удивленное лицо. Вы думаете, каждый город может похвастаться королевской цветочницей?

— Королевской цветочницей? — Переспросила я.

— Так вас называют. Прошу прощения, вам обидно такое слышать, наверное, — смутившись, добавил примар Костель.

Я покачала головой.

— Конечно, мне совсем не обидно, примар. Тем более, что это правда. В Эстерельме я была королевским флористом. Цветочницей. Сад, клумбы, букеты для украшения дворца… Все это был в моем ведении. Хотя сейчас во дворце эту должность занимает другой человек, я не против.

— Да? — Он явно обрадовался. — Тогда хорошо. А то мы вас так в книгах учета и записываем. Если хотите, можете сделать себе печать, я выпишу разрешение. И вывеску, если хотите, можете заказать.

— О, — сказала я, — боюсь, о вывеске говорить рано, но печать я обязательно сделаю.

Печать — это было хорошо, потому что печать давала право вести денежные дела в банке отдельно от семьи. Мне совсем не нравилось думать, что заработанные мной деньги будут пропиты или проиграны в карты. Поэтому я не относила их в банк, держала при себе. Но я знала, что если вдруг Кейталину потребуются деньги, они окажутся у него. И я знала, что он это знает, потому что несколько раз видела, как в моих вещах кто-то рылся. Может быть, он в одиночку и не решится потребовать их силой. Но в нашем доме жили и другие мужчины…

На следующий день мое объявление уже висело на стене управы, рядом с другими.

Ждала я два дня, а потом стала сомневаться, придет ли кто-нибудь ко мне. И напрасно. На третий день, почти как в легендах, в ворота вошел паренек, лет двадцати, или чуть меньше. Он был крепким — я писала, что мне нужен сильный помощник, которому придется копать, рубить и таскать. Но в то же время видно было, что он еще совсем молод и не хорохорится, изображая из себя взрослого и опытного мужчину.

Когда я сказала, что помощник нужен мне, и я и есть Ровена, он неожиданно улыбнулся и ответил, что знает.

— Матушке наш постоялец подарил первоцвет с весенней ярмарки, желтый такой. Мы наслышаны. Отче узнал, что вы ищете работника, отправил меня. — Паренек говорил, запинаясь, но я никак не могла понять, что его смущает. Он потер щеку. — Вам еще нужны помощники, леди Ровена?

— Нужны, — улыбнулась я. — Очередь не стоит. Как тебя зовут?

— Тодор, Тодор Панку.

— И ты готов делать все, что я скажу? — Спросила я. — Работа тебя ждет не очень интересная.

— Я не интерес ищу, — сказал он и потупился. — Отче сказал, мне полезно будет, если вы меня возьмете. Кроме денег.

Я покивала. Кроме денег, значит.

— А ты сам что думаешь? Ты же молодой, сильный, мог бы и поинтереснее дело найти, чем мне помогать. Более достойное.

Хотя откуда мне знать, что парни его возраста считают достойным. Если бы мы были в Эстерельме, я могла хотя бы предположить. Но здесь? Нет, здесь я все еще была чужаком.

Тодор посмотрел на меня и взгляд у него был ясный, как у ребенка.

— Мне интересно, леди Ровена. Я тоже пробовал… как вы. Ветки зимой срезал, в воду ставил, почки лопались, но листья…

— Так до конца и не разворачивались, да? — улыбнулась я. — Сухой воздух виноват, их надо было обрызгивать водой. И еще в воду добавить немного патоки или меда. Я расскажу, если ты не сбежишь от меня до зимы.

— Не сбегу, — пообещал парень и вдруг просиял. — Так вы меня берете в помощники? Правда?

— Правда, — сказала я. — Конечно. Почему я могла бы тебя не взять? Приходи завтра в рабочей одежде, к восьми утра. В четыре будешь свободен. Будем делать землехранилище.

Тодор смотрел на меня так, будто я пообещала ему самое интересное занятие на свете. А ему предстояло всего-навсего вырыть яму и наносить туда разной земли.

Почему-то от встречи с Тодором мне хотелось улыбаться. Конечно, я сразу поняла, что за желтый первоцвет оказался у его матушки, и кто был тем постояльцем. Принц Лусиан не выбросил цветок, не отдал первому встречному. Он был хорошим человеком, я поняла это почти сразу после появления в замке. Может быть, поэтому я и влюбилась в него так сильно. Красивые мужчины часто носят червоточину в душе. Кажется, Лусиан был исключением.

С Тодором мы сработались. Он не просто копал землю или рубил дрова. Он старался вникнуть, для чего это нужно, и потому все делал правильно. Он задавал вопросы, он искренне восхищался приемами, которые позволяют цветам выпускать бутоны среди зимы и цвести в лютые морозы. Составление букетов его мало интересовало, но однажды он принес мне охапку чудесных веток омелы с огромными ягодами.