Любовник под прицелом (СИ) - Трапная Марта. Страница 55

Ян махнул рукой в сторону озера.

– Тогда мне сначала надо принять душ.

Эльза рассмеялась.

– Начинается традиционное увиливание от серьезных разговоров. Сначала душ. Потом поесть. Потом поспать. Потом утро.

Ян покачал головой.

– Сегодня я не увиливаю. Если хочешь знать, для этого я тебя сюда и привез. Для разговора.

– А почему сюда? Чем это место особенное? Нельзя было поговорить дома?

– Здесь никого нет, кроме нас. И я абсолютно уверен, что здесь нас никто не подслушает.

Эльза прикусила губу. Она перестала понимать, где заканчивается его осторожность и начинается паранойя.

– Я хочу тебе рассказать, кто я, – просто сказал Ян. – Я подумал, ты должна знать.

Эльза смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Еще пару дней назад, он говорил, что никогда ничего не расскажет о себе. Что если она узнает, кто он, то убежит от него на край света. И вот вдруг он решил рассказать?

– Почему? – спросила Эльза.

– Потому что пришло время, – ответил Ян. – Пришло время что-то делать. Я говорил тебе, что умру без тебя. Ты сказала мне, что лучше умрешь, чем расстанешься со мной.

– Я думала, ты не думал, что я серьезно, – прошептала Эльза.

– А ты шутила?

Эльза помотала головой.

– Нет, конечно, нет.

Ян улыбнулся.

– Вот видишь. Мы даже думаем об одном и том же. И ты имеешь право знать обо мне все. Я всегда думал, что я один. И всегда буду один. Всю жизнь. Но сейчас я думаю, а зачем мне такая жизнь? Я не хочу жить без тебя. Пока мы с тобой не встретились в этот раз, я думал, что... – он махнул рукой, – что я неплохо устроился и что моя жизнь могла бы сложиться намного хуже. Но ты сказала, что не хочешь уезжать. Моя первая мысль была ответить, что ты должна уехать. А потом я вдруг представил – тысячи дней. И все без тебя. Разве моя жизнь сама по себе такая важная вещь, чтобы ради нее жертвовать... нами. Твоим счастьем. Моим счастьем. Менять возможность жить на годы боли? Зачем? Поэтому выхода всего два, как ты и сказала тогда: или жить вместе, или не жить вообще.

– Но... – осторожно начала Эльза. – Зачем же нам тогда расставаться, если мы оба этого не хотим? Ты что, меня привез сюда попрощаться перед смертью?

Он покачал головой.

– Ты говорила, воздух странный. А я смотрел на тебя и думал, что может быть, в последний раз мы идем рядом. И ты не шарахаешься от меня в сторону, целуешь меня. Но если ты хочешь остаться со мной, я не имею права скрывать, кто я. А когда ты узнаешь... он вздохнул, – то поймешь, что это в самом деле была наша последняя близость и наш последний поцелуй.

Эльза придвинулась к нему и поцеловала – сначала в щеку, а потом в губы – легко и быстро.

– Не последний. А теперь пойдем и в самом деле искупаемся и оденемся.

Эльза не так уж хотела искупаться и смыть с себя пот, как боялась того, что услышит. Ей хотелось отодвинуть этот момент, она же уже привыкла к тому, что никогда не узнает, какая тайна за ним стоит, и даже не обижалась. А вдруг... Ян был прав, когда говорил, что она захочет убежать от него на край света, когда узнает, что он натворил?

– Меня зовут Карл Хаджи, и я сын Алекса Хаджи, который был президентом Илирии.

– Алекс-смерть, – почти машинально сказала Эльза и вздрогнула, когда поняла, что именно сказал ей Ян. Алекс-смерть, кровавый диктатор, который ввел смертную казнь буквально за любое преступление. Одна из самых страшных диктатур последнего двадцатилетия. – Что? Ты? Не может быть!

Ян пожал плечами.

– Почему?

Эльза прикусила губу. Это так не вязалось с Яном. Эльза вспомнила иллюстрации из учебников – одинаковые квадратные деревни, обнесенные колючей проволокой, слухи о голоде и каннибализме, все это казалось ей ненастоящим, потому что такая дикость никак не могла быть правдой. Не сейчас. Тем более, что Илирия не была бедной или маленькой страной.

– Я думала, ты чей-то незаконнорожденный сын.

– Нет, – покачал головой Ян. – Рожден я в законном браке. Мой отец женился на Элен Сен-Лари, она была первой леди на самых законных основаниях... ну насколько законными они могут быть, когда речь идет о моем отце.

Эльза сглотнула. Ей бы сейчас не помешал стакан воды. Или вина. Или виски. Яну, надо думать, тоже? Эльза посмотрела на него, Но Ян сидел с отрешенным лицом, глядя куда-то далеко – то ли на озеро, то ли в прошлое.

– Я... читала о твоем отце только в учебниках истории. И не знаю, как он выглядел. И кем он был.

– Я очень похож на него. И чем старше, тем больше сходства. Очень скоро меня будет легко узнать... тем, кто видел моего отца. А видели его многие – его портреты были повсюду. И у многих в моей стране остались несведенные счеты с Алексом Хаджи.

– Но его же... убили. Убили сами иллирийцы. Я правильно помню?

Ян кивнул.

– Буквально забили ногами и смешали с землей. Говорят, не осталось ничего.

Эльза сглотнула. Она не знала, что сказать.

– Ты видел это?

Ян отрицательно качнул головой.

– Нет, я тогда уже сбежал. Может, лучше было бы остаться, чтобы эта история навсегда закончилась. Они бы добили и меня, и на этом семья Хаджи была бы уничтожена.

Эльза прикусила губу. Так вот почему он называл себя плохим парнем! Сын диктатора. Знающий, чьим наследником считает его весь мир. Скрывающий свое имя. Кем бы он ни стал, чего бы ни добился в жизни, для всех он будет сыном Алекса Хаджи. Какая страшная жизнь! Эльза протянула руку и погладила Яна по плечу, чувствуя, как его мышцы превратились в камень. Он весь был каменным от напряжения.

– Ты все еще не хочешь от меня сбежать? – спросил Ян, не оборачиваясь к Эльзе.

– Я хочу знать все, Ян, – тихо ответила Эльза и снова погладила его по плечу. Ее рука осталась лежать у основания его шеи, и Ян не сбросил ее, а даже наоборот, чуть расслабился, опустил плечи.

– Ты называешь меня Яном.

– Прости.

– Это не тебе надо извиняться, а мне. Оказалась бы ты здесь, со мной, если бы с самого начала знала, кто я?

Эльза дернула плечами. Это был сложный вопрос, и она не знала на него ответа.

– Я знаю, какой ты. Какой ты внутри. Может быть, твой отец не так уж сильно... повлиял на тебя. Или ты, зная что в тебе заложено, не даешь прорасти этим семенам. Ты хороший человек.

Ян вздохнул.

– До десяти лет отец был для меня всем. Целым миром. Я очень его любил. Он мне казался самым могущественным человеком на земле. Почти богом. Я думал, что если попросить его, чтобы солнце не заходило еще несколько часов, он мог бы приказать и солнцу повисеть на небе. Он входил – и все оборачивались на него, как подсолнухи. Он улыбался – и все расцветали улыбкой.

– Ты тоже так умеешь, – прошептала Эльза и тут же пожалела о своих словах. Вряд ли Яну хочется это слышать.

– Нет, я его слабое подобие. К счастью, – вздохнул Ян. – Он умел говорить так, что человек шел и делал, и ничего не спрашивал. Или люди шли и делали. Это страшно, на самом деле. Такой дар убеждения, такой голос, такая харизма. Мама его очень любила. Он всегда был в центре нашей жизни. «У отца болит голова, он устал, не шуми». Или «Папе не понравятся твои капризы» и я тут же прекращал плакать. Мне казалось, таким естественным, что он вообще в центре всей жизни, не только нашей. А потом... – Ян вздохнул, – Потом исчезла мама. Накануне я слышал, как они ругались, и отец сказал спокойным голосом «значит, утром, ты не проснешься». Больше я ее не видел. Я понял, что случилось, и начал его бояться. Очень сильно. И тогда я начал замечать те же отблески страха на лицах тех, кто жил с нами, кого я видел. Я старался меньше попадаться ему на глаза, говорил, что нам много задают, сидел в библиотеке или оставался в школе, записался на какие-то факультативы... Не на все из них я ходил, и отец как-то спросил, как мне нравится история культуры, я ответил «скучнятина», не подумав. Факультатив распустили на следующий день. Все его всемогущество обернулось против меня. Я научился врать и притворяться. Изучил границы своей свободы. Пойти после школы на дополнительные занятия или в библиотеку я мог. Пойти погулять в парк – только под присмотром телохранителя. Пойти домой к школьному приятелю – никогда. И постепенно я начал понимать, кто мой отец и в каком мире я живу. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. После того, как не стало мамы, отец стал чаще брать меня с собой на разные... официальные мероприятия. Это придавало ему человечности, считали его специалисты по социальному имиджу. Отец заботится о единственном сыне после смерти матери.